Однажды в магазин пришел огорченный худой старик. Это был поэт Серебряного века Юрий Верховский. Он вернулся в столицу из Челябинска, из эвакуации, и обнаружил, что всю его библиотеку растащили. У него не осталось даже собственных изданий. Витя пообещал старику найти их. Он обежал всех знакомых букинистов, перебрал горы книг, но нашел лишь один сборник Верховского. Примчался с ним к автору, который жил на Самотеке. Поэт обрадовался, открыл книжку и увидел дарственную надпись, сделанную детским почерком: "Юрию Никандровичу Верховскому на память от неизвестного человека". Чуть ниже красовалась подпись: "Виктор Афанасьев".
В 1944 году двенадцатилетнего отрока определили помощником библиотекаря в Ленинку. Под домом Пашкова были книгохранилище и тоннель. По тоннелю ходили тележки. Обязанностью мальчика было собирать в тележку книги согласно читательским требованиям и отправлять тележку по тоннелю. Под скудным светом он успевал что-то просмотреть и даже прочитать.
На литературный путь Виктора благословил легендарный поэт-фронтовик Семен Гудзенко. Его наставником стал Павел Антокольский. Но систематического филологического образования юноше получить не удалось, семья после войны еле сводила концы с концами. Учился на переплетчика в ремесленном училище при типографии "Правды", служил в армии, вкалывал в Норильске (перестраивал бараки для заключенных под комсомольские общежития), из любви к театру трудился рабочим сцены в только возникшем "Современнике", служил в литературной консультации Союза писателей...
24 ноября 1999 года Виктор Васильевич Афанасьев принял монашество с именем Лазаря. И сегодня он знаком широкому читателю по книгам для детей, самая известная из которых - "Удивительные истории маленького Ежика" - выдержала несчетное число переизданий и вошла в православный фольклор.
Монах Лазарь был другом, советчиком и автором нашего "Календаря поэзии".16 октября прошлого года мы опубликовали беседу с батюшкой, а 19 декабря - его стихи. Я все еще жду от него звонка. Для батюшки (почти ослепшего и прикованного к постели) телефон был единственной возможностью для общения. Но говорили мы не о болезнях, а об Иване Киреевском и Хомякове, о декабристах и Тютчеве... Мне остается лишь печалиться, что от наших долгих бесед у меня остались лишь короткие записи в блокноте. Вот одна из последних: "21 декабря. Разговор о Чехове. Отец Лазарь: "Антон Павлович знал все службы и пел в мелиховском храме. У него был мягкий лирический бас..."
Никто лучше отца Лазаря не знал, не чувствовал золотой век русской культуры. Пропасть в сто пятьдесят или двести лет для него не существовала. Только он мог сказать, какую книгу чаще всего брал с полки Батюшков, о чем хотел написать, но не написал Жуковский, о чем недоговаривал Фет и даже о том, какого цвета был кот, живший у старца Нектария...
Последние годы отец Лазарь прожил в деревянном доме с печным отоплением на окраине Сергиева Посада, у железной дороги. Однажды батюшка сказал мне: "Я как стрелочник, узнаю по звуку, какие товарные, какие пассажирские. От товарных земля дрожит и весь наш домик колеблется. Пассажирские и электрички я крещу - там народу хорошего много, надо позаботиться, чтобы все доехали..."
Последним его замыслом была книга о жизни Чехова в Мелихово. Ждет издателя рукопись его книги о поэте К. Р. , сборник избранных стихотворений, статьи и исследования...
7 марта монах Лазарь упокоился на монастырском кладбище Введенской Оптиной пустыни, рядом с могилами убиенных оптинских насельников иеромонаха Василия, инока Ферапонта и инока Трофима, жития которых он написал.
Суббота на этой неделе носит имя Лазаревой...
Москва, 1941 год
Подожди, не закрывай тетрадь,
Может, что-то вспомнится опять, -
Над усталой старой головой
Мир трепещет давний, но живой.
Сорок первый. Немцы под Москвой;
Над столицей днем сирены вой,
Черные стервятники летят...
Мы бежим в метро "Охотный ряд".
Там на рельсах, на путях, народ
По три дня конца бомбежки ждет.
Там при тусклой лампе под землей
Были Купер и Жюль Верн со мной...
25 августа 2014 г.