Живой классик Ханс ван Манен в свои 82 не упускает случая прилететь в Москву, чтобы бодро раскланяться на сцене, и уж он-то аплодисменты заслужил сполна. Его давным-давно сложившийся стиль все еще радует точностью формулировок, отсутствием балетных сантиментов и внятностью танцевальной речи. Но.. тут получилась загвоздка.
В "Адажио Хаммерклавир" на музыку Бетховена хореограф одарил каждую из трех пар личными отношениями. В своих хорошо обдуманных танцах он даже припрятал послания: на высокой поддержке классическая поза танцовщицы вдруг ломается под острым углом, как в брейгелевской пляске. Видимо, артистам так не показалось. Первая пара будто приняла на себя функции разогрева публики, вторая, нынешние надежды Мариинского Надежда Батоева - Константин Зверев, управилась технически и на свой вкус эмоционально, а третья, с легонькой и неровной по танцу Кристиной Шапран, так и не привела к кульминации благодаря партнеру, сведшему на нет все попытки хотя бы текстовой точности.
В "Соло" на музыку Баха хореограф был благодушно игрив, и неказистая с виду тройка молодых ребят-солистов справилась с изящной скорописью тел и скрипичных соло весело, почти без помарок, вволю наигравшись друг с другом и с кулисами - это самое бодрое впечатление вечера.
Состязание в "Вариации для двух пар" прозвучало крайне монотонно. А финальные "Пять танго" на музыку Астора Пьяццоллы (предполагавшую у хореографа хоть и по-голландски, но все же латиноамериканские страсти) смотрелись голой функцией - без тени мало-мальски достоверных эмоций. Дело не в технических трудностях - с текстом мариинцы справлялись, но при всей холодности маэстро Ханс ван Манен очень музыкален (сейчас так себя не утруждают), а артисты поразительно глухи. В сочетании с неизбежным злом отечественного балета, хлопочущими лицами, эта немузыкальность тем более бросается в глаза.
"Инфра" британца Уэйна МакГрегора была представлена в Москве в окружении курьезов - бодренького ученического "Inside the Lines" артиста Мариинского театра Антона Пимонова и ветхозаветных "Маргариты и Армана", приписанных к конкурсному балету сугубо для объема. МакГрегор в современной хореографии наследует интеллектуальному тренду, Рудольфу Лабану и Уильяму Форсайту, и, соответственно, настаивает на цифровых технологиях, помноженных на возможности человеческого тела. В "Инфре" на черный задник проецируется цифровая дорожка с шагающими по ней человечками (сценография Джулиан Опи) - точно такие цветные человечки мигают на каждом светофоре. Внизу же танцуют настоящие живые люди и, вступая в отношения, все больше похожи на цифровые символы самих себя. Балет этот МакГрегор поставил 10 лет назад, но и сегодня - именно так мы сводим живые отношения к запискам в "Фейсбуке" и к лаконичным СМС.
И тут случается маленькое долгожданное чудо. Отмечаешь, как органичны артисты. Как уместны Надежда Батоева, Екатерина Кондаурова, Анастасия Матвиенко, Виктория Терешкина, Кимин Ким, Александр Сергеев. Нежность урбанистики, трепетность цифрового символа становятся вдруг естественной проблемой искусства танца, ровно такой, как романтическая история Жизели и графа два века назад. Толпа - это страшно, цифровая толпа - уже искусство, и человек танцующий со своими аттитюдами удачно вписывается в новую реальность.
Конкурсная схема в этом году включает по два спектакля от "взрослых" Большого и Мариинского и по одному от их вечных "младших" соперников - МАМТа, Екатеринбургского и Пермского театров оперы и балета. Конечно, в фаворитах "Укрощение строптивой" Большого, а впереди еще грозящая сенсацией уральская "Цветоделика", но хорошо бы, чтоб и "Инфра" не осталась без внимания.