Это как бы историческая и как бы любовная драма, действие которой разворачивается как бы в XVII веке (в 1603 году влюбились друг в друга и были казнены реальные брат и сестра де Равале), но с автомобилями и вертолетами, конями и повозками, джинсами, свитерами и даже радио, т.е. как бы вне времени и, возможно, пространства. Но скандал назревает не из-за темы инцеста - здесь совсем нет ханжей, и зал готов сочувствовать влюбленным любых оттенков. Скандален уровень фильма Валери Донзелли, чей режиссерский дебют "Объявление войны" в Канне 2011 года был принят весьма благосклонно.
Мы наблюдаем влюбленных с раннего детства - от братика и сестрички до людей неопределенного возраста без индивидуальности и обаяния. Кастинг провальный: два часа помаявшись, не вспомнишь ни одного лица. Но режиссер вдохновляется историей Ромео и Джульетты - правда, оба из одной уважаемой семьи, но есть даже кормилица, которая разносит тайные письма влюбленных, - впрочем, ее под хохот зала попросту пристрелят. Разоблаченные, герои бегут в Англию, там скитаются почему-то на осле, причем у Джульетты намалеваны грифелем усы, которыми и осла не обманешь. Храбрая эротическая сцена в лесу снята с точки зрения совы на сосне и в эстетике качающихся шарниров из "Солнечного удара". События комментируются зонгами - почему-то на английском. Беспрерывно звучащая музыка обеспечивает патетику и возвещает, что сейчас случится ужасное. Перед обезглавливанием персонажей запускают подобие "Лунной сонаты"; в момент обезглавливания любимого Джульетта падает замертво из чистой солидарности, так что отрубать голову придется уже трупу. Понятно, пересказ неспособен передать и сотой доли шоковых впечатлений, подаренных этим беспрецедентным фильмом.
Боюсь, что рекорд Гаса Ван Сента, чье "Море деревьев" получило в рейтинге 0,6 балла, будет перекрыт: такие картины не только нельзя показывать на международном фестивале - их вообще нельзя показывать. Остается понять, что вдруг произошло с Канном, который как раз славится изысканностью вкуса и утонченностью отбора. Конечно, это первый год без участия его многолетнего президента Жиля Жакоба, но не слишком ли демонстративен перепад давлений?
Несколько лет назад, когда феминистки обвинили фестиваль в дискриминации женщин-режиссеров, именно Жакоб резонно возразил, что фильмы отбираются по признаку не пола, а качества. Тем не менее, фестиваль сделал столь поспешный разворот в пользу равенства полов, что конкурс заметно просел в качестве. Поизумлявшись уровню фильма-открытия француженки Эмманюэль Берко, выдержав испытание фильмом француженки Майвенн, публика теперь чувствует себя добитой этим невероятным опусом француженки Валери Донзелли. Патриотизм прекрасная штука, а французские женщины действительно неотразимы - но, как на данный момент выяснилось, вдали от режиссерского кресла.
"Женское кино" в какой-то мере реабилитировала японка Наоми Кавасе. В конкурсе "Особый взгляд" она показала историю с кондитерским именем "Ан". Ан - это бобовый крем для дораяки, а дораяки - это лепешки-финтифлюшки, которые так хорошо умеет выпекать кондитер Сентаро. Единственное, что ему не удается, - это как раз тот самый ан. Важную роль в философии фильма играет также цветущая сакура: для японцев, объясняет Кавасе, это очарование напоминает о смерти. Однажды цвет облетит - и земной круг завершится. Поэтому, любуясь сакурой, японец думает о ценности жизни и о бренности всего сущего.
Фабула проста: старушка Току постучится в кондитерскую и попросит дать ей работу: она умеет делать крем. Деловитый Сентано не видит в том резона, но, отведав ее крема, смягчится. Току делает такой чудесный крем, что у кондитерской выстроятся очереди. Но руки у нее не только умелые, но и исковерканные странной болезнью. Говорят даже, что ее обследовали на предмет проказы. И перед Сентано встанет выбор: предать новую дружбу или рискнуть бизнесом.
Важны в фильме моменты тихого молчания, слияния с природой, любования тем, как разгорается и угасает ее мудрая красота. Этому учит своих друзей старушка Току, об этой простой премудрости, об умении ценить каждое проявление жизни снята картина. Пронизанный грустной нежностью образ Току навеяла режиссеру память об ушедшей три года назад матери.
Фильмом Кавасе, приверженным простым человеческим ценностям, фестиваль словно бы сигнализирует, что он тоже приветствует гуманизм и хотел бы его торжества на экранах. Вместе с другим японским фильмом "Наша маленькая сестричка" Хирокадзу Корээда "Ан" Кавасе образует в каннском репертуаре заметную струю старомодной сентиментальности.