Поделиться
В Центре фотографии им. Братьев Люмьер уже были выставки таких классиков, как Антанас Суткус, Александрас Мацияускас, Виталий Бутырин… Выставка Ромуальдаса Пожерскиса (более 70 фотографий из семи циклов, созданных с 1974 по 2005) - это представление второго поколения литовских фотохудожников.
Это сейчас Ромуальдас Пожерскис - солидный господин шестидесяти трех лет, литовский фотограф, чьи работы есть в собрании Национальной библиотеки в Париже, в Музее фотографии Финляндии, Международного центра фотографии (ICP) в Нью-Йорке, коллекции Международной ассоциации фотохудожников (FIAP), Музее современного искусства в Стокгольме, Литовском художественном музее и коллекции Союза фотохудожников Литвы… Но свои первые серии, которые получили признание коллег и зрителей, а заодно и призы на международных фотографических выставках Польши, он начинал снимать 20-летним студентом Каунасского Политеха. Свою первую выставку они с его другом Виргилиусом Шонтой, сделали в 1973 в родном институте. Тогда и вовсе Пожерскису было 22 года. Первую золотую медаль, если не врут каталоги, он получил в Познани в 1975 на международной выставке "Фото-Экспо’75".
Этот драйв молодости, любопытство к жизни, бесстрашие юности, ее интерес к драмам жизни сказались, по-моему, в его сериях о мотокроссе ("Победы и поражения" -1974-1976), старых городах Литвы (1974-1983), отчасти - в сериях о детских больницах (1974-1995) и "Садах памяти" (197¬5-1999)… Его съемки мотокросса, возможно, вообще одни из первых съемок тех, кого чуть позже в мегаполисах назовут рокерами. Правда, надо признать, что мотогонщики на фотографиях Пожерскиса больше напоминают ковбоев, чем городских парней в косухах на ревущих "харлеях". Не потому, что они хотят казаться крутыми ребятами с "дикого запада", а потому что гонки идут в сельских местности. И гонщики, снимающие шлемы, все в грязи с ног до головы, словно после родео. И зрители не чужаки приезжие, а по большому счету все свои. У Пожерскиса в этой серии есть фронтальный портрет зрителей, сделанный, по-видимому, едва ли не с трассы. Надо видеть лица этих парней, мальчишек, мужиков, впрочем есть и явно городской товарищ в пижонском пальто. В их лицах - напряжение и сдержанность, страстное внимание и братство болельщиков всех возрастов… Так не смотрят забаву - так переживают за своих. Здесь нет ничего из того, что войдет в обиход фан-клубов: растяжек, флажков, шарфов, надписей и прочих знаков маркетингового прогресса. Здесь очевидна несомненность страстей и солидарности, причем без поднятых рук, без искаженных криком лиц, без боевой раскраски…
Собственно, в этом одна из особенностей "фирменных" снимков Пожерскиса. Энергия, эмоции готовы вроде бы выплеснуться через край снимка, но пойманы словно за секунду до выплеска-взрыва. Стихия эмоций как-то утрамбовывается в предельно уравновешенную, чуть ли не симметричную композицию. И еще один момент. Не только зрители здесь не чужие, фотограф здесь тоже свой. Чтобы люди, которых снимают в упор, практически не обращали внимания на человека с камерой, он должен не просто не выделяться. Он должен быть одним из них. Дело, конечно, не в маскировке. Если взглянуть на гонщиков на снимках, переживающих поражение, то очевидно, что эти мальчики и мужчины, обожающие своих железных коней, умеющие бороться до конца, гордые и юные, некоторые с прическами, как у музыкантов легендарной ливерпульской четверки, - были либо ровесниками фотографа, либо чуть младше его. По крайней мере, это люди его поколения, его темперамента, его группы крови.
Если говорить об ориентирах в фотографии для Пожерскиса середины 1970-х, то это, как минимум, два мастера - его учитель Александрас Мацияускас и американец, мастер стрит-фотографии Брюс Дэвидсон, прославившийся в 1960-х серией "Банды Бруклина"… Имя Дэвидсона появляется в текстах, комментирующих серию "Старые города Литвы" на нынешней выставке в Москве (куратор Яна Искакова). Казалось бы, где Бруклин, этот город в городе в Нью-Йорке, и где старый Каунас, чарующий двориками с развешенным бельем, живописными проходными дворами, детьми и компанией мальчишек с гитарой, взявшей в стихийный дворовый концерт местного пса… Но Пожерскиса волнуют не красоты старого города. Он выбирает, вообще говоря, жесткие, почти сюрреалистические сюжеты, будь то тетенька, загорающая в углу каменного двора с обувной коробкой на голове (чтоб не лицо не обгорело), разновозрастная малышня, которую выводит из облупленного подвала неприветливая воспитательница детсада, или дети, дерущиеся среди захламленной улицы на фоне одинокого "Запорожца"… Но при всей странности сюжетов эти фотографии сохраняют ощущение почти приватной атмосферы. И коты, и дети, и женщины, снимающие белье, явно ощущают дворы, улицы продолжением дома, "своим" родным пространством. Перед нами, конечно, стрит-фотография, но стрит-фотография с оттенком семейного свойства. Опять-таки в этих снимках не найти ни удивления экзотическими видами, ни умиления туристов, с высоты своего благополучия готовых посочувствовать аборигенам. Впечатление, что Ромуальдас Пожерскис снимает очень родных для него людей, остается. Вот это сочетание взгляда "парня отсюда" с умением художника отстраниться, чтобы найти неожиданные, ранящие сюжеты, очень характерная черта, пожалуй, всех серий Пожерскиса.
Пожерскиса перенимал у Мацияускаса или Дэвидсона не технику или приемы, скорее - принципы подхода и, конечно, ориентировался на высоту заданной планки. Интересно, что Лев Аннинский называл среди знаковых для литовской школы еще одно имя - Балиса Бурачаса. Он был этнографом и фотографом, описывавшим и снимавшим крестьянскую жизнь, народные обряды. Его работы в 1937 году были отмечены золотой медалью на международной выставке искусства и техники в Париже. Он дожил до 1972 года, так что для старшего поколения фотографов Литвы он был не только легендой, но и собеседником, живым звеном, связующим с довоенными традициями. Когда видишь серию Пожерскиса "Литовские паломничества", о сельских религиозных праздниках (на выставке она представлена в через слайд-проекций), понимаешь, что Аннинский был прав. К слову, до 1988 года Пожерскис не рисковал публично показывать эту серию.
"Искусство - это возможность приблизиться к человеку", - считает Пожерскис. Он выбирает не самые веселые места для этого приближения: сельские кладбища, приют для стариков, детские больницы… Вспомнив название его первой серии, можно сказать, что он выбирает места, где поражений больше, чем побед. Но почему-то ни его герои, ни тем более фотограф не выглядят проигравшими. Может быть, потому, что приближение к человеку позволяет увидеть, что иногда в умении выдержать поражение с достоинством больше смысла, чем в триумфе победителя? Победы ведь бывают и Пирровы.