Андрей Эшпай: В "Элизиуме" мне хотелось материализовать мечты поэта
В картине "Элизиум" Андрей Эшпай сумел материализовать мечту поэта. Он снял фильм - театральный розыгрыш. С удивительным импрессионистическим настроением и чеховской атмосферой, собравший множество положительных откликов от коллег-режиссеров и получивший на фестивале "Киношок" приз имени Александра Княжинского за лучшую операторскую работу в полнометражном кино - Сергея Юриздицкого.
Режиссер "Униженных и оскорбленных", "Детей Арбата", "Многоточия", "События", "Ивана Грозного", Андрей Эшпай вновь позволил себе роскошь с головой уйти в историю. На сей раз в историю взаимоотношений людей Серебряного века. Точнее, историю одной литературной мистификации, прообразами киногероев которой стали поэты Николай Гумилев, Максимилиан Волошин и Елизавета Дмитриева, творившая под псевдонимом вымышленной Черубины де Габриак. Прекрасной незнакомки, непродолжительный период до появления на литературном небосклоне Цветаевой и Ахматовой носившей титул "первой" поэтессы, которой все восторгались и в которую заочно влюблялись - ни разу не видя ее, исключительно по ритму строчек и благозвучию стихов.
Андрея Эшпая главным образом интересует кульминация и развязка истории лирическо-поэтического треугольника "Гумилев - Дмитриева - Волошин", то есть момент разоблачения Черубины де Габриак и дуэли Гумилева с Волошиным. Автор сценария Эльга Лындина придумала почти детективный ход, на протяжении всей картины позволяющий держать зрителя в сильнейшем напряжении, искусно смешивая высокую поэзию с любовной драмой и всем тем человеческим, что никому не чуждо. А Андрей Эшпай предложил своим героям увлекательную театральную игру - принять участие в домашнем спектакле, который разыгрывается исключительно для одного зрителя и одновременно главного же участника событий. Они помещают всех персонажей в один дом, куда герой Алексей Тучков (то есть - Гумилев, хотя авторы фильма настаивают, что это не совсем так) приезжает в гости к Дмитриевой и Волошину, чтобы познакомиться с загадочной Черубиной де Габриак, якобы у них гостящей. И все в имении, кроме влюбленного в Черубину Тучкова, прекрасно знают, что никакой Черубины в природе не существует, но искусно ведут свои партии, еще больше подогревая пыл нафантазировавшего себе идеал женщины поэта.
Признаюсь: с фильмом "Элизиум", его превосходно сыгранными Зоей Кайдановской и Алексеем Вертковым литературными розыгрышами, блестящими эпизодами актрисы Розы Хайруллиной, театрализованными мизансценами Андрея Эшпая и его уникальным, пунктирным темпоритмом, смешивающим жанры кино и театра, плюс живописными кадрами Сергея Юриздицкого я живу в душе уже давно. В воспоминаниях об этой картине словно каждый раз отвечая на приглашение попутешествовать во времени. Как будто на дворе век не нынешний, а Серебряный. В котором факт, что кто-то еще может в кого-то влюбиться просто по поэтическим строчкам, за красивые слова, представляется совсем не мистификацией, а самой что ни на есть реалией.
Андрей Эшпай, режиссер: О чем наш фильм... Для меня - о людях, которые, на первый взгляд, не были нужны никому. В чем и заключался весь ужас, кошмар и трагедия Серебряного века. В любой эпохе живут выдающиеся творческие натуры, которые сочиняют музыку, пишут стихи. Элизиум в данном случае - это тютчевское "Душа моя, Элизиум теней, что общего меж жизнью и тобою! Меж вами, призраки минувших, лучших дней, и сей бесчувственной толпою?.." Мы вроде бы ощущаем их ненужность, но вместе с тем, возможно, человечество вообще существует для того, чтобы рождались подобные стихи.
Это противоречие любой эпохи. И мне было интересно исследовать феноменальную способность в сознании, в подсознании нести сумасшедшую влюбленность - к стихам, к образу, к женщине. То есть некое возвышенное соединение. А ситуация, когда в конечном итоге все рассыпается и комната, где должна была обитать прекрасная поэтесса, оказывается пустой, я думаю, проходит через судьбы практически всех. Когда мы несем в себе высочайшие образы, а они потом рушатся. Со страшной, страшной силой. Как великолепное здание, построенное в нашем воображении, в нашей фантазии нашей любовью, вмиг превращается в развалины... Но, увы, жизнь бывает очень жестока и даже с лучшими представителями человечества обходится как-то по-своему...
"Элизиум" - это мое признание в любви к той нити великого поэтического кинематографа, на котором мы все были воспитаны и который сейчас уходит. Все сильно меняется. И фестивальное, и авторское кино - все другое. В "Элизиуме", например, присутствует и ранний кинематограф Михалкова, и какие-то элементы от Тарковского. Длина кадра, жизнь внутри кадра - это, по всей видимости, от Алексея Юрьевича Германа. И я это все умышленно применял. Используя не откровенные цитаты, конечно, но элементы, являющиеся, как мне представляется, нашей традицией, от которой отказываться совершенно не стоит.
Литературность для кино - большая сложность, и мы искали форму. Для меня важно было передать ощущение непрерывного движения, которое хотелось создать как раз в противовес веком утвержденному принципу деления: крупный план, средний, деталь, общий. Деталь, общий, крупный, средний, дальний - и так далее. В фильме все это соединено в единое движение и было принципом, очень труднодостижимым технически, но, тем не менее, мы его осуществили. Что, мне кажется, дало возможность рассказать историю о поэте. В противном случае возникали бы сразу какие-то ненужные акценты, подчеркивания, наивная поэтичность, от которой я пытался уйти.
Основная сложность истории заключалась в том, что Черубины де Габриак, с одной стороны, не существовало, а с другой стороны, она совершенно реально присутствовала в сознании Тучкова. Собственно, из-за этого и возникли трансформации первоначального сценария - как это сделать, как это объяснить, как кинематографически найти этому выражение. Мне хотелось соединить два пространства и материализовать мечты поэта.