Поделиться
Родители Геннадия Ивановича - коренные сталинградцы. Отец был военным, мама бухгалтером.
- Перед самой войной, в мае 1941 года, отцу дали отпуск, и мы поехали в Ленинград, в гости к его сестре, тете Марусе. Мама с маленькой сестрой осталась дома, в Сталинграде, - рассказывает Геннадий Иванович. - Тетя работала в школе учительницей начальных классов. И после окончания учебного года отправила меня в пионерский лагерь вместе со своими дочерями. Вернулись мы оттуда 21 июня. Так получилось, что из дома первые дни не выходили и новости не слушали. На следующий день пошел гулять. Была чудесная, ясная погода, на небе ни облачка - редкость для Ленинграда. Вышел из двора, а по улице идут два парня, по виду - старшеклассники, с противогазами и повязками на рукавах. Я и пристал к ним: "Дайте посмотреть!" А они значительно, строго так сказали: "Война началась".
Отца Гены - Ивана Архиповича Смирнова как кадрового офицера Красной Армии прямо из Ленинграда отправили на фронт. Не получилось даже с семьей проститься. А семилетний сынишка так и застрял в гостях у тети - везти его домой в уже начавшейся неразберихе военного времени было некому. Как оказалось, мальчик избежал - тут даже не скажешь "счастливо" - сталинградского огненного ада. Но попал в ленинградскую блокаду, которую с первого до последнего дня провел в городе.
- Когда начинались бомбежки, мы прятались в бомбоубежище, - вспоминает Геннадий Смирнов. - Потом прятаться перестали - привыкли. Страха у меня тогда не было. Это сейчас становится страшно. Меня отдали в детский сад. Тетя работала, старшая сестра Лариса ушла на фронт, стала связисткой. Младшая, Римма, помогала в госпитале. Она и водила меня в сад. Несколько раз мы попадали с ней под обстрелы. Однажды прямо над ухом раздался свист, и сестра дала мне сильнейший подзатыльник, я упал носом в асфальт, она - рядом. Встали - и засмеялись: такое чувство было, что и на этот раз обманули смерть. С Риммой я больше всего времени проводил. Ходили с ней за водой на Неву: на саночки детские ставили два ведра и тянули вдвоем. Сверху воду забрасывали снегом или льдом, чтоб не расплескивалась. А потом сделали деревянные крестовины. Мы, дети, в активные игры тогда не играли - не было сил. Но однажды мы с сестрой вышли вечером на улицу, а у Финского вокзала - танцы! Танцевали девчонки с солдатами. Это был 1942 год. Я даже какое-то время сомневался, было ли это на самом деле, пока одна из знакомых блокадниц не подтвердила: было.
Есть хотелось постоянно. Щи из лебеды и крапивы летом были деликатесом! Помню, сидим мы на кухне и обедаем: "чай" (не знаю, чем его подкрашивала тетя Маруся, но только не чаем) и крохотный кусочек хлеба. Я отломил от него корочку, мякиш чуть-чуть подсолил, откусил, потом несколько крошек от корочки отщипывал. В это же время тетя Маруся моя распухла от голода. Она лежала на кровати, а ноги на грядушке (изножии) - огромные, отекшие, бледные.
После снятия блокады тетя отдала племянника в детдом: мальчика нужно было как-то переправить к матери, а детдома эвакуировали, сами же родственники везти его не могли.
- В детдоме были запечатанные окна, а освещались комнаты лучиной. Дни проводили за длинным столом, рассказывали истории, сказки, очень много читали. Там я познакомился с произведениями Пушкина и полюбил его на всю жизнь. Любили в шашки играть. Раз я сел смотреть, как мальчишки играют. Поставили на узкой койке доску, расставили шашки, и один из мальчиков упал прямо лбом в доску. И я кричу воспитательнице: "Теть Капа, Петька загнулся!" Умер, значит. Смерть была чем-то обыденным тогда…
Вместе с детдомовскими детьми Гену Смирнова вывезли по "дороге жизни" на Ладоге, потом ребята топали 500 километров до села Покровка под Рыбинском, в Ярославской области. Уже там мальчика нашла мама, приехала с сестрой. Жить остались в Рыбинске. В Сталинград вернулись только в 1946 году.
В 1990 году Геннадий Смирнов создал Волгоградское общество защитников и жителей блокадного Ленинграда, много лет возглавлял его, был также членом президиума международной ассоциации блокадников.
- Пользуясь случаем, я бы очень хотел поздравить всех, кто во время войны жил в городе на Неве и защищал его, с годовщиной снятия блокады и пожелать всем благополучия и мира, - говорит Геннадий Смирнов.