Поделиться
Краснокирпичные промышленные и общественные постройки дореволюционного зодчества здесь соседствуют с сооружениями в стиле послереволюционного утопического конструктивизма, - удивительным образом модерн и революционное искусство сегодня кажутся близкими и даже родственными друг другу.
В отличие от соседних городов - Владимира, Ростова Великого, Суздаля, Ярославля - Иваново не может похвастаться шедеврами древнерусской архитектуры. И хотя первые летописные упоминания о селе Иваново восходят к временам Ивана Грозного, его настоящая история начинается в середине XVIII века, когда ткацкие мануфактуры превратили вчерашних крестьян в новый - рабочий - класс. Только в 1871 году, во многом благодаря крупному промышленнику и меценату Якову Петровичу Гарелину, село Иваново и Вознесенский посад были объединены в безуездный город Иваново-Вознесенск Шуйского уезда Владимирской области. Уже в это время его стали называть "Русским Манчестером". Прозвище это в несколько измененном по идеологическим причинам виде сохранится и в советское время. В середине 20-х годов в Иваново даже выходил альбом "Красный Манчестер", который редактировали О. С. Литовский и И. А. Майоров.
Разумеется, с легкой руки М. Горького в мою, еще детскую голову накрепко засели яркие образы "свинцовых мерзостей капитализма". Надо сказать, множество других художественных и исторических свидетельств доказывают, что промышленная революция в России, как, впрочем, и в любой другой стране, оплачена кровью, потом, человеческими жизнями сотен тысяч, миллионов людей. Только разрушала она не "пейзанскую идиллию", а еще более кровожадный крепостнический азиатскийуклад российского бытия. И если со всем возможным объективизмом взглянуть на историю того же Иваново-Вознесенска, "третьей пролетарской столицы" России, то мы увидим, как на рубеже XIX и ХХ веков изменяется облик города, как цивилизуется жизнь его ста пятидесяти тысяч обитателей, какие разнообразные просветительские и благотворительные программы осуществляют крупнейшие фабриканты и купцы, чьи предки, как правило, были крепостными крестьянами.
Собрания трех важнейших музеев города - Ивановского областного художественного, Государственного историко-краеведческого, Музея ситца, - во многом обязаны своему разнообразию Дмитрию Геннадиевичу Бурылину, происходившему из старообрядческого рода. Один из самых крупных промышленников и купцов Иваново-Вознесенска, удостоенный чести трижды встречаться с Николаем Вторым, подаривший дочерям царя-императора в столетний юбилей Отечественной войны шелковые платки, воспроизводившие уникальную гравюру 1812 года, - он был заядлым собирателем произведений искусства и редкостей, которые бы сделали честь петербургской Кунсткамере. Знаменитый саркофаг, хранящий мумию девочки, приобретенный Бурылиным в Каире, сделал Иваново местом притяжения египтологов всего мира. Дмитрий Геннадиевич был тем просвещенным русским капиталистом, которого уважали даже его идейные и политические противники. Неслучайно М. В. Фрунзе, который возглавлял революционные выступления в Иваново-Вознесенске в 1905-07 годах, а в 1918 году стал лидером иваново-вознесенских большевиков, настоял на том, чтобы Бурылина сделали главным хранителем объединенного Ивановского музея.
Текстильная промышленность требовала не только объемов производства, но и его качества. Уже в XIX веке здесь складывалась замечательная школа художников по тканям, которые задавали тон не только в России. Иваново-Вознесенск был открыт всем новейшим течениям живописи. И школа эта, несмотря на то, что текстильная индустрия сходит на нет, до сих пор сохранила свое влияние в среде профессионалов. Сопряжение искусства и инженерной мысли парадоксальным образом представлено на выставке Ивановского художественного музея "Fin de sicle", где среди картин мастеров "Бубнового валета" и кубофутуристов можно увидеть чертежи различных изобретений Николая Николаевича Бенардоса, выдающегося русского инженера, автора дуговой электросварки, которую впервые применили на Куваевской мануфактуре и заводе Пономарева в Иваново-Вознесенске. Его чертежи - подлинные произведения искусства. Одни из них напоминают рисунки Врубеля, другие - словно прообраз будущего футуристического преображения мира. Если чертежи Бенардоса кажутся художественными произведениями, то работы Казимира Малевича, Александра Родченко или Варвары Степановой выглядят как чертежи будущей России. Разумеется, директор Ивановского художественного музея Людмила Воловенская и ее сотрудники шли на определенный риск, создавая визуальный "монтаж аттракционов", - но на этой земле такой риск оправдан и естествен. Не случайно, созданная в 2008 году выставка стала частью основной экспозиции музея.
В Иваново, как и в других городах России, где мне доводилось бывать, нередко завидуют москвичам и петербуржцам, жителям столиц, где кипит культурная жизнь. Но я уверен, что каждый город России обладает огромной культурной притягательностью, нужно только постараться разглядеть его культурный код, его особенность, отличающую его от других и тем манящую к себе. И тогда название выставки русских импрессионистов, открывшейся в Ивановском художественном музее, - "Возвращение в Эдем" - не покажется преувеличением.