Поделиться
"Мы пока незнамениты, общей связаны судьбой. Сочиняем мы сюиты - сюитимся мы с тобой". Помните эти строчки, Геннадий Игоревич?
Геннадий Гладков: Конечно, это Юра Энтин, мой любимый автор. Дело было в начале 60-х, я учился на втором курсе консерватории и попросил его написать тексты для оркестровой сюиты - хотелось чего-то летнего, задорного, пионерского. У Юры, некогда лучшего пионервожатого СССР, это отлично вышло. Сюиту потом спел хор под управлением Дунаевского, и Юра эти стишки написал мне на нашем первом изданном сборнике, сострил.
Сначала появились стихи и только потом музыка?
Геннадий Гладков: А я всегда писал музыку на готовые стихи. Стихи должны зажечь, они дают толчок ритмический, образный, в пении очень важно даже правильное расположение букв, одни звуки хорошо поются, а другие - не очень, и это показатель качества мелодии, ноты должны стоять в единственно возможных для них местах. Кажется, только однажды Энтин принес стихи на готовую музыку, "Луч солнца золотого", а все остальное я писал уже на его тексты.
А правда ли, что в "Бременских" сначала не было принцессы?
Геннадий Гладков: Там и трубадура не было, руководителя звериного ВИА Вася Ливанов ввел. Я настоял, чтоб была женская партия, трубадур должен влюбиться, иначе будет сухо, неинтересно, а там, где принцесса, недалеко и до папы-короля. Принцесса хочет свободы, папа не пускает, конфликт высек искру. И Энтин это гениально высказал в хипповских строчках - "нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы".
Которую вы положили на хипповскую, в духе 60-х, мелодию.
Геннадий Гладков: Я тогда наслушался мягкого битловского рока и отчасти спародировал эти мотивы в той же "Баюшки-баю". Мы и отказались, в конце концов, от "Песняров", с которыми записывали первую фонограмму: белорусский музыкальный акцент к року не очень подходил.
70-е - как вы вспоминаете это время?
Геннадий Гладков: Как очень веселое, творческое. Но все почему-то ждали "следующих "Бременских", а ведь удачу тиражировать трудно, тем более, мне всегда казалось, что композитор не должен быть слишком привязан ко времени. Я очень ценил простоту и легкость, с которой были сделаны эти песни, но хотелось другого, чего-то литературного, тонкого, настоящей драматургии.
В это время вы много работали с Марком Захаровым, в "Ленкоме" и на ТВ.
Геннадий Гладков: У Захарова нет музыкального образования, но у него потрясающая музыкальная интуиция, он четко знает, что ему в какой момент спектакля или фильма надо. И это всегда приводило к неожиданным результатам.
Например?
Геннадий Гладков: Помните "Песню волшебника" из "Обыкновенного чуда" - "Приходит день, приходит час"? Марк Анатольевич говорил, что эта вещь должна быть необыкновенной, она должна окутывать нас как волшебная шаль. Я вцепился в текст Кима, сложный, многозначный, трудно ложащийся на музыку, которая должна быть и простой, чтобы ее можно было спеть...
...и при этом необыкновенной?
Геннадий Гладков: Да. А Захаров очень любил, чтоб я импровизировал на рояле, мне это было не внове, я с детства импровизировал на аккордеоне во дворе. И я при нем играл что-то на тему "Песни волшебника". "Так-так, что ты сейчас вот сыграл, повтори! - я повторял - вот так надо!" Он поймал искру - "давай, отсюда тяни, за это зацепись!" Так Захаров нашел интонацию, которая стала интонацией фильма.
А почему вам, автору музыки к ленкомовскому спектаклю "Тиль", однажды пришлось самому исполнять ее в оркестровой яме во время спектаклей?
Геннадий Гладков: Перед гастролями в Польше заболел пианист Сергей Рудницкий, а поскольку партитуры кроме меня никто не знал, Марк сказал мне самому садиться за электроорган. А это очень трудно - играть "под действие", точно "выходить" на реплики. Я играл первый спектакль с ходу, без репетиций, и меня барабанщик больно тыкал палочкой под ребра, когда надо было вступать. Иногда и тут надо было импровизировать, а я как начну чуть иначе аккорды брать, меня сразу "в сторону тащит". Захаров после спектакля спрашивает, чего это актеры одну сцену так затянули, и Пельтцер ему: "а там Гладков начал рулады играть, мы и заслушались".
Сегодня вы продолжаете писать для театра - это работа, требующая особой сосредоточенности.
Геннадий Гладков: Работаю я в основном на даче: закрытая дверь, занавешенное окно, тишина, два стола, на одном "клавиши", на другом ноты и тексты, и я между этими столами езжу в кресле. У меня всегда масса вариантов музыки на один текст, надо отобрать лучшее - иногда это сразу выходит, а иногда зависаешь над несколькими тактами на несколько дней.
А как вы попали несколько лет назад в режиссеры-постановщики?
Геннадий Гладков: Мне понравились "Бременские" в Театре Стаса Намина, и я принес им свой мюзикл "Пенелопа, или 2+2" по Моэму. Стасу, как музыканту, понравилось - и он возьми и пригласи меня в сорежиссеры как человека, знающего пьесу лучше всех. Я там ставил музыкальные номера - говорил, как актеру под мою музыку двигаться, с какой интонацией петь, как голову держать. Актеры у Стаса молодые, активные, не боятся необычностей, ловят все с лету.
Следующая пьеса - тоже этому театру?
Геннадий Гладков: Следующую я написал для самого себя - это комическая опера для симфонического оркестра по сказке Карло Гоцци "Зеленая птичка", продолжение его знаменитой "Любви к трем апельсинам". Я тут писал не только музыку, но и либретто оперы, и даже некоторые тексты, стихи. Хочу показать это в Камерном музыкальном театре имени Покровского. Я продолжаю работать. Пока делаешь дело - тебе трудно остановиться, пока даются звуки - их надо записывать.
Кстати
Самые известные фильмы с музыкой Геннадия Гладкова
1. Бременские музыканты.
2. Малыш и Карлсон.
3. Как львенок и черепаха пели песню.
4. Обыкновенное чудо.
5. Убить дракона.
6. Джентльмены удачи.
7. Люди и манекены.
8. Обратной дороги нет.
9. Человек с бульвара Капуцинов.