Поделиться
Удивительно это только какому-нибудь чужестранцу или совсем уж свалившемуся с луны, - но так всегда в России было: поэтическая у нас все же страна. Так ждали и в шестидесятые - так ждут и теперь. Кому хочется - можно и удивляться. Но это - факт.
Про то, что Евтушенко в больнице, - все знали. Напомню: на гастролях в Ростове-на-Дону поэт поскользнулся в гостиничном номере, его доставили с серьезными травмами в городскую больницу, позже переправили в Москву, в Центральную клиническую больницу. Выступления, запланированные прежде, казались невозможными, - какие-то пришлось отменить. Но… во вторник, 6 января, Евгений Александрович пообещал все же приехать на свой творческий вечер в КЦ ЗИЛ.
Обещал - и приехал. И держался - орлом. Стоять ему тяжело - весь вечер поэт просидел. Но был, как прежде, - подтянут, как прежде - в пиджачке из какой-то змеиной (?) кожи, как прежде - в галстучке невообразимой расцветки.
Дело не в героизме особенном - хотя, конечно, - не без того. Дело в ощущении - миссии Поэта. Ощущение, кажется, из других эпох. А может, это только кажется?
- Мне на сцену помогла выйти моя любимая женщина, моя жена Маша, - сразу объявил Евтушенко. - Если бы не она, я вряд ли появился бы сегодня здесь. Она меня просто выручила, как бывало уже много раз.
Она - Мария Владимировна Новикова, жена поэта (четвертая, к слову, вместе они с 1987 года, у них растут сыновья Евгений и Дмитрий).
Евтушенко признался залу: "Я хотел бы сказать, что это большое счастье. Я не знал, как буду себя чувствовать. Но знал, что поддержать меня придут мои любимые соратники по жизни, шестидесятники - такие, как великий актер Валя Гафт. Я счастлив, что здесь Аркадий Арканов - один из самых мудро-остроумных людей. Наконец здесь прекрасный человек Илюша Фаликов, который написал книгу обо мне в серии ЖЗЛ. Все они были готовы выступить, даже если б меня не было. Но мне не захотелось оставлять их одних, обманывать надежды тех, кто пришел сегодня на вечер.
В зале, я вижу, и Юрий Нехорошев, подводный инженер, "евтушенковед номер один"… За сценой - мои дорогие друзья из любимовской Таганки. Я многому научился у своих друзей - Володи Высоцкого, Валеры Золотухина, Вени Смехова… Если б не появились когда-то такие театры, как Таганка и "Современник", мы бы жили совсем в другой стране, чем сейчас.
Да, страна наша еще несовершенна, и не все наши надежды выполнены, - но пока у нас есть люди с такими глазами, как у тех, кто в этом зале, люди, которые любят поэзию и которые знают, что Россия не может без поэзии. Этот жанр не позволяет нам терять совесть.
Я так счастлив быть с вами здесь!
Вы знаете, что я преподаю в США (в колледже городка Талса штата Оклахома, - Ред.). Многие люди не понимают того, что я делаю в США. Они забыли уже, как в 1972 году меня "сбивали" в Америке со сцены дети тех полицаев, которые в войну расстреливали евреев в Бабьем Яре (о нем, вы помните, я когда-то написал стихи). После "Бабьего Яра" на меня много раз нападали - и в США, и в нашей собственной стране. Но это было несравнимо с той поддержкой тысяч людей, которую я получал тогда и ощущаю сейчас.
На меня нападают даже сейчас, когда я лежал в больнице и еле выбрался из "исчезновения" - именно потому, что хочу продолжать свое дело поэзии, быть рядом с вами и отстаивать ту Россию, о которой когда-то Федор Михайлович Достоевский сказал: в этой России все должно быть по-пушкински.
А вы помните, я надеюсь, что лучшим качеством, завещанным нашему народу Пушкиным, Достоевский назвал - Всемирную отзывчивость. И если мы не будем обладать этим качеством, то мы подведем Россию и ее великую культуру. А я уверен, что мы не подведем.
На меня нападают за то, что я преподаю в Америке - но я продолжаю то, что было завещано поэтами-фронтовиками, - а завещан нам был "дух Эльбы". И я страраюсь сделать все, чтобы и молодое поколение американцев не забыло, как когда-то мы сражались против общего врага и победили вместе. Мы не имеем права забыть про это и сейчас.
Я очень люблю свой американский кинокласс. Я преподаю там уже 20 лет. Преподаю и русскую поэзию, русскую прозу, и русское, европейское кино. Раньше в аудитории были в основном сами американцы. Сейчая преподаю, кажется, всему человечеству - очень много китайцев, есть арабы, ангольцы, аргентинцы, молодые люди разных национальностей.
31 декабря 2014 года я написал стихи "В университетском классе". В интернете, где их прочитали, тут же на меня посыпались новые нападки - и я дописал стихотворение уже 4 января наступившего 2015 года. Послушайте его, это, мне кажется, важно.
В унивеситетском классе
Двадцать лет я в Оклахоме, в Талсе,
словно в неоконченном бою.
Будто бы один в живых остался,
Эльбы братский дух преподаю.
Я люблю моих американцев,
чьи солдаты-дедушки тогда
с русскими не стали пререкаться,
и война была на всех одна.
Как они на лодках с водкой в глотках
обнимались - видел я в кино.
При регулировщицах-красотках,
их и наших, что не все ль равно.
Дина Дурбин нас вела к Победе,
и была у стольких на значках.
"Едут леди на велосипеде" , -
распевая, я по ней зачах.
Взялись вместе Рузвельт, Черчилль, Сталин,
и де Голль, как бурлаки за роль.
Чаплиным и Теркиным был свален
Гитлер - разгероенный герой.
Все фашисты носом ткнулись слепо
в геббельсовский пепел заодно.
Сент -Экзюпери разил их с неба,
а Хэмингуэй пускал на дно.
Вот какое удалось кино!
Правда, все мы сделали полдела,
почему? Понять я не могу.
и потом опять война сдурела,
превратясь в холодную каргу.
Я учу всех не иметь с ней дело,
как не верить общему врагу.
Но о мире фразы, фразы, фразы,
обещая, вроде, благодать,
превращаться стали в дроны, в базы,
а сквозь них сердец не увидать.
Не шестидесятники-поэты,
а за лицемером - лицемер
объявили собственной победой
роковой развал - СССР.
Разве ты, искусство, разучилось
нас объединять - я не пойму?
Как стране Шевченко приключилось
с пушкинской страной вести войну?
Вкрадчивая третья мировая
по земле измученной идет,
и не устает, нас примиряя,
пырьевский князь Мышкин, "Идиот".
Если "идиоты" все такие
были бы, мир стал бы исцелим
были б в дружбе и Луганск, и Киев,
Даже Газа и Иерусалим.
Как сплотились воры и воришки
в мафии, где жизни на кону,
и как слиплись войны и войнишки
в третью лицемерную войну?
С мировой второй я не расстался.
Вскормлен был холодною войной.
Но я счастлив на уроках в Талсе
с третьей, здесь не принятой войной.
Помню вместе с жертвами сгорая
небоскреб пронзя в конце концов,
полетел к обещанному раю
самолет обманутых юнцов.
И по той преступной страшной трассе,
до сих пор, почти полузабыт
во французском фильме, в киноклассе
он сквозь наши ребра все летит.
Отрезают головы ножами.
Без голов - о чем поговорим?
А потом - лишь кнопочки нажали,
да и меньше племенем одним.
Ну а человеческое племя,-
неужели нам не до того?
Неужели атомное пламя
выжжет окончательно его?
Может быть кому-то снится слава
здесь, на этой лучшей из планет
доктора нацистского Стрейнджлава -
Обещаю - в нашем классе - нет.
Не бомбят людей атомновозы
в классе несказившемся моем
лошадь тянет Сталина под слезы
лишь о трупах Трубной - не о нем.
Очень любят о "Холодном лете"
прошкинский, пожалуй, лучший фильм
дети Чили и Анголы дети,
парагвайка, чероки - и финн.
Плакали ковбоистые янки
что Папанов уркой был убит,
и не будет в сердце китаянки
никогда Приемыхов забыт.
Жаль, что запоздало Мордюковой
выразил ковбой за "Комиссар"
благодарность дедовской подковой -
этот фильм - он стольких потрясал.
А вот что написала поэтесса
и представьте, что из США:
"Думала над фильм "Unfinished пьеса"
("Неоконченная пьеса для механического пианино" - Ред.)
У меня теперь другой душа"...
И в письме Самойловой Татьяне,
веря, что она еще жива,
фото мужа, павшего в Афгане
принесла талсанская вдова.
Разве Землю мало истерзали?
Кинокласс - особая страна -
войнообожателей нет в зале,
в зале все твои враги, война.
Снайпером Кабирия не стала,
Хоть жилось ей вовсе нелегко.
И дорогу к Храму показала
Всем Анджапаридзе Верико.
* * *
Евтушенко, обещали, прочитает два-три стихотворения, и все. Силы, мол, надо поберечь - человека только что вытащили из "исчезновения", как он сам сказал. А он - никак не мог остановиться. Выступили и Валентин Гафт, и Аркадий Арканов, и Илья Фаликов. Стихи из спектакля "Нет лет", поставленного Смеховым, читала актриса Татьяна Сидоренко и ее коллеги по Театру на Таганке. Звучали строки Маяковского, Межирова, Владимира Соколова. О любви, о России и о войне - три ключевых было слова в этот вечер.
Евтушенко прочитал свой новый "Шпинделек" - новые стихи. Про то, что у всех у нас "из душ какой-то выпал шпинделек". Тот самый ограничитель, который нас удерживал от жадности, продажности и спеси. Ведь мы же - "Мы распоясались до ух-ты, ах-ты, / аж до такой купецкой широты, / что даже не влезают наши яхты / в иные европейские порты"...
От шариковской спеси и безродства
Россия будет тем сохранена,
что в ней, спасая гены благородства,
хотя б одна душа не продается,
а разве в ней душа всего одна?
Случайно ли Евтушенко вспомнил о войне, о поколении фронтовых поэтов, о шестидесятниках, выросших на этой поэзии и видевших войну еще детскими глазами? Вряд ли - случайно. "На меня напали за слова о том, что я благодарен войне, - заметил поэт. - Но война помогла всем моим товарищам-шестидесятникам, которых почти не осталось сегодня, сохранить понятия о родине, о достоинстве и совести".
Евтушенко прочитал одно, потом второе стихотворение о войне. Первое - "Итальянские слезы". Второе - о футбольном матче сборных СССР и ФРГ в 1955 году. Матч окончился со счетом 3: 2 в нашу пользу. Но дело было не в счете. "Кончаются войны не жестом Фемиды, / а только когда забывают обиды, / войну убивают в себе инвалиды / войною разрезанные пополам".
И уж совсем напоследок - было два стихотворения о любви. Жена Маша уже стояла за спиной у Евтушенко, он прижимал ее ладонь к своей щеке - и читал, читал посвященное ей: "Я люблю тебя больше природы - / Ибо ты как природа сама. / Я люблю тебя больше свободы - / Без тебя и свобода тюрьма"…
Я люблю тебя неосторожно,
Словно пропасть, а не колею.
Я люблю тебя больше, чем можно,
Больше, чем невозможно, -
Люблю.
Ну что, скажите, может быть сильней Поэта - и его любви?
Евгений Евтушенко - о начавшемся Годе литературы
Важное заявление Евгения Евтушенко, сбежавшего из больницы на свой поэтический вечер в КЦ ЗИЛ, было связано с начавшимся Годом литературы:
"Нас ожидает Год литературы. Он, собственно, начался. И я надеюсь, - акцентировал внимание поэт, - что мы не дадим возможности превратить это в бюрократическое мероприятие. Что превратим мы этот год в народное празднество. Всем народом поклонимся - начиная от наших классиков до совсем недавно ушедших поэтов-шестидесятников..
Сейчас мы вместе с моей женой Машей завершаем в больнице "Антологию поэзии правого дела", в которой будут сплавлены в одно понятие - поэты-фронтовики и те, кто были фронтовиками по сути, кто еще с детскими лопаточками и ведерками песка стоял в 41-м году во время первых бомбежек Москвы…
Я обратился к нашему государству с просьбой, чтобы мне доверили право - составить на основе моей 5-томной "Антологии русской поэзии" два мегаконцерта, которые произошли бы в Москве и Питере. Это могло бы стать очень ярким и крупным событием Года литературы.
И второе: я попросил, чтобы мне также доверили - с хорошим небольшим молодым коллективом - дали бы один вагон, чтобы проехать по всей Восточно-Сибирской магистрали до Владивостока (по этой магистрали я когда-то пытался добраться на войну от станции Зима). Восстанавливая хорошие традиции агитбригад, - везде, где нас будут принимать, останавливаться и читать стихи с нашей молодой командой…
Жду от государства ответа".