В последние годы в УрФО десятки тысяч гектаров лиственных лесов были оккупированы непарным шелкопрядом, короедом. На сухостой смотреть больно.
Игорь Харлов: Да, периодически мы наблюдаем поистине смертоносное нашествие. К примеру, несколько лет назад многочисленные очаги непарника были зафиксированы на третьей части лесных угодий Челябинской области. Периодически обширные очаги возникают в других регионах Урала, Западной Сибири.
Без своевременной и полной обработки пораженных площадей гибель лиственных деревьев неизбежна. Ущерб может достигать колоссальных размеров. Глубоко больные деревья, по сути, труха, они и на дрова не годятся. Практика показывает, что даже после санитарной очистки трудно вырастить и сосну - эти места притягивают уже другого вредителя, дендроктона.
Как правило, личинок шелкопряда уничтожают, опрыскивая березняки химпрепаратами. Операция недешевая, денег вечно не хватает. В перспективе мы надеемся сдержать нашествие бабочек непарника, с потеплением климата все дальше продвигающегося на север, путем "подселения" природных хищников - насекомых, которые питаются яйцами шелкопряда.
Подготовлена партия жуков-энтомофагов для расселения в лесу площадью с полсотни гектаров. Планировали вывезти их осенью, но помешали ранние снега. Весной займемся. Пищи для энтомофагов предостаточно, расчет - на их быстрое размножение в естественных условиях.
Замечу - это госзаказ. Контракт подписан с профильным департаментом правительства Тюменской области.
Речь об эксперименте, верно?
Игорь Харлов: Да, работа опытная, ведется по нашей инициативе. Посмотрим, насколько комфортно будет жучкам, выращенным в лаборатории, в лесу, в условиях сибирского климата, сколько понадобится лет для полного выздоровления пораженной территории. Мы нацелены на успех, на широкое применение энтомофагов в борьбе с вредителями. В лесном хозяйстве страны такой способ пока почти не практикуется.
Специалисты говорят, что после масштабных вырубок березовых лесов в XX веке на юге Тюменской области качественной древесины здесь осталось крайне мало. Это правда?
Игорь Харлов: Лет семь назад шведскую IKEA соблазнили предложением заготавливать в регионе березу для производства фирменной мебели. Компания вскоре потеряла интерес к территории, поскольку ее совершенно не удовлетворили характеристики местной древесины. Другой пример: в Тюмени мощный фанерный комбинат львиную долю сырья завозит из соседних регионов - качество "доморощенного" не устраивает. Обычный изъян - кривой ствол.
Вообще, из шести биологических форм берез только две хороши для фанерного кряжа. Напрашивается селекция - отбор и культивирование деревьев с требуемыми характеристиками. Задача ученым по плечу при стабильном финансировании. По идее, созданием сырьевой базы должен быть озабочен бизнес. Только он, похоже, скупится, опасается вкладывать капиталы в долгосрочное дело. Ведь отдача последует лет через 20-25. Проще, получается, завозить березу за сотни километров, даже из Башкирии.
В структуре заготовок деловой древесины на юге Тюменской области преобладает сосна. Исключительно ею восстанавливают вырубки, березы нет и в помине. Причем треть всех вырубок приходилась в последние годы на лесосеки, необходимые для разработки нефтяных залежей. Очень много древесины сжигается для получения тепла, в основном в домовых печах.
В свое время правительства Тюменской области, Югры настойчиво искали инвесторов для строительства целлюлозно-бумажного комбината. Чтобы он извлекал прибыль из низкотоварного, чуть ли не бросового, сырья. Не вышло. Неужели идея экономически утопичная?
Игорь Харлов: Освоить основные ресурсы - глухие, подчас заболоченные таежные массивы - реально только при условии интенсивного дорожного строительства, комплексном использовании современной техники и технологий. В малодоступной местности произрастает не только строевая сосна, но и отличная береза. Вариант - вырубать в морозы, вывозить по зимникам. Но каково восстанавливать лес в топи в условиях бездорожья! В общем, рисковать с ЦБК отечественные и зарубежные капиталисты не захотели.
Формирование лесопромышленных гигантов - не наша забота. Ставим перед собой более приземленные задачи при взаимодействии с бизнесом. Допустим, в сотрудничестве с одной многопрофильной компанией станция разработала концепцию утилизации отходов лесопереработки, в том числе для нужд муниципальной теплоэнергетики. В итоге все это вылилось в продуктивный инвестпроект, включенный правительством РФ в список приоритетных. Кстати, во многом он уже реализован.
Игорь Юрьевич, какова доля бизнеса в финансировании исследований и разработок филиала НИИ?
Игорь Харлов: Год на год не приходится, в среднем от частных предприятий поступает каждый второй рубль. Следовательно, половина идет из казны. Суммы скромные. К сожалению, к помощи науки бизнес обращается довольно редко. Он желает получить результат немедленно, невзирая на низкий КПД, полагается на дедовские технологии либо ради экономии корпоративных средств просто откладывает решение какой-либо насущной проблемы. Типичные для предпринимателей настроения. Мы их пытаемся настроить на конструктивные отношения, показываем слабые звенья в технологической цепочке, предлагаем перспективные, сулящие выгоду решения.
Выходит, пока нет заказа на селекцию прямоствольных берез, вы ею заниматься не будете?
Игорь Харлов: Не совсем так. Безусловно, без надежного источника финансирования мы не в состоянии продвинуться далеко вперед. Однако пытаемся по мере сил реализовать некоторые инновации, не требующие многомиллионных вложений.
Возьмем семенную посадку. При хорошей выживаемости всходов можно было бы засевать куда большие площади, нежели сейчас. Однако на сегодня результат удручающий: используя традиционные плуги для лесовосстановления, мои коллеги констатировали гибель в бороздах до 95 процентов всходов березы в период укоренения. Причина - в дефиците влаги. Наши сотрудники изобрели принципиально иную конструкцию плуга: он не создает глубокой борозды, лишь слегка взрыхляет верхний слой почвы, предохраняя семя от губительного воздействия ветра и солнца.
Только модель-то - лишь в компьютере. Она успешно прошла виртуальную обкатку, пора изготовить и испытать промышленный образец. Но у НИИ нет собственной производственно-экспериментальной площадки. Обратились на завод в уральском городе Камышлове, где еще в советскую эпоху делали плуги для лесхозов. На предприятии без энтузиазма взглянули на чертежи, спросили, где гарантии, что новое изделие пойдет на поток. Без гарантий им нет охоты возиться с плугом. Осталась "самая малость" - найти 700-800 тысяч рублей для создания опытного образца. На полпути останавливаться не будем.
Знаю, специалисты станции заняты также поиском технологий оперативного и точного учета оборота древесины. Объем нелегальных вырубок велик?
Игорь Харлов: По разным оценкам, он составляет от 10 до 25 процентов от объема лицензированных заготовок. Государство добивается прозрачных процедур, понуждает участников рынка, в первую очередь заготовителей, арендаторов, раскрывать все свои карты, пресекать браконьерство. Желание понятное.
В наступившем году введены более жесткие правила отчетности. Но как их выполнять, не уходя в формализм? Лесники ведь давненько попали в бумажную круговерть: с каждого из них ежемесячно требуют около 90 отчетов!
А много ли людей, непосредственно на местах ведущих учет древесины? В той же Тюменской области и полутора сотен не наберется. Когда-то мы анализировали деятельность трех районных лесничеств. На их территории за восемью арендаторами значилось около двух тысяч лесосек. Последние согласно нормативам должны быть осмотрены по окончании заготовки древесины. Если документально работы завершаются 31 декабря, мыслимо ли в короткие зимние дни добросовестно обследовать множество вырубок без снегоходов, вездеходов? Да и с таковыми потребуется масса специалистов.
На увеличение штатов, понятно, никто не пойдет. Задача - найти оптимальные инструменты для визуального отслеживания состояния насаждений, повсеместного электронного учета. В их числе - программная фотографическая и видеосъемка лесных участков с малых высот, применение планшетников при полевых измерениях, биометрическое сканирование срезов хлыстов и пней для контроля транспортировки и использования древесины. По всем перечисленным направлениям мы сейчас активно работаем.