На мой взгляд, объявление "короткого списка" "Большой книги" - событие более важное, чем объявление имен трех лауреатов, которое состоится в ноябре, видимо, как обычно, в Доме Пашкова.
Лауреатов премии выбирает Большое жюри (Литературная академия) в составе более ста человек. Все это люди очень разные и уважаемые, но, в отличие от компактного состава членов Совета экспертов, они не знакомятся со всеми книгами, публикациями и просто рукописями, поступающими на ежегодный конкурс премии. С выбором экспертов, как обычно говорят в этих случаях, можно спорить, но для серьезного спора потребуется еще один Совет экспертов.
Между тем что такое сегодня "настоящая литература", не знает никто. Мы живем в эпоху непрерывно меняющихся правил игры, систем оценок и отсутствия долгосрочных констант. У нас сегодня нет писателей, которых бы обсуждала вся страна, а прорыв нового литературного имени, которое вдруг оказывается в центре внимания СМИ, непредсказуем и беззаконен, напоминая репинскую картину "Не ждали".
Но так было всегда! - скажут. Это же и есть творческое соревнование! Нет, так было далеко не всегда. И в XIX, и в XX веке была очень вязкая литературно-общественная среда, ворваться в которую совершенно уж "беззаконной кометой" было практически невозможно. Вы даже не представляете себе, до какой степени в XIX веке "западнические" или "славянофильские" взгляды писателя определяли его роль и место в литературе того времени. Или насколько мощным был тогда, например, "народнический" общественный дискурс. ХХ же век в большей своей части был вообще насквозь идеологичен. Это равно касалось советской и антисоветской, и даже внеидеологической литературы.
Сегодня этого нет, а потому все критерии размыты. И пресловутый "Гамбургский счет" Виктора Шкловского сегодня не работает, потому что я не знаю, где находится тот мифический Гамбург, где собираются те мифические судьи, которым все могли бы доверять. В сущности, мы ежегодно договариваемся о том, что такое "настоящая литература", причем на разных площадках. Так сложилось, что этими площадками являются литературные премии, которых, слава богу, у нас много и становится еще больше, несмотря на экономические кризисы.
"Большая книга" стала центральной литературной премией России, нравится это кому-то или нет. Можно долго говорить о ее стратегии, но она оказалась успешной. Например, весьма трудный для чтения роман Евгения Водолазкина "Лавр", занявший первое место в "Большой книге" в прошлом году, стал бестселлером. И это прекрасно и потому, что сам роман хорош, и потому, что это пример эффективной пропаганды интеллектуального чтения.
Но вернемся к списку финалистов. Члены Совета экспертов признаются, что выбирать его становится год от года все труднее. На самом деле это говорит о том, что качественной прозы у нас ежегодно появляется много, но все проблематичнее сложить из этого "мозаику" литературного процесса. Вот и в этом году список финалистов, на мой взгляд, сильный. Здесь и заслуженная писательница Светлана Алексиевич с романом "Время second-hand", которая, уверен, будет одним из фаворитов премиального финиша. Другой, на мой взгляд, фаворит - Захар Прилепин с романом о Соловках "Обитель", уже ставшим бестселлером и собравшим коллекцию восторженных рецензий от "Афиши" до "Литературной газеты", которые редко совпадают в оценках.
Здесь и "производственный роман" довольно молодой писательницы Ксении Букши "Завод "Свобода", который Дмитрий Быков определил как "триллер, любовный роман, социальная драма, все вместе". И опыт "альтернативной истории" Владимира Шарова под названием "Возвращение в Египет". И изощренный по стилю роман живущего в Германии Алексея Макушинского "Пароход в Аргентину" для поклонников предложений объемом в полстраницы.
И весьма острый социальный и "региональный" роман Виктора Ремизова "Вольная воля" о жизни на Дальнем Востоке, о котором критик Татьяна Шабаева хорошо написала: "Мы, живя в огромной стране с невероятным ландшафтным разнообразием, природными богатствами, сосредоточенными в основном далеко от распорядительного центра, вынуждены раз за разом натыкаться на городскую (и куда как часто столичную) литературу. Принимая во внимание, что весь столичный образ жизни есть производная от российских ресурсов, хотелось бы поменьше о производной, побольше об основах. Хотя бы равномерно как-то".
Здесь и тяжеловес русского концептуализма Владимир Сорокин с романом "Теллурия". И впервые открытый в 2012 году "Большой книгой" очень интересный красноярский писатель Александр Григоренко с мифологическим романом "Ильгет. Три имени судьбы".
И, наконец, в этом списке есть личное для меня открытие - роман Евгения Чижова "Перевод с подстрочника", которому я желаю всяческого успеха. Поэт-неудачник по приглашению своего бывшего одноклассника отправляется в постсоветскую республику с условным названием Коштырбастан - переводить стихи нового восточного диктатора, или Народного Вожатого. Его принимают там как знаменитого поэта и отдают ему всевозможные почести, но Восток, как известно, - дело тонкое, а посткоммунистический Восток - еще и очень страшное.
Я не знаю, отражает ли этот список современную литературу во всем объеме. Наверное, нет... Но, прочитав эти девять книг, все-таки можно этот объем представить себе.