Поделиться
О том, как общались между собой солдаты союзных армий, что значила для них та встреча тогда и какую роль играет сегодня память о войне для отношений России и США, Игорь Николаевич рассказал "РГ" у себя дома в пригороде Вашингтона.
В вашем имени несложно угадать русское происхождение. Вот и самовары на столах это подтверждают. Как получилось, что вы сражались в рядах американской армии?
Белоусович: Мой отец из "белых" эмигрантов. После революции 1917 года добрался из центральной части России до Хабаровска, где познакомился с моей будущей матерью и женился. Потом они перешли границу с Китаем. Я родился уже в Шанхае, а спустя год семья переехала Сан-Франциско - красивый и замечательный город. Тогда там проживали тысячи русских. Они селились вместе, у нас дома все говорили по-русски, все знакомые были русские. Со временем я, конечно, стал американцем, но до сих пор у меня такая двойная личность. Я вырос, поступил в Калифорнийский университет в Беркли, но из-за войны доучиться не успел.
Как вы попали на фронт?
Белоусович: Кажется, это было в 1943-м. Тогда в армии были разные учебные программы для студентов и с учетом происхождения меня послали на курсы переводчиков изучать русский язык в Сиракьюсский университет в штате Нью-Йорк. Но, побеседовав со мною, руководитель славянского отдела убедился, что русский я знаю достаточно хорошо, и меня перевели на курсы немецкого. А потом армии в Европе понадобилось пополнение, все оборвалось, нас распределили по военным частям, и я оказался в 69-й пехотной дивизии простым ефрейтором. В конце 1944 года ее перебросили сначала в Англию, потом на фронт недалеко от бельгийско-немецкой границы. Там шла настоящая война, немцы вели наступление в Арденнах. Затем был прорыв ("линии Зигфрида". - Авт.), и наши части стали быстро продвигаться по Германии на восток. Последним военным действием для меня стало взятие Лейпцига.
Как вы оказались в составе группы, которая установила контакт с советскими частями?
Белоусович: Наш полк отошел к югу, остановился недалеко от реки Мульде, это приток Эльбы. Части Красной армии были где-то на другом берегу Эльбы. Несколько дней мы стояли, все были очень осторожны. Представьте, если бы мы не опознали друг друга и затеяли перестрелку, это была бы крупная неприятность. Наконец, когда формировали три патруля, которые должны были установить контакт, кто-то в командовании полка вспомнил, что в одной из рот есть солдат, знающий русский. Меня вызвали и включили в состав патруля из примерно 20 человек. Рано утром 25 апреля мы переехали мост через Мульде на джипах. У нас была задача установить контакт с советскими частями. Было еще два маленьких патруля из нескольких человек. Так случилось, что с разницей в два-три часа эту задачу выполнили все три группы. У нас было принято считать, что любой солдат одного из патрулей мог говорить, что был на первой встрече с русскими.
Когда и где встретились с советскими солдатами вы?
Белоусович: На расстоянии мы увидели колонну всадников, которые, заметив нас, поскакали в нашем направлении. В тот момент я вспомнил, что в кармане у меня была небольшая фотокамера, единственная на весь патруль. И сделал несколько снимков кавалеристов, а затем и самой встречи. Командир советского отряда рассказал, какими дорогами ехать до Эльбы и городка Торгау. Я был единственным, говорившим на обоих языках, и переводил. Потом всадники поехали своей дорогой в Дрезден, а мы добрались до Эльбы, где советские части организовали что-то вроде парома. Нас встретила группа офицеров, включая командира 58-й гвардейской дивизии генерала Владимира Русакова.
Встречу на Эльбе нередко считают символом окончательного разгрома нацистской Германии. Какие ощущения от нее были лично у вас?
Белоусович: Единственное, о чем жалею, что тогда у меня с собой была только одна кассета пленки. Я понимал, что это исторический момент. Он остался со мной на всю последующую жизнь, иногда напоминая о себе в самой неожиданной форме. Кстати, русские всегда уважали эту дату. Здесь, в Вашингтоне, есть мемориальный знак в честь встречи на Эльбе на Арлингтонском кладбище, и каждый год российское посольство приглашает на церемонию возложения венков, устраивает прием для ветеранов.
А американские солдаты как восприняли ту встречу? Как они относились к нашим?
Белоусович: Среди американцев мало кто имел представление о Советском Союзе, хотя о кровопролитных сражениях на Восточном фронте, конечно, знали. Тогда никакой "холодной войны" не было. Хотя мы говорили на разных языках, встреча была очень "союзная", дружелюбная, все хлопали друг друга по плечам, улыбались. Никаких серьезных переговоров не было. Я опять переводил. Нас накормили, здорово напоили, мы в гостях переночевали. На утро у меня сильно болела голова. А на следующий день мы вернулись обратно в расположение своих частей. Недели через две в Лейпциге прошла небольшая церемония с участием советских и американских частей, парад. Американские и советские генералы наградили друг друга.
Рядовые бойцы обменивались чем-нибудь на память?
Белоусович: Да, все хотели сохранить какие-то сувениры. Нас интересовали звездочки с пилоток с серпом и молотом. Но главное, со мной остались память и фотографии. Пленку позже проявили у нас в командовании и, к моему удивлению, и негативы, и снимки вернули мне. Через две недели война в Европе завершилась. Наша часть некоторое время организовывала движение мигрантов, шедших пешком на Запад. А через два-три месяца нас переправили в тыл, вернули домой, и все закончилось.
Как сложилась ваша судьба в послевоенные годы? Бывали в СССР после войны?
Белоусович: Я продолжил учебу в Калифорнийском университете, где познакомился со своей женой. Она была полька, после войны переехала к тете в Америку. Забавно, что она написала письмо своей тетке в Сан-Франциско, даже не зная ее адреса, а указав лишь город. Тем не менее письмо дошло, и они связались. Потом я перебрался в Университет Джорджтауна в Вашингтоне, где год трудился над новым изданием русско-американского словаря военной терминологии. Несколько лет работал в советском отделе библиотеки конгресса, а затем перешел в советский аналитический отдел в госдепартаменте. Мы занимались в основном тем, что пытались понять, что происходит в СССР.
В Советский Союз я в первый раз ненадолго приехал в 1972 году, а четыре года спустя отправился работать первым секретарем политического отдела в посольство США в Москве. Провел там два года. Я знакомился с диссидентами, которые цапались с властью, вели себя независимо. С тех пор у меня осталось много их картин. (Показывает висящие на стенах гостиной работы художника-нонконформиста Дмитрия Плавинского.) Наверное, таким поведением я мог раздражать КГБ.
Однажды в Москве у здания, где проживали иностранные корреспонденты, ко мне подошли три молодых человека угрожающего вида. В то время советские евреи сталкивались с трудностями при попытках эмигрировать, а еврейские общины в США, пытаясь поддержать их, вели себя очень агрессивно, преследовали советских дипломатов и даже стреляли по их окнам, особенно в Нью-Йорке. Конечно, так себя вести не полагалось.
Молодые люди дали понять, что если это будет продолжаться, то и американские дипломаты в Москве могут пострадать. И под конец один из них сказал: "Все-таки жаль, что наши отношения дошли до такой точки. Ведь было время, когда мы вместе воевали союзниками в Германии". И, помедлив, добавил: "И даже встретились на реке Эльбе". В тот момент я с удивлением понял, что обо мне знали и помнили.
Спустя годы был другой случай. На один из юбилеев Победы нам дали возможность посмотреть музей КГБ. Нас встретил молодой человек с прекрасным английским, бывший нашим гидом. Среди прочего я увидел экспонаты одного из шпионских скандалов, разразившегося в тот период, когда я был в Москве. Одна из сотрудниц нашего посольства (Марта Петерсон. - Авт.), которую я считал простой секретаршей, была сотрудником ЦРУ. Ее поймали, когда она оставляла секретное сообщение в куске угля у моста через реку в Москве (Краснолужский мост. - Авт.). Гид со смехом сказал мне: "Вам эта история, должно быть, знакома?" Но никаких провокаций против меня никогда не было.
В России ветеранам и памяти о войне уделяют особое внимание, причем помнят и о роли союзников по антигитлеровской коалиции. Вы говорите, что о вашем участии во встрече на Эльбе, судя по всему, хорошо помнили. После войны вас приглашали на встречи с другими участниками тех событий?
Белоусович: Да, я много раз ездил к вам по приглашениям советской, потом российской стороны. Были встречи ветеранов в Москве, я поддерживал отношения с бывшими однополчанами-американцами. Но со временем нас по известным причинам становилось все меньше. Ведь мне уже 93. В Москве я несколько раз встречался с одним сержантом, славным человеком. Прошу прощения, но забыл его фамилию. Он за эти годы стал офицером, а потом и генералом. Когда я приезжал в Москву, он меня водил по городу, все показывал. А несколько лет назад меня пригласили в Объединенный комитет начальников штабов США, где от Пентагона подарили вот эту папку с фотографиями. (Показывает памятную папку со сделанными им фотографиями встречи на Эльбе. - Авт.). А представитель российского министерства обороны вручил вот это. (С улыбкой достает из кладовки пистолет-пулемет Шпагина. - Авт.). Я брал его на встречи с ветеранами-американцами.
Какая репутация этого оружия была у американцев?
Белоусович: (Смеется.) Он очень тяжелый, ничего подобного в американской армии не было. Если бы нам выдавали такое оружие, мы бы протестовали.
Потом в 2010 году я был в Москве на Параде в честь 65-летия Победы, в котором участвовали военные не только из России, но и стран антигитлеровской коалиции - Великобритании, Польши, США, Франции. Потом был прием в Кремле. Президент Владимир Путин подходил к нам, здоровался. Я тоже представился ему, и мы пожали друг другу руки. Жаль, фотоаппарата в этот раз под рукой не было.
На 70-й Парад Победы вас пригласили?
Белоусович: Да. И я обязательно поеду с дочерью!
Вам как ветерану с одной стороны и бывшему дипломату с другой будет интересно узнать, что как раз в эти дни разразился скандал после того, как американский посол в Праге публично раскритиковал президента Чехии Милоша Земана за планы принять приглашение на Парад Победы. В госдепартаменте объясняют это тем, что "сейчас не время для нормальных отношений с Россией" (англ. business as usual. - Авт.), распространяя это даже на исторические события. Вот и президент Барак Обама отказался ехать в Москву. Правильно ли это?
Белоусович: Может, придет момент, когда Обама поедет. Я здесь, наверное, покритикую не российские, а американские власти. Отношения между нашими странами из-за Украины натянуты. По-моему, Вашингтону не следовало доводить до такой точки, это преувеличено. К сожалению, американцы не знакомы с историей русско-украинских отношений. Зато русские хорошо помнят, что после войны радикально настроенные украинцы наводили контакты с немцами. Да и само происхождение названия "Украина" от слова "окраина" подсказывает, что это не совсем полноценное государство. Кроме того, по сравнению с другими советскими республиками, где национальное самосознание и культура сформированы, на Украине этого не было. Поэтому, если там есть много людей, желающих изменить границы и стать гражданами России, то я не вижу здесь угрозы интересам Америки. Да и Крым никогда не был украинским, пока Хрущев своим жестом не решил передать его УССР. Поэтому Киев не должен кричать на каждом углу, что у него вдруг отняли Крым. Он по-настоящему украинским никогда не был. Я надеюсь, что не преувеличиваю. Иными словами, тут американским властям следовало вести себя спокойнее, не превращать это в дипломатический кризис.
Вы упомянули о незнании в США истории отношений между Россией и Украиной. А что с историей Второй мировой войны? Например, американский режиссер Оливер Стоун сетовал, что здесь знают лишь о своем вкладе в победу над фашизмом, но не о подвигах Красной армии. И это подпитывает в сознании идею "исключительности" США в мире.
Белоусович: Я согласен, у американцев слабо с историей, они не понимают, что и почему происходило. Это не внушает доверия и уважения. В академических кругах изучение истории России и СССР организовано прилично, эта тема появляется во многих исследованиях и книгах. Но во многих школах для простых ребят курсы истории поставлены плохо, особенно в южных штатах. У них нередко отсталые убеждения и взгляды. Или вот пример. (Смеясь, показывает увесистую и красиво оформленную книгу под названием The American Century. - Авт.). Здесь о том, что Америка - первая страна мира. Я показываю из нее две страницы о встрече на Эльбе, где есть сделанные мною фотографии. Но в остальном здесь много пропаганды и хлама.
Кстати, к теме слабых знаний. Когда вы показывали подаренную Пентагоном папку, я обратил внимание, что на обложке написано: "Памяти встречи войск США и СССР на Эльбе. 23 апреля 1945 года". Но ведь это произошло 25 апреля. Неужели в Пентагоне перепутали такую дату или просто имели в виду что-то другое?
Белоусович: (С удивлением смеется). Надо же, действительно, не замечал. Нет, встреча была 25 апреля. Наверное, ошибка.
На разных мероприятиях в Вашингтоне мне приходилось слышать от местных политиков, что США победили во Второй мировой войне, а о роли союзников, особенно СССР, зачастую ни слова. Любопытно, что вы упомянули о южных штатах, поскольку такую трактовку, например, давал сенатор, а теперь и кандидат в президенты Тед Круз, выходец из южного Техаса.
Белоусович: Да, такая тенденция есть. Я помню, что раньше в программах на телевидении рассказывали о войне на Восточном фронте, в СССР. В последнее время тоже постоянно появляются новые фильмы, но этого угла в них нет. Мне хотелось бы, чтобы о роли советских солдат говорили больше.