В Ермоловском театре режиссер Сергей Землянский поставил "Ревизора" как хореографическую комедию без слов.
Детям такой "Ревизор" точно понравится. Остроумный. Бодрящий. Динамичный. Пластичный. Живой.
Гоголя там фактически лишили права голоса. Оставили на финал, который, по законам жанра, вообще-то как раз и должен быть немым. Но если только предположить, что сегодня немая сцена и вся ситуация "к нам едет ревизор" - это не трагический эпизод, а хроническое состояние души, все встает на свои места. И если не вступать в полемику с теми, кто точно знает, каким должен быть Хлестаков, - это сюда, по адресу.
В Ермоловском театре появился спектакль, который войдет в десятку лидеров продаж, невзирая на то, что фамилии Олега Меньшикова на афише среди исполнителей в списках не значится. Он не сыграл в нем Хлестакова. И не примерил на себя костюм Городничего. И даже не поставил сам Гоголя, хотя, наверняка, у него было много что сказать по поводу и на тему нетленности и вечной современности гоголевского текста. Олег Меньшиков в данном случае сделал нечто другое, дальновидное и перспективное - прививку Ермоловскому театру стиля режиссера-хореографа Сергея Землянского. Начинавшего в знаменитом екатеринбургском театре "Провинциальные танцы". Поставившего как хореограф спектакли в Театре имени Пушкина, Театре наций, Театре "Et cetera", "Современнике". В концепцию театра, который строит Меньшиков, его спектакль - уже второй по счету после столь же бессловесного лермонтовского "Демона" - идеально вписывается.
Как его классифицировать? На драматическую постановку это мало похоже. Современный танец? Но обет молчания в нем в финале все-таки нарушен. Скорее, это "Ревизор" из того редкого экспериментального жанра солнечного театра полунинского направления, который ставит своей целью профессионально заниматься производством радости, и на лабораторных опытах по созданию праздничного настроения учат людей жить счастливо. В том числе и хлестаковых, городничих, бобчинских-добчинских, ляпкиных-тяпкиных и далее по списку. При этом, боже упаси, Сергей Землянский не внушает "Ревизору" никакого нового прочтения - он ставит и танцует Гоголя как уморительную комедию, исполненную с виртуозностью балетных артистов и сыгранную с блеском драматических.
Поверить, что исполнители ролей Хлестакова, Марьи Антоновны и Земляники Александр Кудин, Кристина Асмус и Всеволод Болдин не имеют хореографической подготовки, сложно: пластические и ролевые линии прописаны безупречно. При этом художник Максим Обрезков сделал все возможное, чтобы не задавить их юмор монументальностью декораций и придумал галерею из дверей, сочинив, по сути, им в помощь и танец дверей. Музыка создавалась к "Ревизору" специально - и композитор Павел Акимкин, безусловно, совершил профессиональный подвиг, переложив гоголевский текст на ноты.
А общая картина вытанцовывается следующая. То, что в Ермоловском театре после прихода Олега Меньшикова произошла существенная смена поколений, - факт очевидный: публика резко помолодела и захотела принципиально другой стилистики. Аттракцион удался: из драматических артистов сделали полубалетных так, что никто не отличит, есть у них хореографическая подготовка, или ее приобретали уже по ходу дела в процессе. Хлестаков там парит как птица - сначала его носят на руках, потом он сам уже возносится в мечтах и воспаряет над бытом в раздумьях: "Эх Русь, куда ж несешься ты", потом шагает по хребтам обывателей так, будто законы земного притяжения ему не писаны... Письмо другу Тряпичкину, прочитанное почтмейстером, все-таки выводит всех из бессловесной гармонии на чистую воду. И вся компания, воспарившая в мечтах, превращается в толпу простых людей, которые умеют разговаривать.
Компанию актеры представляют - это если без лишних восторгов - довольно симпатичную. Олег Меньшиков старается окружать себя теми, кто потом будет жить не только на его сцене - в его голове. По причинам сугубо психологическим: ему сложно забывать людей, которые входят в его жизнь, а потом сидят в его сердце. Команда Сергея Землянского, скорее всего, окажется из числа долгожителей там, в старом-новом театре с рампой и теневым силуэтом Ермоловой на занавесе.