Поделиться
Я вижу в школе, как к месту и не к месту их наряжают в вышиванки, хотя в холодном ноябре удобнее свитера. Педагоги водят с ними, обвязанными ленточками, хороводы вокруг чучела ненавистных политиков, в школах установлены копилки для сбора средств на нужды армии.
Может быть, весь этот жуткий карнавал останавливается в семье? Нет. Попробуйте родителю в школе тихо рассказать об убитых украинской армией донецких или луганских детях. Хорошо, если все закончится матом, а не рукоприкладством или доносом.
И вот уже я наблюдаю в школе, как детское восприятие Тарасика или Катруси легко делит мир на "ватников" и правильных людей, своих и чужих. Жизнь предстает перед ними в черно-белом цвете, без полутонов и оттенков.
С 1 сентября 2014 года во все украинские школы внедряется как "единое гуманитарное пространство" представления этого черно-белого мира, где единственный враг - русский. Есть такое понятие "тоннельного сознания" - зауженного мысленного коридора. Я чуть ли не каждый день наблюдаю, как формирующаяся "Я-концепция" этнической идентичности ведет к этому заужению. Иногда кажется, детей целенаправленно превращают в психических инвалидов - и в школе, и дома. Хотя я живу в украинском городе, не втянутом в гражданскую войну. Здесь с виду все обычно, но распад - на эмоциональном и ментальном уровне - чувствуется.
Все время думаю над тем, как же робко все у нас начиналось и как стремительно продолжилось - за один год государственный переворот, гражданская война, незаконная мобилизация, тысячи беженцев. Впервые за 23 года украинской истории - настоящая катастрофа. По официальным данным, на Украине около полумиллиона беженцев с Донбасса. (А в России их больше миллиона!). Из Крыма вместо обещанных в марте сотен тысяч - только 17 тысяч с марта по ноябрь. Причем часто их ждет не радушный прием: официального статуса "беженец" эти люди на Украине не получают, обустраиваются и живут у родственников, в санаториях, работают в основном на подработках. А когда слушаешь кого-то из них, поражаешься фантастичности рассказов. Ребята-подростки охотно и бесхитростно в школе охотно рассказывают мне про "страшную и кровавую войну в Крыму". Но и родители не лучше. Складывается впечатление, что психологический возраст родителей не сильно расходится с возрастом их детей. Чувствуешь какую-то невероятную инфантильность, когда видишь, как мощное и разрушительное чувство ненависти становится ведущим мотивом. И никто даже не задумываются о травмировании детских душ.
Иван Соколов, 12 лет, живет с мамой и сестрами, отец умер от туберкулеза:
- За отцом я не скучаю. Отец был русским, а мама украинка. Я решил стать украинцем. Не хочу быть русским! Они плохие! Они в Крыму сделали войну. Там татары убивают всех украинцев, чтобы в Крыму могли жить русские. Я по новостям слышал.
- А когда жил в Крыму, видел военных, танки?
- Нет.
Ольга Зверева, 13 лет, светловолосая, тоненькая:
- Мы уехали из Крыма, потому что там очень плохо. Там - Россия. Путин устроил везде войну. Мне тетя рассказывала, она ездила на майдан, и там, на майдане, началась война. А моя подруга из Симферополя сказала, война будет по всей Украине. Русские хотят забрать Украину, потому что она богаче Крыма. Крым был нормальным, а Россия превратила его в болото. Когда моя маленькая сестра видит все это по телевизору, она бросает в него тапок. Я наполовину русская, но Россию ненавижу! Она в Крыму режет и убивает людей.
- Ты сама это видела?
- Нет.
- Ты видела там военных, танки?
- Нет. Но когда мы жили в Крыму, я видела это по украинским новостям.