Поделиться
Вздыхая о налоговых и регуляционных тяготах малого и среднего бизнеса, сегодня принято вспоминать добрым словом горбачевские кооперативы как пример экономической свободы: налоги были низкими, возможности практически неограниченными.
26 мая 1988 года в стране впервые со времен НЭПа разрешили частное предпринимательство. Кооператорам можно было заниматься любыми незапрещенными видами деятельности, включая торговлю. Кооперативы стали плодиться с немыслимой скоростью, а страна предвкушала насыщение потребительского рынка. Однако на прилавках оказались те же самые советские товары, только сделанные из еще худшего сырья и по ценам во много раз выше государственных. Это возмутило советский народ до глубины души. Власть отреагировала: очень быстро, меньше чем за год, налог на прибыль для кооперативов взлетел с 3% до 90%, льготный фискальный режим даже на период становления бизнеса был отменен. Когда начались колебания налоговых ставок, деньги стали выводить за рубеж. Август 1991 года и развал страны сняли вопрос о кооперативах с повестки дня.
Экономические советники первого президента СССР полагали, что достаточно дать советским предприятиям большую экономическую свободу и наладить частную инициативу в мелкой торговле, и претензии простых граждан сами собой растворятся в новом изобилии. Не получилось. Потому что не могло получиться: свободный рынок в отдельно взятой отрасли экономики невозможен.
В новой России в 1991 году рынок распространился на все отрасли и предприниматели получили свободный доступ к сырью и технологиям. Но вместо них стали завозить готовую продукцию. Это длилось до начала 2000-х, потом случились высокие цены на нефть и о производстве вспоминать тем более не хотелось. В результате малый и средний бизнес так и не стал обрабатывающим, не стал производительным, почти целиком оставаясь торговым и сервисным. Несколько сегментов, правда, освоить удалось: фармакологию на уровне лекарств, не требующих инвестиций в разработки, продукты питания по советским технологиям и модифицированным ГОСТам, существенно снижающим себестоимость, и примитивных стройматериалов, словом, того, что либо имеет быструю оборачиваемость, либо сделано из импортного сырья путем его нехитрой трансформации. Технологическое отставание колоссально.
О необходимости поддержки малого и среднего бизнеса сегодня говорится каждый день. Но чтобы помочь таким предпринимателям, государству надо в первую очередь честно ответить самому себе на элементарный вопрос, зачем они нужны сегодняшней России. На недавнем заседании Госсовета президент Путин отметил, что вклад этого сектора в экономику страны не превышает 21%. В то время как в развитых государствах более 50%. На том же заседании предложено сделать упор на производственный малый и средний бизнес.
Будем считать, что это и есть некая форма ответа на поставленный вопрос: допустим, мы решили начать новую индустриализацию с опорой на частного предпринимателя, а не на госкомпании с их мегапроектами. Если так, то надо сразу уяснить несколько вещей. Во-первых, без свободного доступа к технологиям и без длинных инвестиций тут не обойтись. Однако чтобы обеспечить и одно, и другое, придется дождаться отмены санкций и удешевления заемных денег. Короткий горизонт планирования не позволяет развивать производство. Малый и средний бизнес остается всего лишь посредником, не создающим добавленной стоимости: спустя 30 лет от начала перестройки лишь 10% предпринимателей заняты в производстве.
Финансовые ресурсы, необходимые для кредитования, распределяет фактически государство. Ведутся разговоры о господдержке малого и среднего бизнеса на базе ВЭБ и Агентства кредитных гарантий, то есть фактически о превращении этого бизнеса в государственного заемщика. Давайте пофантазируем, что будет, если получившие госкредиты бизнес-единицы получат и госконтракты. Возможно, здесь есть смысл двигаться иным, непротекционистским путем. Например, снизить норму обязательных резервов для пула коммерческих банков, кредитующих малый и средний бизнес.
На Госсовете обсуждалась разработка плана госзакупок у малого и среднего бизнеса, своего рода квотирование как еще одна мера господдержки. Но если малый и средний бизнес допустят к госзакупкам, необходим страховочный антикоррупционный механизм, чтобы завтра малые и средние предприятия, участвующие в госзакупках, не оказались карманными фирмами чиновников на манер карманных кооперативов директоров заводов 1980-х. Если такой механизм разработан не будет, на инициативе можно смело ставить крест. Возможно, имеет смысл ограничить предельный размер госконтракта для предприятий малого и среднего бизнеса, чтобы исключить возможность превращения их в государственные подрядные организации.
Теперь о налогах. Просто налоговые каникулы, пусть даже продолжительные, двух-, трехлетние, - мера недостаточная. Это не окно возможностей, а в лучшем случае форточка, которая еще к тому же лишь слегка приоткрыта. Чтобы распахнуть окно, нужно ввести для малого и среднего бизнеса принципиально новую налоговую политику. Будут ли это фиксированные отчисления для малых предприятий на период становления или регрессивная шкала налогообложения, поставленная в зависимость от прибыли, вопрос обсуждаемый. Кроме того, налоговый режим должен учитывать региональную специфику, ключевые экономические индикаторы региона - инфляцию, безработицу, экономический рост, а также сам размер бизнеса.
Государственная помощь должна заключаться не в допуске к бюджету, а в дерегуляции. Возможно, имеет смысл разрешить облегченную регистрацию предприятий малого и среднего бизнеса в онлайн-режиме, организовать call-центр по всем вопросам создания предприятий и разработать платформу для учета товара и услуг в облаке. Это все сделает малый и средний бизнес более прозрачным и защищенным и поможет снизить издержки предпринимателей.
В конце 1980-х государство вдруг разрешило малый бизнес посреди планового хозяйства, но создало ему такие условия, при которых он быстро стал средством освоения государственных ресурсов и денег. Сегодня есть риск повторить ту же ошибку, фактически пристегнув частное предпринимательство к госбюджету. Вот только за спиной - тридцать лет.