Поделиться
Павел Владимирович, после обсуждения депутатами насколько изменились цифры, сколько тюремного населения в итоге выйдет на свободу?
Павел Крашенинников: Каких-либо концептуальных перемен нет, есть уточнения по отдельным статьям и составам преступлений. Цифры остаются примерно такими: 60 тысяч будут освобождены из мест лишения свободы и 200 тысяч получивших условные наказания по приговору суда будут амнистированы. Я не случайно сказал "примерно", потому что жизнь идет и статистика меняется каждый день. Стабильные цифры только в Федеральной службе исполнения наказаний и в Судебном департаменте, а в Следственном комитете и в МВД, где наибольшие показатели по возбужденным делам, они в принципе величина переменная. Поэтому в конечном итоге круг амнистированных, я думаю, может составить 300 или даже до 350-400 тысяч.
Нынешняя амнистия проводится в связи с юбилеем Великой Победы. Она будет тоже под стать событию - памятной?
Павел Крашенинников: Амнистии у нас в стране проводятся давно. Самая известная, наверное, когда император Александр II освободил декабристов. После Февральской революции 1917 года были "птенцы Керенского", было печально известное "холодное лето 53-го". В новой России прошла широкомасштабная амнистия в честь 55-летия Победы, охватившая больше 500 тысяч граждан. Она мне особенно памятна, потому что я непосредственно вносил ее. Это было на стыке Уголовного кодекса еще РСФСР и УК РФ, тогда надо было принимать решения по многим позициям. Но и сейчас до майских праздников амнистия должна начать работать. Может, не всем чиновникам этого хочется, работа серьезная.
Но по амнистируемому гражданину должен быть вовремя принят соответствующий акт амнистии.
Под амнистию подпадают только те, кто совершил преступление до ее принятия или какое-то время и после, скажем, пока осуществляется процесс амнистирования?
Павел Крашенинников: Амнистия - достаточно любопытный документ. Больше таких нет. Во-первых, он принимается исключительно Госдумой, не требует утверждения Советом Федерации и публикуется сразу после того, как его подпишет председатель Госдумы. Во-вторых, в отличие от обычных законов, которые обратной силы не имеют, этот документ имеет только обратную силу, то есть действует лишь назад, распространяется на те преступления, которые были совершены до его принятия. Если через день после обнародования амнистии кто-то совершит преступление, которое значится в принятом постановлении, на него амнистия распространяться не будет.
Тогда зачем установлен срок для проведения амнистии - 6 месяцев?
Павел Крашенинников: Срок устанавливается для чиновников. Точнее для тех должностных лиц, которые будут проводить эту амнистию. С тем, чтобы не тянули годами, а проводили достаточно быстро. Это традиционный срок.
То есть если кто-то сильно "насолил", то могут потянуть хотя бы шесть месяцев?
Павел Крашенинников: Здесь не в том смысле, что насолил или не насолил, а случаются, и немало, какие-то проблемные вещи, их нужно рассматривать. Так чтобы вот с этим дело не тянулось бесконечно долго, и установлены жесткие рамки.
А если люди, которые совершили преступление, подпадающие под амнистию, обнаружатся позднее этих 6 месяцев, будет считаться, что для них поезд уже ушел?
Павел Крашенинников: Нет. Даже если такие люди обнаружатся через год или два, то все равно эта амнистия будет на них распространяться.
Те преступления, которые совершены, но находятся на стадии следствия, по ним еще нет решения судов, эти люди подпадают под амнистию?
Павел Крашенинников: Да. Подпадают те, где есть приговоры, которые находятся под судом и в стадии предварительного расследования, и даже те, которые совершены, но еще не выявлены, они все подлежат амнистии.
То есть, если человек когда-то совершил преступление, но о нем никто не знает, он может прийти и признаться?
Павел Крашенинников: Да, прийти и сказать. И подпадет под амнистию.
Коснется ли амнистия тех громких дел, которые у всех на слуху, как, например, дело "Оборонсервиса" и его фигурантов или дело бывшего главы ФСИН Реймера, находящегося под стражей?
Павел Крашенинников: Когда дело не дошло до обвинительного заключения, оно может быть переквалифицировано. Если говорить о тех статьях, которые этим фигурантам сейчас вменяются, то, конечно, нет. Но у нас иногда бывает, что инкриминируются очень тяжкие статьи, а потом, когда до суда доходит - либо не могут доказать вину, либо оказывается, что вообще ничего не было. Называть конкретные фамилии я просто не имею права.
Как это ни удивительно, чем громче дело и круче замах, тем тише процесс и скромнее итог. За кражу мешка картошки арестанты годами сидят за железной решеткой, а мошенники, наворовавшие миллионы, уплывают по тихим заводям.
Павел Крашенинников: Картошку красть тоже не надо. Те, кого посадили за мелкие преступления, выйдут по амнистии, и пусть это будет им уроком. А что касается мошенничества, я сразу хочу сказать, что это не экономическое преступление. Это преступление против собственности. Поэтому четвертая, самая тяжелая часть этой статьи под амнистию не подпадает.
До вынесения приговора все же трудно предугадать, какое может быть назначено наказание и подпадает ли оно под амнистию. Нет ли тут заведомой ошибки?
Павел Крашенинников: Конечно, лучше, чтобы был приговор или хотя бы готовое обвинительное заключение. Но если все те признаки, по которым определена амнистия, налицо даже на стадии предварительного расследования, то какой смысл тратить казенные деньги и время участников процесса? Надо выносить соответствующее решение, которое касается проведения амнистии.
Почему амнистия не коснется административных грехов, ведь они по тяжести даже меньше тех, что амнистируют? Люди бы считались уже без вины...
Павел Крашенинников: Высказываются сожаления, что в постановлении об амнистии нет административных правонарушений. Но дело в том, что с точки зрения концепции документа, внесенного президентом, амнистия может касаться только уголовных преступлений. Слово "амнистия" стало широкоупотребительным: дачная амнистия, налоговая, амнистия капиталов. Но это лишь, как говорят, "фигуры" речи, не имеющие к классической амнистии как таковой никакого отношения.
Люди, которые осуждены условно, они все подлежат амнистии? Скажем, пьяный водитель сбил насмерть двух человек, но получил условный срок, он будет амнистирован?
Павел Крашенинников: Если ДТП с двумя смертями совершено в пьяном виде, амнистии не будет.
А кто будет решать: этого заключенного отпустить, а этот пусть еще посидит?
Павел Крашенинников: Во втором постановлении как раз говорится о том, кто будет проводить амнистию, здесь все достаточно традиционно. Это, естественно, Федеральная служба исполнения наказаний, это органы предварительного следствия, суды, уголовно-исполнительные инспекции, судебные приставы, если дело касается штрафов. Это органы внутренних дел, а также командование воинских частей, если речь идет о военных преступлениях.
Павел Владимирович, вы, можно сказать, всю жизнь связаны с юстицией - работали в Верховном Совете России, были министром юстиции РФ, теперь возглавляете ведущий законодательный комитет Госдумы. На ваших глазах прошла не одна амнистия. Какая от них польза, амнистированные действительно ценят этот акт милосердия или вышел - украл - снова в тюрьму?
Павел Крашенинников: Сначала уточню: амнистия - это не милосердие, таковым является помилование. На мой взгляд, амнистия - это акт доверия оступившемуся человеку. Насколько он эффективен, могут сказать цифры рецидива преступлений. Эти цифры меняются в связи с обстановкой в стране, причем не с политической, а больше с экономической. По этому поводу есть исследования и наши, и зарубежные, и они примерно идентичны. Если заключенные выходят, отсидев весь положенный срок, то рецидив где-то от 25 до 35 процентов. Если же человек вышел по амнистии, то рецидив от 3 до 5 процентов. Разница просто колоссальная.
Получается, что это едва ли не самый действенный способ борьбы с преступностью, может быть, есть смысл поставить его на поток?
Павел Крашенинников: Здесь не надо заблуждаться, потому что по амнистии выходят не самые "тяжеловесы", а люди, которые еще не совсем травмированы условиями жизни в неволе. И хотя цифра рецидива о многом говорит, кардинального изменения криминогенной обстановки после амнистии ожидать не стоит. То есть выйдут люди в основной своей массе не общественно опасные. И, следовательно, они вернутся в семьи, в общество, в государство. Иначе говоря, станут полноценными нашими согражданами, об этом говорит мой уже почти 20-летний опыт, в том числе опыт проведения амнистий.
Тот же ваш 20-летний опыт не говорит о том, что, может быть, пора вообще отказаться от амнистий? Какой-то круговорот толпы в застенках: загонят - выпустят - снова тащат. Почему бы не исключить из уголовного закона те составы нетяжких преступлений, по которым тысячи несчастных сначала сажают, а потом отпускают?
Павел Крашенинников: Я бы тут с вами, наверное, согласился. У нас есть традиционные, постоянные статьи по амнистии, которые все время идут. Может быть, их надо в принципе убрать из Уголовного кодекса. Сначала сажаем, а потом традиционно отпускаем. Столько денег тратится, столько людских судеб ломается. Поэтому здесь уже для поправок в УК, для законодателей есть большое поле для труда. Это помогло бы, во-первых, разгрузить пенитенциарную систему, а во-вторых, избавить тысячи людей от ненужного, специфического "опыта", который на долгие годы отравляет жизнь человеку, даже искренне раскаявшемуся и искупившему свою вину перед людьми.
Документ об амнистии будет опубликован на сайте "Российской газеты" и в ближайшем выпуске "РГ"