Поделиться
Чем, с профессиональной точки зрения, тебе запомнилась прошедшая сессия?
Павел Крашенинников: Есть, конечно, огромное количество минусов и огромное количество плюсов. Я просто выработал для себя такую диалектическую модель, что у нас есть законопроекты приличные, которые приходят в Думу, и после обкатки становятся немного хуже. И есть обратная ситуация, когда приходит такое чудовище, если не сказать другого слова, но по итогам работы в комитетах дорабатывается и становится более-менее ничего. Вот такая диалектика.
А конкретно, мне памятны два важнейших закона, принятых в рамках поправок к ГК: по юридическим лицам и по интеллектуальной собственности. Первый вступает в силу с 1 сентября, а второй - с 1 октября. Кроме того, мы проделали огромную работу по Крыму, внесли поправки, связанные с УК и УПК.
Дело в том, что там совершенно другие органы, там, например, нет Следственного комитета, у прокуратуры другая компетенция. Для этого мы сделали более-менее переходный закон. Одновременно, поскольку любое юридическое лицо в Крыму и Севастополе считалось иностранным, потому что было зарегистрировано там, в соответствующем реестре, мы разработали, внесли и приняли закон о регистрации юридических лиц без их преобразования. И еще по новым субъектам мы внесли поправки в ГК, переходные положения по крымско-севастопольским брендам. Известные бренды играют в современной экономике значительную роль и существенно влияют на стоимость той или иной компании, поэтому, конечно, нам не хотелось терять деньги на ровном месте.
Коли ты уже упомянул ГК, я знаю, что в Думе создана рабочая группа и по разработке ГПК, которую тоже возглавил ты. Когда нам ждать изменений в ГПК, принципиально каких и с чем это связано?
Павел Крашенинников: Связано это, безусловно, с объединением высших судов. И поскольку последняя инстанция в АПК все равно уже приказала долго жить, то совершенно естественно, что мы внесли поправки с тем, чтобы даже из арбитражных процессов, из арбитражных судов уже шло в Верховный суд в качестве последней инстанции.
То есть вы собираетесь сводить вместе АПК и ГПК?
Павел Крашенинников: Да, я именно об этом и говорю. Происходит это в связи с тем, что сейчас арбитражные суды фактически стали специализированными. Раньше была дискуссия, отдельные это суды или специализированные. Пока они были закреплены в Конституции, это были отдельные суды и говорить о специализированных не приходилось. Сейчас из Конституции их изъяли, и они стали специализированными судами общей системы наших судов.
Короче говоря, в результате деятельности этой рабочей группы должен появиться единый процессуальный кодекс, объединяющий ГПК и АПК, т.е. лучшее из того и из другого, но на базе ГПК?
Павел Крашенинников: Нет, у нас есть АПК и ГПК, и в первом чтении принят закон о судопроизводстве по административным делам. Соответственно у всех трех законов есть вещи, которые должны быть одинаковыми. Ну например, доказательства, или стороны, или язык, на котором ведется процесс. Не дело, когда даже буква, предложение или что-то там еще где-то не совпадают, это неправильно. И из этих трех документов мы будем брать лучшее и готовить единый процесс.
Как юристы, мы всю жизнь думаем о своей репутации. Скажи, у тебя, не как председателя комитета ГД, а как профессионала, человека с определенной репутацией, какие эмоции возникают, когда то вводят уголовную ответственность за клевету, то убирают, то вводят ее обратно, то вводят зимнее время, то убирают, то возвращают, то запрещают рекламу пива, то разрешают? Количество подобных примеров я бы мог продолжить. У тебя нет ощущения, что эта чехарда на многие годы роняет репутацию Государственной Думы, как законодательного органа?
Павел Крашенинников: Сначала надо оговориться, что многие документы вносятся правительством, принимаются Госдумой и Советом Федерации, а поскольку это государственный акт, все-таки, подписываются президентом. И разумеется, у каждой темы есть свое объяснение. Но ты прав в том, что правовая неопределенность губит правосознание не только простых граждан, но и профессионалов. Нам часто профессора говорят, что готовят лекции и даже не знают, что еще нового появилось. Взять хотя бы Жилищный кодекс. Первоначально было написано, что ту или иную норму устанавливают субъекты Федерации, потом поменяли на муниципалитеты, потом опять вернули. В итоге эта путаница ни к чему хорошему не приводит, и поэтому я бы, конечно, твою идею по поводу моратория на внесение поправок поддержал, хотя это не всегда возможно. Но то, что принимают законы, а потом возвращаются к старому, это, конечно, непроработанность вопроса и непрофессионализм.
Мне кажется, что эта ситуация, если хочешь, корневая система древа правового нигилизма. А я могу привести другой пример: вступивший в силу с 1 июня запрет на курилки в общественных местах. Народ все равно продолжает курить в туалетах и туда с ребенком не зайдешь, потому что топор можно вешать. Разве принятие таких безумных законов не очевидно?
Павел Крашенинников: Это нарушение прав человека. Причем и того, кто курит, и того, кто не курит.
Я сейчас опять-таки про репутацию законодательной власти.
Павел Крашенинников: Более того, я хочу сказать, что у нас продолжается запретительный уклон. И этот крен, особенно по законопроектам, просто огромный. Слава богу, мы основную часть все-таки отвергаем. Я не знаю, с чем это связано, мне даже иногда и комментировать внесенные законопроекты неохота, потому что очевидно, что он не будет принят, но человек себя зачем-то подставляет.
Ярчайший пример, недавно депутат Михеев внес законопроект, запрещающий носить сандалии без носков. Знаешь, я даже не удивился, я уже привык. И это - страшно.
Павел Крашенинников: Всегда надо смотреть, кто внес - это важно. И понимать, зачем? Нет, про сандалии я понять не могу. Это пиар такой или очки набирают с точки зрения статистики, кто сколько законопроектов внес.
В июне под патронатом АЮРа состоялся V Молодежный юридический форум. Чем подобные мероприятия могут помочь стране в целом, и юридическому сообществу, и юридической науке в частности?
Павел Крашенинников: Сначала у нас состоялся очередной чрезвычайно представительный Европейско-Азиатский конгресс, в котором приняли участие юристы из многих стран. Никакого бойкота со стороны иностранных государств, в том числе и западных, не было. Форум проходит в Екатеринбурге два дня, и ему уже больше 10 лет. Питерский форум значительно моложе, но он, мне кажется, более пафосный, там всегда выступают руководители государства, какие-то основные направления даются.
Для молодежи это неформальное приобщение к профессии, к духу сообщества. Они такие, как говорит Степашин, головастики, их не очень много, но когда они вместе собираются, у них мысль просто бьет неимоверно. Когда мы оцениваем какие-то наработки, иногда думаешь, что сам не догадался бы никогда. Такие форумы, на мой взгляд, сплачивают людей, они потом между собой общаются и взрослеют, становясь мировоззренчески в нашу юридическую колею. Ведь мы с тобой тоже начинали свою деятельность с таких молодежных юридических конференций, олимпиад.
Ты был министром юстиции, и мне интересно твое мнение. Недавно в Федеральной нотариальной палате России сменилось руководство, а в минюсте, кажется, пока так и не пришли к консенсусу относительно поправок в закон о нотариате. Ждать ли теперь каких-либо перемен?
Павел Крашенинников: В прошлом году как раз на юридическом форуме в Санкт-Петербурге я предупреждал, что если они не внесут новый закон, это сделаю я. И на самом деле закон о нотариате и нотариальной деятельности я внес, правда, он находится не в моем комитете. Но закон достаточно подробный и написан специалистами в том числе из Центра частного права, то есть теми, кто понимает, что такое законотворческий процесс и предмет закона, подготовили цивилисты. Нотариат все-таки занимается прежде всего цивилистической деятельностью.
Еще один вопрос, которому у нас никто не придает значения. У нас судебными представителями сегодня может быть любой и каждый: люди с судимостью, без юридического образования, не граждане РФ - кто угодно.
Павел Крашенинников: Да это действительно катастрофа, и эта проблема влияет на судьбы людей. Но вообще-то это вопрос минюста.
При этом министр юстиции понимает, что это плохо, председатель ВС тоже. Все понимают, что это плохо, и ничего не делается. Неужели у вас в Думе такое сильное лобби, что может препятствовать наведению порядка в вопросе представительства в судах?
Павел Крашенинников: Думаю, что это как раз одна из проблем, которая будет решаться по крайней мере в рамках ГПК. Я, например, вижу систему таким образом, что это должен быть юрист и гражданин Российской Федерации. При этом даже юрист и гражданин РФ не всегда может быть представителем в суде. Потому что в уголовном процессе это должен быть либо адвокат, либо остепененный человек, кандидат или доктор наук, уже защитивший диссертацию. Если речь идет о гражданском процессе в широком смысле экономическом, не важно, то здесь может быть представитель компании, которая защищает свои права, тоже юрист, гражданин России. Главное, что всякие проходимцы с судимостью, не граждане Российской Федерации, не юристы, никого в суде представлять не должны.