Поделиться
Какие чувства вы испытываете перед московским концертом? Вы не были в Москве восемь лет, с тех пор как выступили с Анной Нетребко.
Роландо Вильясон: Если честно, я очень волнуюсь перед возвращением в Москву. Тот визит был незабываемым, мы восхитительно провели свое время. До сих пор не могу забыть и страстную, исключительную русскую публику.
На этот раз вместо Анны Нетребко вы представите никому здесь неизвестную Пумезу Матшикиза, сопрано из ЮАР. Не расскажете о своей новой партнерше?
Роландо Вильясон: Мы с Пумезой совершаем большой тур по Европе. Я встретил ее в Ковент-Гардене, где она была участницей программы молодых артистов, а я пел Дона Карлоса в одноименной опере Верди. Спустя некоторое время я пригласил ее стать гостем в моей телепрограмме "Звезды завтрашнего дня". Я внимательно слежу за ее карьерой и, наконец, почувствовал, что пришло время выступить с ней вместе.
Я слышал, как вы поете партию Ленского на вполне приличном русском языке в "Евгении Онегине" в Берлинской Штаатсопер под управлением Даниэля Баренбойма в яркой постановке Ахима Фрайера. Вы фактически не уходили со сцены, по режиссерскому замыслу...
Роландо Вильясон: О, я обожаю этот спектакль, он стал примером яркой современной интерпретации знаменитой оперы. Это блистательная инсталляция на тему "Евгения Онегина". Определенной части публики это показалось эстетическим вызовом, даже конфузом. Но отрицать выразительность визуального языка спектакля, оставившего меня под мощнейшим впечатлением, невозможно.
Кроме традиционного оперного репертуара вы с некоторых пор перешли на Монтеверди, Генделя, на музыку барокко. Кто увлек вас этой эпохой?
Роландо Вильясон: Это сделала француженка Эммануэль Аим, руководитель знаменитого барочного ансамбля Le Concert d Astre. Девять лет назад она увлекла меня таким репертуаром, на мое счастье. С того момента я открыл абсолютно новый подход к музыке. Музыка барокко учит не только быть предельно вовлеченным в процесс исполнения, но и взаимодействовать с остальными музыкантами.
Одним из ваших композиторов стал Моцарт, диск арий которого вы выпустили на "Дойче граммофон".
Роландо Вильясон: Я не часто ощущаю столь тесную связь с композитором, а Моцарт дал мне эту связь почувствовать очень сильно. Я обогатил себя опытом исполнения оперных партий Моцарта, среди которых и Оттавио в "Дон Жуане", и Луций Сулла в одноименной опере, и Бельмонте в "Похищении из сераля". А скоро мне предстоит спеть еще и Тита в "Милосердии Тита" и Идоменея.
Оперный театр справляется с вызовами нового времени?
Роландо Вильясон: Да, современные технологии неумолимо наступают на мир оперы, предъявляя иные требования к исполнителям и управленцам, выводя театры на новый уровень. Но такова природа нашего времени.
Но театры редко заказывают новые оперы, не рискуют...
Роландо Вильясон: Мне кажется, мы оказались в своего рода тупике, поскольку современная музыка чаще всего оказывается чересчур интеллектуальной. Композиторам нужно постоянно ломать традиции, нарушать ожидания, но создаваемая ими сверхинтеллектуальная музыка в состоянии говорить лишь с небольшой кучкой людей. Тем не менее я готов исполнять современную музыку: она отнимает немало времени, но это незаменимый опыт, способный обогатить музыкальную эрудированность.
В последние годы вы пробуете себя и как режиссер, ведущий телепрограммы. Вам тесно в оперной нише?
Роландо Вильясон: Мои литературные и режиссерские проекты - отнюдь не продолжение оперного пения, это воплощение в жизнь одной цели - коммуницировать с людьми через искусство.
Не собираетесь ли вы спеть с Йонасом Кауфманном и, например, Витторио Григоло - подхватить эстафету у концерта трех теноров, придуманного в свое время Доминго, Паваротти и Каррерасом?
Роландо Вильясон: Я получаю множество предложений создать такой вот "концерт трех теноров", но всегда отвечаю "нет". У всех в памяти три выдающихся тенора - Паваротти, Каррерас и Доминго с их легендарным концертом, возобновления этой идеи будут лишь бледной тенью, какими бы прекрасными ни были новые три тенора.