Поделиться
"Сутра" (с санскрита "нить", данная в философском афоризме линия поведения) уже по набору создателей смотрится как торжество глобализма. Ставил спектакль бельгиец с марокканским подмесом, очень талантливый Сиди Ларби Шеркауи. Минималистскую музыку для спрятанного на сцене квартета писал поляк Шимон Бжуска. Сценографию придумал именитый британец Энтони Гормли. А танцевали "Сутру" натуральные монахи Шаолиньского монастыря, с подачи театра "Сэндлерс Уэллс" спустившиеся с гор на сцену.
Вообще-то этот спектакль прогремел еще шесть лет назад, спутав все карты и сломав стереотипы. Феноменальной техникой шаолиньских монахов хореографы восхитились и того раньше - мастера кунг-фу парят в воздухе, двигаются с кошачьей грацией, падают на сцену без звука и любой точкой тела, перемещают свой центр тяжести с такой изощренной легкостью, какая и не снилась даже самым продвинутым артистам contemporary dance и уж тем более балета. Словом, тот самый "крадущийся тигр, затаившийся дракон". Но в "Сутре" их поразительные умения стали не целью, а средством: Сиди Ларби Шеркауи прошил спектакль личным и совсем не очень серьезным отношением европейца к инокультуре. Тянет - а боязно, вроде бы принят - а выталкивают. Мальчишка-монах на этом пути постижения становится для героя-европейца проводником, он шаг за шагом вводит его в изощренный мир, где каждый взгляд имеет смысл и каждый жест заменяет притчу. Семнадцать летающих монахов вторжению в личное пространство сопротивляются - точнее, не хотят ни на йоту менять свой образ жизни ради любопытствующего инородца. Тебе надо - ты и постигай науку зависания в громадном ящике в полутора метрах над землей, попутно осмысляя ее философию. Эти деревянные в человеческий рост ящики, кстати, идеальное сценографическое решение Энтони Гормли, способны стать летательным аппаратом и гробом, вздыбиться горой, пирамидой и великой китайской стеной, эффектно падать по принципу домино с артистами внутри - так и замираешь от страха. Однако к финалу понимание между одним и семнадцатью все же найдено, как и положено в притче, мир мало-помалу становится гармоничным.
Мне везло на танцующих монахов трижды - на парадном концерте в Кремлевском дворце (куда их блеска ради привез Дмитрий Черняков), шоу в Доме музыки и лихом представлении в громадном театре Шанхая. Но Сиди Ларби Шеркауи и его команда впервые истолковали их мастерство как другой стиль мышления, другой способ понимания себя и мира. И даже дали надежду, что в него можно поникнуть.
Ровно сутки спустя на "Дягилев PS" проникали в мир совершенно другой античной гармонии - неоклассического балета Джорджа Баланчина. Посвященная его110-летию выставка открылась в музейных залах Академии хореографии имени Вагановой. Знаменитый фотограф Пол Колник много лет фиксировал жизнь Нью-Йорк Сити Балле, созданной Баланчиным первой в Америке балетной компании. Петербуржцы обожают твердить биографию этого выросшего в Санкт-Петербурге гения: классическое образование, работа в Петрограде за продуктовый паек, приглашение к Дягилеву в Париж, переезд за океан и, с годами, слава отца-основателя американского балета - она действительно поразительна. Пол Колник документировал жизнь балетной компании уже зрелого Баланчина, с именем и непререкаемым авторитетом, и, может, поэтому общее ощущение от фотографий немного статичное. Но тем ценнее его основательность и так льстящий русский крен. На стильных черно-белых фото танцующий Аполлона Николай Хюббе и пойманный в той же позе двадцатью годами раньше Михаил Барышников (1979). В общей рамке - Орфей Рудольфа Нуриева и другой Аполлон того же Барышникова. Устный комментарий фотографа: "Мне было очень важно поместить их в общую рамку и показать эти фотографии в школе, в которой все они учились". Здесь же удивительные позы женственных муз хореографа Сьюзен Фарелл и ставший каноном летящий аттитюд Карин фон Арольдинген из "Серенады" (1980 г.), серия с репетиций "Танцев Давидова братства" с щеголеватым Баланчиным - шейный платок, длинные ноги, чистые линии - смотреть на него интереснее, чем на молодых танцовщиков. Похоже, почти сорок лет вглядывавшийся в эстетику Баланчина фотограф Пол Колник изобрел особый жанр - крупный план человеческого тела. Чтобы мы благодаря Баланчину при всей неизбежности мультикультурализма и интереса к Востоку лишний раз вспомнили о прекрасном античном детстве одной части человечества.