Постсоветское пространство пережило несколько этапов. Сначала импульс, данный распадом СССР, испытывал на прочность "новые независимые государства". Часть из них устояла в унаследованных границах, несмотря на жестокие конфликты (гражданская война в Таджикистане, борьба России за Северный Кавказ), часть де-факто утратила земли, сохранив формальную целостность (Азербайджан, Грузия, Молдавия). Геополитическая конкуренция за "советское наследство" была скорее латентной. Запад, занятый поглощением "трофеев" в Центральной и Восточной Европе, а также утверждением глобального лидерства, не спешил вовлекаться в мутную и хаотичную постсоветскую политику. Хотя имелось в виду, что и на этот ареал должна рано или поздно распространиться система институтов и приоритетов западного мира. США и Европа не препятствовали России в действиях по стабилизации вдоль периметра своих границ, но следили, чтобы российское влияние не доминировало.
Во второй половине 90-х государства начали вставать на ноги, активизировалась и конкуренция внешних сил. Тем более что в Европе к тому времени основные стратегические решения (расширение НАТО и ЕС, углубление интеграции, нейтрализация и устранение инакомыслящих режимов наподобие сербского) были приняты. Россия к концу 90-х переживала рецидив системного кризиса, который вновь поставил страну на грань обвала. Впрочем, даже в этом состоянии Москва обладала богатым набором инструментов, чтобы не допустить полную переориентацию соседей на других патронов. Тогда основной внешнеполитической концепцией бывших союзных республик стала "многовекторность", маневрирование между Россией и ее конкурентами без окончательного примыкания.
В 2000-е годы такое положение вещей сохранилось, хотя все чаще предпринимались попытки самоопределения. Примером пророссийского выбора служила Белоруссия, хотя, находясь в постоянном конфликте с Западом, Александр Лукашенко ухитрялся лавировать для получения дополнительных преференций от России. Противоположный полюс - Грузия, курс которой при Михаиле Саакашвили стал однонаправленным. Характерный случай - Украина, которая после "оранжевой революции" попробовала рывок в Евро-Атлантику. Он провалился по внутренним причинам, несмотря на поддержку Запада. Образец фактического перехода на сторону США без формального декларирования - Азербайджан, флагман энергетических проектов, альтернативных российским.
Российско-грузинская война конца 2000-х знаменовала готовность Москвы применять силу, чтобы не допустить соперников в зону своих жизненных интересов. Но даже после этого вопрос ребром, "или-или", не ставился. Скорее действия России были призывом не разрушать более или менее многовекторный статус-кво, зафиксировать его, дабы не вынуждать никого на резкие действия. Но расстановка сил изменилась. Россия восстановила часть возможностей, Запад, напротив, утратил.
Украинская коллизия 2013 года обозначила следующий этап. Конфликт из-за соглашения об ассоциации с ЕС поставил Киев перед выбором. И Евросоюз, и Россия сделали предложения, сочетать которые, то есть действовать в привычной для Киева парадигме, оказалось невозможно. Последствия мы теперь знаем, но назад не отмотать - борьба внешних сил приняла принципиальный характер. И касается это не только Киева.
Большинству стран придется выбирать. Сохранить относительную дистанцию могут богатые ресурсами государства. Азербайджан, Туркмения, Узбекистан держатся в стороне от альянсов. Другой вариант "невыбора" пока чисто гипотетический - договоренность внешних сил о "совместной эксплуатации" той или иной страны, которая декларирует неприсоединившийся статус. Это предлагают ветераны холодной войны на Западе, говорящие о необходимости "финляндизации" Украины.
Время, когда внешние патроны старательно делали вид, что они не являются соперниками, а это позволяло играть в "геополитический плюрализм", заканчивается. Понятно, что любой выбор - это совокупность приобретений и издержек, и каждой столице придется самой вычислять баланс. Так, императив безопасности определил решение Еревана в пользу Евразийского экономического союза. Грузию Москва не остановит - в Тбилиси понимают, что шансов на возврат Абхазии и Южной Осетии нет, так что в этом отношении терять нечего, а иные способы воздействия Россия уже применяла. Случай Молдавии сложнее. И дело не столько в Приднестровье, сколько в Гагаузии, которая заявила намерение сделать свой выбор, если Кишинев сделает свой.
Фаза "определенный вектор" также не последняя. Мир и Евразия развиваются, так что не исключено, что после новых коллизий верх возьмут общие интеграционные тенденции. Что с рациональной точки зрения было бы самым правильным. Впрочем, как говорил вождь мирового пролетариата, прежде чем объединиться, надо как следует размежеваться.