Поделиться
Девочка, примерно десяти лет, за какую-то шалость шлепнула своего братика, примерно трехлетнего возраста. Стоявший рядом их папаша меланхолично заметил:
- Что ты его, ...., со всей силы бьешь!
На месте точек папаша употребил то самое слово, которое Лев Толстой вкладывает в уста героини "Воскресения" Кати Масловой, когда она объясняет Нехлюдову свой социальный статус, чтобы он не слишком усердствовал в ее нравственном возрождении: "я каторжная, б...., а вы барин, князь, и нечего тебе со мной мараться".
Больше всего поразило меня не то, что отец выругался при своих детях, а то, что он сказал это очень просто и очевидно не понимая того, что сказал и кем назвал свою малолетнюю дочь. Папаша был прилично одет, несомненно трезв и выглядел вполне социально успешным мужчиной. Прилично были одеты и его дети. Рядом была детская площадка, и там гуляло много народа.
Я подумал: вмешаться? Объяснить мужику, что он дико себя ведет? Но как это сделать? При его же детях? Отвести его в сторону? Дятел объясняет дятлу, как ему вести себя в своем гнезде. В общем, я ничего не сделал. Наверное, я поступил неправильно.
Не мной одним замечено: мат звучит в публичных местах все чаще и чаще. Он перестал быть средством особой выразительности, как бы к этой выразительности не относиться. Определение мата: "Типичным применением является речевая агрессия в направлении конкретного адресата, которого матерящийся хочет обругать или оскорбить", - давно является устаревшим. Архаичным стало и выражение "кричать благим матом". Мат в публичной речевой практике стал обычным междометием или заполнителем пауз.
Еще я заметил, что в общении разнополой молодежи он стал просто обозначением того, что это конкретное матерное слово и обозначает. То есть смысл матерного слова стал равен его естественному смыслу. Возмущаться против этого совсем трудно, потому что "приличные" заменители этих слов, вроде "мужской половой орган" или "женский половой орган", звучали бы в живой человеческой речи, а тем более молодежной, совершенно противоестественно. И если уж разнополая молодежь, не стесняясь, обсуждает между собой эти проблемы, то ежику понятно, что она будет использовать самые точные и короткие слова. Собственно, это проблема тенденции "унисекса": если раньше мальчики и девочки матерились раздельно, то теперь они делают это сообща. Но если они сообща обсуждают эти проблемы, то какой смысл требовать, чтобы они говорили о них каким-то сложным, вычурным языком, используя многоступенчатые эвфемизмы? Можно негодовать против тенденции, а не против языка.
На фоне этого все попытки ограничения и даже запрета мата в сфере искусства и литературы мне тоже представляются архаичными, при том, что я ревностный сторонник этих ограничений. Я никогда не соглашусь с тем, что мат необходим, например, писателю. Все доводы о том, что мат делает язык персонажей более достоверным, смешны. У нас есть великая литература о войне, в которой совсем нет мата, хотя представить себе, что люди не матерились в окопах, в госпиталях или в рукопашной схватке, невозможно.
Более существенный довод: мат нужен как средство художественной выразительности. Да просто как художественный прием. В самом деле, нельзя представить язык Владимира Сорокина или Виктора Ерофеева без мата. Запретить им его употреблять равнозначно тому, чтобы их самих запретить как писателей. Не говоря о том, что это неправильно, это, повторяю, архаично. Это уже было. И это, в частности, стало причиной, что их с жадностью читали.
"Я буду использовать матерное слово, если буду чувствовать, что оно мне необходимо", - говорит один современный писатель. Я провел эксперимент. Убрал из его текста все матерные слова. И... поневоле согласился с ним. Без этих слов фразы стали "провисать", из них исчезла некая энергия речи, они стали очевидно слабее звучать. Но на мой взгляд, это не проблема художественной речи в принципе, а проблема этого конкретного писателя.
У папы, ругнувшемся при своих маленьких детях, тоже свои речевые проблемы. Он же не хотел всерьез обозвать свою дочь на букву "б". Он хотел, чтобы она его услышала. Чтобы она, такая-рассякая, глупая девчонка, поняла, что сильно бить братика, который младше тебя, нельзя, неправильно - непедагогично!
И вот из двух-трех фраз, готовых в его голове, он интуитивно выбрал не "Полегче, дочка!", а то, что выбрал.
Прежде чем бороться с матом в сфере искусства и литературы, нужно понять, чего мы, собственно, хотим добиться. Загнать мат в подполье, в неблагополучные социальные сферы? Но, во-первых, очевидно, что нужно бороться с неблагополучием в социальных сферах, а не с его языковыми последствиями. Во-вторых, не секрет, что в стенах квартир говорят матом люди весьма образованные, с высшими образованиями и проч. Запретить мат в кино, театре, литературе? Зачем? Потому что это могут услышать дети? Потому что это храмы культуры? Или потому что это просто публичные места?
Прежде чем бороться с матом, нужно выяснить отношение к нему общества. Для этого надо это громко обсуждать. Например, лингвисты подсчитали, что основных матерных слов всего три. А производных от них - бесчисленное множество. Запретить три слова в публичном использовании очень легко. Понять, почему от них появилось такое количество производных - очень сложно.
Например, я знаю, как бороться с матом в сфере литературы. Нужно набирать матерные слова жирным курсивом. Или к каждому из них делать сноску: "Извините за выражение".
Поверьте, что через два-три года ни одного матерного слова в книгах не будет. Ни одного.