Поделиться
Дожить, несмотря на жуткую смесь цинизма и равнодушия местной властной вертикали. Которая отказала старому солдату в достойной медицинской помощи, заодно пригрозив расправой корреспонденту "РГ".
Матвея Алекминского на фронт забрали осенью 1942 года, через несколько дней после того, как ему исполнилось 18. Военная теплушка увезла парнишку с родной станции Уруша: краткосрочные курсы пулеметчиков - и он полноценный боец Украинского фронта. Дважды раненый, Матвей пешком дошел со своим ручным пулеметом до самого Берлина.
После войны вернулся в свою Урушу, где десятки лет отработал кузнецом в локомотивном депо.
Собрался я написать очерк об этом апостоле Победы, звоню в Урушу дочке Матвея Васильевича. Говорю, так мол и так, хочу к вам приехать про старого солдата статью написать. Спрашиваю, как дела, как здоровье отца?
- Папка молодцом держится, но сердце у него больное. Не можем его в районную больницу положить никак. Говорят, что мест нет, - сообщила по телефону Татьяна Матвеевна.
Через несколько дней на записи телевизионной программы рассказываю губернатору Приамурья Олегу Кожемяко, что для солдат-победителей нет мест в амурских больницах.
"Вертикаль" заработала в ручном режиме.
- Министр здравоохранения Николай Тезиков сказал мне, что дедушка отказался от госпитализации в областную больницу. Говорит, что не может оставить хозяйство. Принято решение госпитализировать его вместе с супругой в больницу поселка Ерофей Павлович, - бодро говорит мне зампред амурского правительства Олег Гуменюк.
- Какое хозяйство у 90-летнего деда? А потом, в Ерофее Павловиче же нет врачей. Кто его там будет лечить? - недоуменно интересуюсь я.
Зампред твердо повторяет, что вопрос под контролем. Власть очень внимательно относится к живой горсточке солдат-победителей...
...Пассажирский и не скорый поезд поскрипывает усталыми боками от Благовещенска до Уруши почти четырнадцать часов. В утро моего приезда термометр показывал весну на отметке минус 26. Край вечной мерзлоты.
- Папка ждет вас, с утра уже с мамой беспокоятся, - встретила меня на перроне Татьяна, дочь деда Матвея Алекминского.
Дед Матвей - красавец! Кряжистый, не утративший мужской ладности, с внимательным прищуром умнющих глаз.
- Паря, все ничего, но сердце, зараза, часто меня прихватывает. В больнице лежал, ага. Лечили, девчата - медсестры там внимательные, хорошо ко мне относились. Кто врач был? Так там нету врачей, наша врач лечила, по телефону, - степенно говорит Матвей Васильевич.
Реалии оптимизированной медицины таковы, что в Ерофее Павловиче есть новая участковая больница, но нет ни одного врача. А на станции Уруша есть три врача, но без круглосуточного стационара. Реформы за гранью грани...
Татьяна Абрамова работает в Уруше врачом общей практики более 30 лет.
- Я раз в неделю приезжаю в больницу Ерофея, да, за 70 километров езжу туда. А что делать? Мне людей жалко, если я туда ездить не буду, там все встанет колом. Если кому-то тяжело, мне фельдшер звонит, говорит, какие анализы, какой сахар и какая кардиограмма, и я на свой страх и риск по телефону назначаю лечение. У меня сердце разрывается за тех людей, вы не представляете, до какой степени они там запущенные, - говорит доктор Абрамова.
Вечером, перед отъездом из поселка, на мой мобильный звонит разгневанная заместитель главы Сковородинского района по социальным вопросам Ирина Бондарева.
Требовательно вопрошает, почему это я, находясь на территории ее района, смел не позвонить и не заехал. Предлагает встретиться на трассе. Поговорить... Объясняю, что я поездом еду в город Тынду, а он на трассе не останавливается. Мадам базарной интонацией продолжает наскок.
- А вы знаете, что у Алекминского есть квартира в Краснодарском крае и благоустроенная квартира в Уруше, а он живет в зимней кухне?
- Это его выбор, и вы к нему не имеете ни малейшего отношения. Вы лучше объясните, как умудрились пролечить фронтовика в больнице, в которой нет врачей? - отвечаю я.
- Мы недавно пришли к власти и пытаемся навести порядки на нашей вотчине, а вы тут мешаете. И вообще скажите спасибо, что на вас в суд не подали за разглашение персональных данных Алекминского, - напирает на меня чиновница.
- Так персональные данные не ваши, вы к ним какое отношение имеете? - парирую я.
- А вы уверены, что уедете с территории нашего района? - с угрозой в голосе спрашивает меня заместитель районного главы по социальным (!) вопросам.
Я позвонил главе района Алексею Прохорову и спросил, где ему повезло отыскать такого зама по человеческим вопросам.
Алексей Викторович говорил, что он недавно пришел к власти, он представитель оппозиционной партии, что враги не дремлют...
- С такими замами вам врагов не надо, - сказал я.
Прохоров обещал на следующий день во всем разобраться.
На другой день он прислал мне 2 смс-сообщения, в которых были такие строчки: "Добрый день, Александр. Слова уже сказаны, и сейчас предотвратить эту ситуацию я не в силах. Я очень сожалею, что это было сказано. Выводы я сделал. С уважением, Алексей Прохоров".
...Дед Матвей несколько раз за время нашего продолжительного разговора хватался за сердце и замолкал. Ложился на подушку, прикрыв глаза, тяжело дышал...
- Паря, не уходи, договорим, - через силу улыбался он, и мы продолжали наше интервью. Договорили. Он рассказал мне всю свою простую жизнь. Простую, как ломоть черного хлеба.
Как рано остался без отца, поведал о том, что старший брат его Илья погиб в Берлине в апреле 1945-го. Братья были друг от друга в нескольких сотнях метров, но так и не встретились...
Рассказал, как встретил в Уруше свою Любушку, с которой он не расстается больше 60 лет. Поделился, что одну из дочерей похоронили они 10 лет назад, буднично пояснил, что всю жизнь работал спины не разгибая. Про войну вспоминать не хотел, я вытаскивал из него про нее проклятую по слову едва ли не щипцами.
- Страшное дело война. Очень страшное. Даже вспоминать не хочется. У меня в ноге по сей день сидит немецкий осколок, а на шее куска мяса нет, снайпер на волосок не убил, - вздохнул фронтовой пулеметчик и отогнул ворот рубахи. Под которым притаился шрам величиной с ладонь...
Еще он сказал, что ему очень хочется дожить до весны, до Дня Победы.
- Шутка ли, такого врага задавили! - выдохнул он.
Старый солдат, я очень хочу, чтобы твое уставшее сердце еще покружилось в победном вальсе. Чтобы мотор твой, дед Матвей, еще стучал долго-долго, вопреки прогнившей от цинизма и равнодушия немалой части системы.