Юрий Лепский: Вячеслав Недошивин - знаток адресов Серебряного века

Уверяю вас: более крупного знатока топографии литературных Москвы и Санкт-Петербурга Серебряного века не существует. Вячеслав Недошивин знает каждую улицу, каждый дом и каждую квартиру, связанную с именами Брюсова, Гиппиус, Сологуба, Блока, Хлебникова, Белого, Волошина, Цветаевой, Мандельштама, Ходасевича, Ахматовой, Есенина, Пастернака, Булгакова...

Конечно, у нас в стране и за рубежом есть крупные специалисты по русской литературе Серебряного века. Авторитеты, перед которыми Недошивин склоняет голову. Но лучше его топографию литературы Серебряного века не знает никто, ни у нас, ни за рубежом.

Однажды я попросил его погулять со мной по Петербургу Иосифа Бродского. Слава согласился, и мы несколько дней ходили пешком по дворам, дворикам, подворотням и проспектам этого города. Такого Питера я не видел никогда. Да и такого Недошивина я тоже никогда не видел. Это был абсолютно вдохновенный человек, с наслаждением купающийся в своей стихии. Он знал все о каждом доме, биографически связанном с литературой: кто и когда построил, кому принадлежал, кто, когда и в какой квартире жил, что тут написал, куда потом переехал, к кому приходил в гости... Благодаря ему я впервые попал в знаменитые полторы комнаты в доме Мурузи на перекрестке Литейного и Пестеля - в коммуналку Иосифа Бродского, описанную им в своем знаменитом эссе.

Мы беспрерывно ходили по этому поразительному городу, и он все рассказывал, рассказывал и рассказывал, словно он построил его, словно он населил его этими замечательными героями, словно он придумал им судьбу, словно он нашептал им их гениальные строчки... В какой-то момент я остановил его, сказал: "Слава, стоп!". Я был полон его знаниями, они уже выплескивались из меня. А он не рассказал мне и сотой доли того, что знал. Он послушно остановился, заметно погрустнел и превратился в знакомого мне Славу Недошивина.

Мы знакомы с ним много-много лет, еще с той поры, когда работали вместе в старой советской "Комсомолке". Там Славу уважали журналисты-профессионалы, но отчетливо недолюбливали комсомольские работники. За самостоятельность и непокорность мысли, за отвоеванное им право иметь собственные убеждения. Возможно, именно поэтому в начале девяностых он пришелся ко двору новой российской власти: Недошивин неожиданно для всех стал пресс-секретарем второго лица в государстве, крупным чиновником высокого ранга. Я был у него в кабинете на Старой площади. Уж не помню сейчас, чей это был кабинет: то ли секретаря ЦК КПСС Лигачева, то ли Суслова... Не важно. Важно, что в этом недошивинском теперь кабинете на стене, где обычно висел портрет вождя, висела большая черно-белая фотография Солженицына.

У него была стопроцентная возможность продолжить госслужбу в ранге высокого чиновника и сегодня быть человеком богатым и влиятельным, что, собственно, и произошло с достаточно большим количеством наших с ним бывших коллег. Но он выбрал Серебряный век. Сам выбрал. А может быть, и Серебряный век выбрал его: ни у кого другого этот тумблер в голове не щелкнул, щелкнул именно у Недошивина. И он ушел от денег и власти в свой удивительный мир, где он всегда был счастлив, где счастлив и по сей день. Слава Недошивин являет собой редкостный пример того, как можно жить, занимаясь любимым делом и получая за это деньги. Он - автор нескольких фильмов о писателях и поэтах Серебряного века, выходят и хорошо продаются его книги. На только что вышедшей книге "Адреса любви" он написал мне в подарок такие слова: "Это четыре года радости. И ты знаешь какой! Мы ведь одними тропами ходим. И хорошо, и славно!".

Славно, что он показывает любому желающему увидеть - не только адреса Серебряного века, но и то, как сегодня можно жить счастливо и не по лжи.