- Когда вижу, как на параде по Красной площади идет колонна гаубиц "Мста", буквально чувствую, как под их гусеницами брусчатка дрожит, - признался в эксклюзивном интервью "РГ" Юрий Васильевич. - Словами эмоции не описать, ведь "Мста-С" - моя лебединая песня.
Насчет "песни" Томашов явно перегнул. На днях легендарному конструктору исполнилось 85 лет, но он до сих пор востребован в профессии. Правда, по словам Юрия Васильевича, коллеги используют его больше как "архив", в памяти которого хранится множество полезных разработок.
Юрий Томашов: Военного конструктора представляют человеком, похожим на Архимеда: сидит, запершись в кабинете, думает, и вдруг: "Эврика!". На самом деле конструирование боевой машины - это сложный и долгий коллективный труд. Зачастую даешь одно и то же задание нескольким специалистам. Но в итоге именно ты, как главный конструктор, должен выбрать наиболее перспективную разработку. Это твоя ответственность. Цена ошибки - не только годы труда, вложенные средства, но и человеческие жизни.
А были ситуации, когда приходилось доказывать правильность принятого решения?
Юрий Томашов: Конечно, и на самом высоком уровне - в правительстве СССР. Один из серьезных конфликтов случился, когда мы разрабатывали "Мсту". Когда была собрана первая экспериментальная модель самоходки, один из молодых специалистов выступил против выбранной конструкции. Причем обратился не ко мне, а к руководителю КБ волгоградского завода "Баррикады". Там тоже работали над моделями гаубиц и в какой-то мере соперничали с нашим бюро. О том, что существует другой вариант, я узнал уже в кабинете министра.
Спорить в такой ситуации бесполезно, поэтому экспериментальный образец альтернативной модели отправили в "бой", то есть на полигон. Кстати, эта гаубица смотрелась неплохо: компактная, легкая. Но первые же выстрелы все расставили по местам. Машина от силы отдачи после выстрела так просела на корму, что после отката орудие воткнулось в землю, а от корпуса отлетели болты.
Если бы я тогда уступил, нашей "Мсты" не было бы. Вот она - цена решения главного конструктора.
Политика, мнения первых лиц государства как-то влияли на ваши разработки?
Юрий Томашов: Да, в 1955 году генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев объявил: "Артиллерия - это пещерная техника. Даешь ракету!". К тому времени в нашем КБ уже создали первую в СССР самоходную установку СУ-100П, а также противотанковую пушку, которая получила название "Таран". До "Тарана" такого вида вооружения - самоходной артиллерии - в стране не существовало. Характеристики опытных образцов показали их чрезвычайную эффективность: "Таран" мог стрелять с такой мощностью, что снаряд был способен пробить броню любого танка. И только мы собрались рапортовать об успехах, из Москвы приходит приказ: все машины разобрать и выбросить в металлолом. Приказы, как говорится, не обсуждают. Но одну опытную пушку все-таки удалось сохранить. Ее замаскировали и спрятали на заводском полигоне, а через несколько лет переправили в музей бронетанковой техники в Кубинку.
Только через десять лет, во время войны во Вьетнаме, на высшем уровне пришло осознание того, насколько мы отстали от США в развитии артиллерийского вооружения. Тогда американцы впервые применили самоходные установки М109, способные поражать цель на расстоянии 14 километров. СССР ответить было нечем. Пришлось экстренно "догонять и перегонять". Сразу несколько КБ подключились к работе. Нам, уральцам, достался "огненный букет": самоходки под кодовыми названиями "Акация", "Тюльпан", а затем и "Гиацинт". Сроки дали сжатые, КБ трудилось днем и ночью. В 1971 году созданные нами машины прошли госиспытания и были приняты на вооружение. Где, кстати, числятся до сих пор, естественно, пройдя модернизацию.
Вы, как конструктор, наблюдали за испытаниями со стороны или приходилось самому участвовать?
Юрий Томашов: А как же! На испытаниях опытной "Акации" возникла большая проблема: при стрельбе в отделении, где находился экипаж, скапливались пороховые газы и команда задыхалась. Понятно, что в противогазе воевать нельзя, но и от солдата в обморочном состоянии толку никакого. И вот полковник, который проводил испытания, говорит: "Юрий Васильевич, садитесь в машину, понюхайте пороху…".
Залез на место командира. Оно в кабине самое высокое, поэтому все газы там и скапливаются. К пятому выстрелу понимаю: в горле начало першить, а в голове - гудеть. Еще через два залпа не выдержал, открыл люк. По технике безопасности это строго-настрого запрещено: ударная волна может инвалидом сделать, но желание глотнуть свежего воздуха было сильнее. После этих стрельб я полдня ходил по городу, чтоб прийти в себя.
И подействовало?
Юрий Томашов: Еще как! Через месяц мы представили нетрадиционный вариант решения проблемы: создали в башне противодавление. Для этого кабину экипажа уплотнили и сделали воздушный подпор. Обычно гильза после выстрела тянет за собой пороховые газы, но здесь из-за положительного давления в кабине газы уходят обратно в ствол.
Вы разрабатывали военную технику, которую и сейчас можно назвать оружием будущего….
Юрий Томашов: Вы имеете в виду лазерное самострельное оружие? Это действительно интересная работа, которую мы вели в восьмидесятых совместно с московским КБ "Астрофизика". Генеральным конструктором этой системы был сын министра обороны СССР Николай Дмитриевич Устинов. Машина предназначена для разрушения, но не всего, что попадет в прицел: лазерный луч подавляет оптико-электронные системы боевой техники неприятеля. Представьте стекло, которое изнутри расходится мелкими трещинами: ничего не видно, невозможно прицелиться. Оружие становится "слепым" и превращается в груду металла.
Понятно, что здесь необходим очень точный механизм прицеливания, который бы не сбивался при движении машины. Задача нашего КБ состояла в том, чтобы создать броневой носитель, способный нести лазерную установку бережно, как стеклянный шар. И мы сумели это сделать. Испытания прошли сразу два варианта: "Стилет" и более мощный "Сжатие". За эту работу группа удостоилась Ленинской премии. Лазерную самоходку приняли на вооружение, но, к сожалению, в серию она так и не поступила. В девяностые годы комплекс посчитали слишком дорогостоящим.
Когда вы поняли, что ваше оружие обладает внушительной силой?
Юрий Томашов: На масштабных войсковых учениях, где помимо другой техники испытывались недавно созданные нами самоходная гаубица "Акация" и самоходный миномет "Тюльпан", произошло ЧП. При контрольной проверке случился несанкционированный запуск одной из ракет, находившийся на пусковой установке в походном положении. Ракета потащила за собой всю установку, пока не уперлась в препятствие. После этого она оторвалась от техники и начала "бегать" по полю. Хорошо, что в ней не было боеголовки, иначе бы взрыва не миновать. У меня аж в душе похолодело: а вдруг и наша техника что-нибудь вытворит? Но обошлось. "Тюльпану" поставили задачу уничтожить доты (долговременные огневые точки). По этим бетонным укреплениям стреляли десять лет, но они оказались настолько крепки, что снаряды не могли их разрушить. А "Тюльпан" как дал залп -и от дотов ничего не осталось.
Помню, подходим к огневым точкам, а на их месте воронка глубиной метров десять и шириной не меньше. Страшно смотрелся этот кратер, как на картинке с лунным пейзажем. А ведь сейчас эта техника воюет на Украине. С одной стороны линии огня наши машины и с другой - они же. Как ножом по сердцу…
Справка "РГ"
Юрий Томашов родился в 1929 году. Генеральный конструктор ЦКБ "Трансмаш", руководил разработкой самоходных артиллерийских комплексов "Акация", "Тюльпан", "Гиацинт", гаубицы "Мста-С", ЗРК "Круг", гусеничного минного заградителя "Енисей". Лауреат Ленинской премии (1982), Государственной премии СССР (1974), член-корреспондент Российской академии ракетно-артиллерийских наук. Герой Социалистического Труда. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, "За заслуги перед Отечеством" IV степени.