Поделиться
После прихода на должность худрука балета Вячеслава Самодурова екатеринбургская труппа стала ассоциироваться с оригинальным репертуаром, мировыми премьерами, поиском новых хореографических идей. Но Павел Гершензон и Сергей Вихарев давно известны как специалисты в старинном балете. Именно они положили начало интересу к историческим постановкам, обратившись к архиву Гарвардского университета, где хранятся записи Николая Сергеева, ассистента Петипа, зафиксировавшего многие его спектакли. Гершензон и Вихарев пятнадцать лет назад вернули в Мариинский театр, на историческую родину, "Спящую красавицу", после чего были приглашены на постановки в Большой, миланскую "Ла Скала" и другие театры.
При подготовке "Тщетной предосторожности" тоже был задействован сергеевский архив: мало кто знает, что это был один из самых успешных балетов Петипа - в советские годы сохранилась версия москвича Александра Горского, борца с петербургским академизмом. Но часто спектакль и вовсе старались приписать Жану Добервалю - создателю самой первой "Тщетной предосторожности", созданной еще в 1789 году в Бордо. Но от той постановки не сохранилось не только ни одного па, но даже партитуры, зато от первоначального либретто многочисленные хореографы, обращавшиеся к этой комедии, отступали минимально. Воспользовался им и Петипа, когда в 1884 году представил собственную постановку, созданную в уже оформившемся собственном стиле, который теперь известен как "большой балет Петипа". Его "Тщетная предосторожность" шла в трех актах, содержавших и па д аксьон, и гран па с обязательным па-де-де главных героев.
Эти академические формы и вдохновили Гершензона и Вихарева, хотя на этот раз они не стремились к точному восстановлению хореографии Петипа: его конструкцию они использовали для собственного взгляда на классический балет. Их постановка стала ареной соперничества Петипа и его современника, датчанина Августа Бурнонвиля, автора знаменитой "Сильфиды": прологом постановки использована знаменитая "Консерватория" Бурнонвиля, первое в истории театрализованное представление утреннего балетного класса, а во втором главные герои объясняются с помощью его же па-де-де из "Ярмарки в Брюгге". Вихарев наяву воплощает сон балетомана: к русским говорящим рукам прибавляет легкие, стремительные и "колкие" датские ноги, что тщательно, хотя порой и с напряжением, воспроизводят екатеринбуржцы.
Обычно постановщики, упиваясь кружевной пасторальностью "Тщетной предосторожности", погружают ее в мир Буше и Фрагонара. Гершензон и Вихарев придали балетному югу Франции другой колорит: роман крестьян Лизы и Колена происходит во второй половине XIX века среди арльских пейзажей Ван Гога, придающих балету непривычную для "Тщетной предосторожности" интенсивность чувств и возвращающие ее исконную праздничность.