Президент России Владимир Путин рекомендовал Верховному суду РФ до 15 марта 2015 года изучить вопрос о возможности введения этого института. По мнению председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, воссоздание корпуса следственных судей может помочь решить системные проблемы уголовного процесса. Это он подчеркнул в своей статье "Конституция живет в законах", опубликованной в "Российской газете" в конце ушедшего года.
Кто же такие следственные судьи? И почему речь идет именно о воссоздании этого института в российском судопроизводстве? Почему раньше мы о таких судьях ничего не слышали? Зачем они нам нужны, неужели в России мало обычных и судей, и следователей?
Следственные судьи, точнее, судебные следователи, как они именовались в России, появились у нас еще в 1860 году. И стали важным элементом Судебной реформы 1864 года. За образец был взят наполеоновский Кодекс уголовного следствия (Code d instruction criminelle) 1808 года, где центральной фигурой предварительного следствия был именно следственный судья. В сознании юристов того времени судебный элемент был неотделим от понятия предварительного следствия. Лишь там, где действует следственный судья, можно говорить о предварительном следствии.
Оно ведь тоже часть судопроизводства. А там, где есть судопроизводство, должна быть почва для состязательности и равенства сторон, а значит, и справедливости правосудия. И потому только здесь предварительно могут формироваться судебные доказательства, которые позволительно затем рассматривать в суде. Все то, что предшествует следствию и производится до него, есть дознание, то есть деятельность полицейская, наполовину административная, которая доказательств не создает, а лишь собирает для их получения предварительную информацию.
Французская модель, адаптированная к российским условиям, пришлась у нас, что называется, ко двору. Более того, принесла великолепные плоды: новые российские суды и адвокатура за полвека своего существования покрыли себя поистине неувядаемой славой. Даже большевики, придя к власти, поначалу не решились отказаться от института судебных следователей.
В первых советских УПК РСФСР 1922-1923 годов судебный следователь был сохранен. Причем организационно он был независим от прокуратуры, по-прежнему занимая довольно высокое положение в судебной иерархии, поскольку состоял в штате губернского, затем областного суда. Однако вскоре произошла фактическая ликвидация предварительного следствия. В 1928-1929 годах следственный аппарат был полностью передан в прокуратуру - судебная власть на предварительном расследовании закончилась.
Подобный строй предварительного расследования был в основном продублирован и последующими отечественными уголовно-процессуальными законами - советским УПК 1960 года и российским 2001 года. Но даже будучи фактически превращена в дознание, предварительная подготовка уголовных дел продолжает у нас именоваться следствием, а сотрудники полиции, расследующие преступления, следователями "юстиции".
В распоряжении органов уголовного преследования сохранились не свойственные им, в сущности судебные, полномочия, в первую очередь по созданию судебных доказательств. То есть таких, которые могут на равных конкурировать с теми, которые были получены прямо в судебном заседании, а то и заменять их. Например, именно следователь назначает "судебную" экспертизу, результаты которой в суде, будучи представлены в письменном виде, фактически часто предрешают исход дела. За право создавать судебные доказательства досудебные стадии расплачиваются квазисудебной, письменно-протокольной юридической формой, которая вполне уместна и даже необходима в суде, но противопоказана для гибкой и динамичной деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. Она приводит к бюрократизации и крайней медлительности процесса. В том числе длительным срокам предварительного следствия и подследственного ареста, необходимости выполнения следователями и дознавателями многочисленных процессуальных формальностей. А главное - к недостаточной надежности собираемых доказательств. Ведь текущий судебный контроль за доказыванием здесь отсутствует, а формируются доказательства только одной из сторон в процессе, а именно обвинителем, заинтересованным в исходе дела, так сказать, по определению.
Институт следственных судей с теми или иными особенностями существует в настоящее время во Франции, Бельгии, Испании, Нидерландах, Швейцарии и других странах. Ряд полномочий, характерных для следственных судей, выполняют участковые судьи в Германии. Этот институт ввели Латвия, Литва, Молдова, Казахстан. При этом в большинстве западноевропейских стран, как и в дореволюционной России, следственный судья по традиции является, скорее, судебным следователем, нежели судьей. Так как самостоятельно определяет ход предварительного следствия и по своей инициативе может собирать доказательства.
Но в некоторых странах судья привлекается и к так называемому депонированию доказательств. Но истина, как обычно, находится посередине. Судья, который призван, собрав доказательства, изобличить виновного, сам становится обвинителем, что нарушает принципы состязательности и разделения процессуальных функций. А вот следственный судья, который вообще не принимает участия в процессе доказывания на предварительном расследовании, - это другая крайность. В силу ограниченности своей роли он не способен сделать предварительное расследование частью судопроизводства, придать ему состязательный характер. И только тот судья, который занимает здесь активную позицию, контролируя законность уголовного преследования, ведущегося стороной обвинения, участвуя в легализации судебных доказательств, принимая решения о применении принудительных процессуальных мер, может претендовать на роль истинного носителя функции правосудия. Следственные судьи ни в коем случае не должны сами вести уголовное преследование, искать и изобличать виновных. Это естественная функция полиции и прокуратуры. Судья призван контролировать как законность, так и фактическую обоснованность возбуждения прокуратурой уголовного преследования. А при недостаточности доказательств он вправе прекратить дело. По завершении следствия, в котором обвинение было доказано, именно следственный судья должен принимать постановление о направлении дела в суд. При этом ему следует всегда действовать в состязательных формах - в судебных заседаниях, где по возможности участвуют представители обеих сторон, а все его акты смогут быть обжалованы в апелляционном порядке. Тогда процесс действительно может стать полностью состязательным.