Поделиться
МЧС не ожидает погодных аномалий в 2014 году
Погода преподносит сюрпризы. Но российские спасатели не меняют сделанный в начале года прогноз о том, что 2014 год по масштабу и количеству ЧС уложится в среднестатистические значения. Почему? Об этом, а также о том, чего еще нам ждать в этом году от природы, зачем спасательному ведомству свой спецназ и насколько крепка безопасность ядерных объектов, рассказал в интервью "Российской газете" статс-секретарь МЧС России Владимир Артамонов.
Владимир Сергеевич, в России снова наводнение. На этот раз в Сибири. МЧС что-то не учло? Сделанный в январе долгосрочный прогноз не оправдался?
Владимир Артамонов: Нет, мы прогноз не меняем. Алтай - это не аномалия. Наводнения, так же как и пожары, случаются в целом по стране ежегодно. И в этом регионе в частности. Вспомните хотя бы, как несколько лет назад бушевали лесные пожары в Сибири. Страна у нас огромная, поэтому и чрезвычайные ситуации не маленькие. Но даже такие масштабные бедствия укладываются в среднестатистические значения. Главное, вовремя принять все необходимые меры, чтобы минимизировать потери.
Это сделать удалось?
Владимир Артамонов: На Алтае и в сопредельных регионах в кратчайшие сроки развернута крупномасштабная спасательная операция, усиливается группировка МЧС. Задействованы авиация, лодки, катера, специальная техника, оборудование для работы в зонах подтопления. От нашего ведомства там сейчас
более 9 тысяч человек, около 650 единиц техники, в том числе 10 воздушных судов. Всего же к работам привлечено почти 17,5 тысячи и 5000 единиц техники. Развернуто более 100 пунктов временного размещения, в 28 из них находятся более 1800 человек, в том числе 420 детей. Их обеспечивают всем необходимым. В пострадавшие районы направлено более 160 тонн продуктов и предметов первой необходимости.
И все же, если рушатся опоры ЛЭП, смывает мосты, гибнут люди, то, значит, что-то пошло не так?
Владимир Артамонов: Мы как спасательное ведомство в любом из своих действий и прогнозов зависим, в частности, от прогнозов климатологов. На одном из последних селекторов глава МЧС России Владимир Пучков жестко потребовал встряхнуть Росгидромет. Как отметил министр, у них по прогнозам одно, а на деле другое. Хотя такое тоже возможно. Предугадать погоду со стопроцентной вероятностью до сих пор не может ни одна страна в мире.
Например, сейчас ученые с удивлением для себя обнаружили природный эффект, приводящий к обильным осадкам. Считалось, что только теплые течения Атлантики могут так нагревать атмосферу, чтобы конденсировались облака. А теперь ученые говорят, что тот же самый эффект способна производить и активно тающая холодная Арктика. И наводнение на Алтае может быть следствием этих процессов. А в таких условиях ни один суперкомпьютер, если в него не заложить поправки на этот эффект, не даст точный прогноз, но стремиться к этому надо.
Так значит, все-таки то, что сейчас происходит в Сибири, аномалия?
Владимир Артамонов: Не по масштабу бедствия. Прошлогоднее наводнение на Дальнем Востоке было гораздо более масштабным.
А вот по совокупности причин, вызвавших ЧС, пожалуй, да. Опять же если этот эффект будет доказан учеными. Климат на планете меняется, и это не может не сказаться на погодных аномалиях. Резкие перепады температур с большой долей вероятности могут привести к сильным ветрам, ураганам и даже смерчам в тех местах, где их никогда и не было ранее. Например, смерч в городе Ефремове Тульской области 22 мая 2013 года.
Мы предполагаем, что такие аномальные температурные переходы будут. Характерен недавний пример по Санкт-Петербургу, когда в течение дня амплитуда изменения температуры превышала 15 градусов - очень серьезный перепад. Это происходит и с другими природными процессами. Необходимо отметить, что за последние полтора десятилетия количество опасных природных процессов увеличилось в два раза, а их параметры все чаще носят исторический характер, т. е. регистрируются впервые за всю историю инструментальных наблюдений. Необходимо отметить, что при этом количество чрезвычайных ситуаций снизилось в 2,4 раза. И снижение носит устойчивый характер. Это свидетельствует об эффективности предупредительной работы в МЧС России, в том числе и ее прогностических структур.
Как быстро нарастает резкость этих перепадов?
Владимир Артамонов: Исторический анализ показывает, что какие-то климатические изменения могут происходить буквально в течение 1 - 2 лет, для других нужны десятки и сотни лет. Так, например, в Англии по Темзе в средние века практически круглый год в хорошую погоду ходили баржи с лесом, шерстью и прочим грузом. Но позднее в самые холодные зимы река на отдельных участках начала замерзать. А в начале 17-го века на ней во время зимней ярмарки даже был построен палаточный городок и устроены увеселения.
Вполне возможно, что такие же примеры будут в отдаленном будущем, а, может, и не очень отдаленном. Но я бы дистанцировался от детального климатического прогноза. То, что видим сейчас, позволяет предположить, что эти изменения будут нарастать более-менее равномерно. То есть надо готовиться к особенностям и зимнего периода, и летнего периода.
Какие еще ЧП вы, согласно прогнозам, собираетесь предотвращать?
Владимир Артамонов: Традиционно защищаем населенные пункты от лесных пожаров, которые сейчас уже идут. Закончился пик паводков. В целом по территории РФ отработали хорошо. Потерь среди мирного населения нет. Но начали готовиться к паводку на Дальнем Востоке, потому что Амур-батюшка разливается обычно в июне - июле.
Прошлогоднего аналога не будет?
Владимир Артамонов: Аналога не будет. Паводок на Амуре ожидается в пределах средних многолетних значений, но, надеемся, будет существенно отличаться по интенсивности от прошлого года.
Нет ли в связи с этим успокоения? Вы не бросили этот регион?
Владимир Артамонов: Мы его не бросили. С учетом опыта ликвидации крупномасштабной чрезвычайной ситуации на Дальнем Востоке по поручению главы МЧС России спланировало и проводит увеличение численности группировки сил в 2 раза.
В дополнение к этому после завершения аварийно-спасательных работ нами передано около 200 единиц техники, в том числе более 60 плавсредств для дооснащения подразделений Дальневосточного федерального округа.
Ведется активная работа по строительству дамб, которые будут идти вдоль реки Амур. Мы учли опыт мудрых царских строителей Николаевска-на-Амуре, которые возвели его в позапрошлом веке на возвышении, отчего он в прошлом году не сильно пострадал. Остальные населенные пункты были построены уже в другое время и в других местах. Это и привело к градостроительным ошибкам, за которые теперь пришлось расплачиваться. Компенсации населению достигли 40 миллиардов рублей из средств федерального бюджета. А это существенно больше, чем резервный фонд правительства РФ, выделяемый на год для ликвидаций последствий чрезвычайных ситуаций.
Этим летом какие-то опасности, скажем, сильная жара, ожидаются? Как к ней готовиться?
Владимир Артамонов: Жара будет в пределах прошлого года. Скорее всего надо готовиться к последствиям, которые могут вызвать в разных регионах страны аномальные отклонения температуры. С этим связаны лесные пожары, пожары на торфяниках и подтопления на Дальнем Востоке. Каких-либо более серьезных явлений не прогнозируем ни летом, ни осенью, ни зимой.
Пожары в торфяниках, как это было в Центральной России в 2010 году, возможны?
Владимир Артамонов: Такой проблемы, как в 2010 году, не должно быть ни в Москве, ни в других городах нашей страны. После того природного катаклизма было принято соответствующее решение на уровне субъектов и на уровне федерации заниматься вопросами, связанными с обводнением торфяников.
Занялись также прорубкой просек, для того чтобы линии электропередач не пострадали. Так что все соответствующие решения приняты и реализуются.
Жара будет в пределах прошлого года. Каких-либо более серьезных явлений не прогнозируем
Скажите, когда мы перестанем возить батареи вертолетами?
Владимир Артамонов: Министерство не первый год включается в проблемы в отечественном ЖКХ. И пока мы окончательно эту проблему на уровне всей страны не закроем, так и придется держать не только резерв батарей, но оценивать все риски, которые существуют в этой сфере, МЧС просто обязано. Конечно же, в первую очередь оцениваем риски на потенциально опасных объектах. Это наша важнейшая задача.
Химические, ядерные производства, особо опасные технологические процессы - здесь мы непосредственно работаем с руководителями и с каждым предприятием. Составляем паспорт безопасности такого объекта. И, соответственно, на каждую возможную чрезвычайную ситуацию у нас уже заранее спланировано реагирование по тому или иному объекту.
В стране много потенциально опасных предприятий, которые находятся в частных руках. А частник во главу угла ставит, извините, деньги. Безопасность же стоит дорого. Бывают ли ситуации, когда вы вынуждены заставлять руководителей исполнять то, что нужно?
Владимир Артамонов: Конечно, это действующим законодательством закреплено. Мы можем и имеем право повлиять на руководителя. Кроме того, надо иметь в виду, что в любом субъекте Российской Федерации есть комиссии по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и обеспечению пожарной безопасности. Это очень действенный орган, который позволяет влиять на этих руководителей. Обычно его возглавляет вице-губернатор, заместитель руководителя субъекта Российской Федерации. Сюда же входят наши коллеги из МВД, руководители профильных структур субъектов, в том числе коммунальные, и т.д. Поэтому там могут принимать очень серьезные решения в отношении того или иного руководителя, который требования по безопасности не выполняет.
Насколько серьезные?
Владимир Артамонов: Вплоть до предложений по отстранению от занимаемой должности. Все зависит от степени тех проблем, которые допущены.
Аварии в Чернобыле и на Фукусиме доказывают, что особо опасные ЧП могут быть связаны не столько с пожарами или наводнениями, сколько с авариями на ядерных объектах.
Владимир Артамонов: Все ядерные объекты государственные. Там уровень безопасности наивысший. Случаев ЧП на ядерных объектах в последнее время я не припомню. Я говорю это не потому, что хочу успокоить. Буду откровенен, сейчас информационный век, что бы ни произошло, все становится известным. Поэтому каких-либо серьезных происшествий, да и несерьезных тоже, на потенциально опасных ядерных объектах за очень долгое время не было.
Насколько защищено наше метро? Раньше оно считалось надежным убежищем даже при ядерном нападении. А в 2010 году во время пожара на торфяниках в столичной подземке люди едва не задыхались от дыма. Какие-то выводы сделаны? Почему так произошло?
Владимир Артамонов: В 2012 - 2013 годах совместно с руководством Москвы провели очень большую работу по оптимизации требований в области гражданской обороны, предъявляемых к метро.
В настоящее время метро не может быть эффективным средством защиты от оружия массового поражения. Думаю, что, конечно же, эти угрозы надо учитывать, но не настолько, чтобы следовать принципам, принятым еще в Советском Союзе. Поэтому мы существенно упростили требования, предъявляемые к метрополитену. Кстати говоря, это позволило очень серьезно сэкономить правительству Москвы на строительстве новых веток, но при этом без потери безопасности. Также существуют требования к метрополитену по дымоудалению. С точки зрения дымоудаления из тоннелей метро это все достаточно серьезно, отнормировано, и там сейчас каких-либо проблем вообще быть не должно.
Известно, что МЧС расширяет сеть своих учебных заведений, создает некие центры по подготовке высококвалифицированных кадров, которые будут обучать даже боевой подготовке на уровне спецподразделений "Альфа" и "Вымпел". Что это такое и зачем они нужны?
Владимир Артамонов: С осени прошлого года в Санкт-Петербургском университете ГПС МЧС России реализуются два проекта: подготовка специалистов в области проведения операций особого риска и чрезвычайного гуманитарного реагирования.
В каждой группе всего по 25 человек, это не только юноши, но и девушки. Обязательным условием приема стало наличие спортивного разряда или звания "кандидат в мастера спорта" и "мастер спорта".
Ребята дополнительно проходят парашютную, водолазную, горную альпинистскую, конную подготовку. Это позволит им работать в самых экстремальных условиях и ликвидировать чрезвычайные ситуации любой сложности.
После прохождения курса выпускники будут работать в специализированных пожарных частях, которые предназначены для тушения особо сложных или крупных пожаров. Кстати, их по стране всего 64.
Пока это пилотный проект, но мы планируем ввести подобную специализацию во всех вузах МЧС России.
Не менее уникальна и другая группа, специализация которой "чрезвычайное гуманитарное реагирование". Они изучают основы международного права, связанного с чрезвычайным гуманитарным реагированием, а также английский язык. Выпускники будут распределены по региональным центрам МЧС России, в первую очередь это Северо-Западный, Центральный и Дальневосточный региональные центры, которые являются основными в вопросах организации международного сотрудничества, так как они граничат со странами, заинтересованными в контактах с МЧС России.
Рядовой боец, который заступает в караул, получает 25 - 30 тысяч. Лейтенант - 40 - 50 тысяч
Мы слышали, что у МЧС будет и своя академия...
Владимир Артамонов: Да, на стадии формирования факультет подготовки кадров для высшего звена управления. Условно говоря, факультет для генералитета. Для нас это своя академия Генштаба. Занятия начнутся уже в сентябре. Набор небольшой - 12 человек, но с серьезными вступительными испытаниями.
Особенность нашего министерства состоит в том, что к нам приходят руководители с разным уровнем и профилем образования. Кто-то заканчивал Высшее пожарное техническое учебное заведение, кто-то Военную академию, танковые, сухопутные, ракетные училища и т. д. Но наша главная задача привить им некий системный подход, чтобы они могли строить, как мы говорим в науке, систему для решения задач, связанных с ликвидацией чрезвычайных ситуаций. Они должны отойти от своих прошлых стереотипов.
На этом факультете будут учиться люди в течение двух лет. Им будут на базе предыдущего образования прививать основы системного мышления, которые позволили бы интегрировать разнородные силы министерства для ликвидации ЧС.
Пример. Когда мы говорим про выпускника пожарно-технического учебного заведения, то он в первую очередь ориентируется на то, что знает, и начинает привлекать именно эти знания. А он должен иметь такие навыки руководства, чтобы уметь оперативно и грамотно руководить пожарными, спасателями, коммунальным хозяйством, службой электрических сетей и многими другими службами, которые ему будут в этот момент поручены.
Там будут разные специальности?
Владимир Артамонов: Специальность одна - национальная оборона и безопасность. И по этой специальности будем готовить наших будущих руководителей.
2 года - это магистерская подготовка, и по выпуску будем предлагать наиболее отличившихся выпускников включать в федеральный кадровый резерв, который утверждается соответствующим решением президента. Эти люди будут кандидатами на генеральские должности после выпуска. Конечно, в зависимости от тех результатов, которые они покажут.
Кроме того, предполагаем, что они будут участвовать в ликвидации всех чрезвычайных ситуаций, которые могут возникнуть в это время на территории РФ или за рубежом. И, более того, пройдут еще определенную стажировку в зарубежных учебных заведениях такого же профиля. То есть это будут разносторонние системные специалисты.
Но, насколько известно, в западных учебных заведениях спасателей учат по совершенно другим лекалам. Принципиально иным. Например, в Америке пожарным дают указания спасти сначала себя, а потом остальных. Жизнью не рискуй. Не навредят ли нашим спасателям эти знания?
Владимир Артамонов: Я абсолютно с вами согласен. Там даже в уставах, которым руководствуется пожарная охрана, предполагается отсутствие опасности для пожарного. Прежде чем он принимает решение спасать кого-то, он должен оценить ситуацию, стоит идти или не стоит. У нас другая концепция, но надо знать и изучать весь накопленный мировой опыт.
То есть нам он не помешает и наши спасатели всегда будут руководствоваться принципом: сам погибай, а товарища выручай?
Владимир Артамонов: Да. Например, вы же помните, как погиб Евгений Чернышев. Это выпускник моего учебного заведения. Мы гордимся им и скорбим. Он посмертно получил звание Героя. Но у нас такой принцип, особенно для тех, кто занимается спасательными операциями. Мы по-другому просто не можем.
Решен ли вопрос по современной системе оповещения о чрезвычайных ситуациях? Ведь некоторое время назад были проблемы. Их удалось преодолеть?
Владимир Артамонов: Не скажу, что проблема до конца решена. Есть соответствующее поручение руководства страны, которое эти задачи нам ставит. Конечно же, это тема общая для министерства и для субъектов.
В прошлом году были приняты дополнения в Закон "О защите населения и территорий...", который определяет порядок создания локальных систем оповещения на потенциально опасных объектах.
Отныне, если на объекте поражающие факторы в случае возникновения ЧС не выходят за пределы этого объекта, то создавать систему оповещения для информирования жителей близлежащих районов не нужно.
В соответствии с указом президента Российской Федерации на территориях, подверженных риску возникновения быстроразвивающихся чрезвычайных ситуаций и представляющих непосредственную угрозу жизни и здоровью людей, создана комплексная система экстренного оповещения населения об угрозе возникновения или о возникновении чрезвычайных ситуаций.
В текущем году совместно с Минкомсвязью России подготовлены к внесению в Государственную Думу изменения в законы "О связи" и "О средствах массовой информации" по вопросам использования ресурсов сетей связи для целей оповещения и информирования населения.
А договоренность с большой тройкой сетевых операторов есть о том, чтобы на мобильники сразу приходили эсэмэски о чрезвычайной ситуации?
Владимир Артамонов: Конечно, работаем и с сетевыми операторами, но крайне аккуратно. Дело в том, что в зоне чрезвычайной ситуации велика вероятность выхода из строя мобильных сетей связи.
Организуем большую работу по развитию системы оповещения, особенно в малонаселенных пунктах. Она должна предусматривать комплексное использование всех существующих сетей вещания для оповещения населения.
Показалась очень интересной идея, озвученная вами на днях на выставке "Комплексная безопасность-2014", подключить к задачам МЧС блогеров и вообще поактивней задействовать Глобальную сеть. Потому что возникшая паника - это самое страшное, что может быть в чрезвычайной ситуации.
Владимир Артамонов: Когда я встречался с блогерами, я сказал, что российский менталитет таков, что наше население верит неофициальной информации, причем больше, чем официальной.
Поэтому, когда мы делаем для министра ежедневный обзор средств массовой информации, то делаем срез в том числе из блогосферы. Потому что влияние электронных СМИ сопоставимо с взаимодействием с обычными средствами массовой информации. Сейчас при министерстве создан пресс-клуб, куда приглашаем активных блогеров, желающих писать о нашей работе. Мы хотим сформировать пул таких активных ребят.
Желающих попасть к вам много? Очередь стоит?
Владимир Артамонов: Очередь стоит. Что касается учебных заведений, то по отдельным направлениям у нас, особенно в крупных городах, до 40 - 50 человек на место. Это очень большой конкурс. Кроме того, мы сейчас создали два кадетских корпуса. Можно сказать, ступенчатая подготовка к службе в системе МЧС России.
А у вас семейственность приветствуется?
Владимир Артамонов: Приветствует-ся.
Много есть потомственных спасателей?
Владимир Артамонов: Думаю, не один десяток по всей стране. В пожарных частях есть даже несколько поколений. Я недавно представлял одного из руководителей, вновь назначенного указом президента в Северо-Кавказском региональном центре, мне показали династию - четыре поколения. Еще со времен Российской империи вся семья - пожарные, которые работали именно в этой пожарной части.
Сопоставимы ли зарплаты в МЧС с зарплатами минобороны?
Владимир Артамонов: Да. Рядовой боец, который заступает в караул, получает 25 - 30 тысяч. Если брать лейтенанта, то это 40 - 50 тысяч.
Досье "РГ"
Владимир Сергеевич Артамонов родился 26 августа 1958 г. в Красноярске. В 1980 г. окончил Новосибирский государственный технический университет, в 1989 г. - Военную академию связи.
Работал инженером-программистом, преподавателем, начальником лаборатории, начальником кафедры, начальником факультета высших учебных заведений МВД.
С 2002 по 2012 годы - начальник Санкт-Петербургского университета Государственной противопожарной службы МЧС России.
С 2012 г. по настоящее время - статс-секретарь - заместитель министра Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. Действительный Государственный советник Российской Федерации 2-го класса, доктор военных наук, доктор технических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, лауреат Премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники