Поделиться
В России - крупнейшая резервация нетронутой, первозданной природы. Тем обиднее, что при всем нашем огромном опыте не все благополучно сегодня в деле управления особо охраняемыми природными территориями. Мы сильно отстали от лучших мировых практик. Что же нам нужно поменять? Об этом рассуждает заместитель директора департамента государственной политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды Минприроды России, заслуженный эколог РФ Всеволод Степаницкий.
Всеволод Борисович, вы не раз говорили, что главное в заповедном деле - не сиюминутные точечные проблемы, о которых обычно кричат "зеленые", а системные беды, о которых все молчат. Что вы называете системными бедами?
Всеволод Степаницкий: Прежде всего, крайне неудовлетворительный, неэффективный уровень государственного управления. Это не проблема последних лет, и тем более не проблема Минприроды России. Это проблема развития отечественного заповедного дела на протяжении последних 60 лет.
В мире накоплена столетняя практика успешного управления общенациональными системами ООПТ. В США, Канаде, Австралии, странах Южной и Восточной Африки и других государствах, снискавших мировую известность природоохранной деятельностью, управление национальными парками возлагается на специализированные государственные службы (аналоги федеральных агентств в России). При этом иные государственные органы в центре и на местах в эту сферу не вмешиваются, согласовывать кандидатуру директора национального парка с губернатором штата в США никто не требует.
Эти службы имеют достаточное число специалистов, чтобы в масштабе всей страны обеспечивать действенный контроль за деятельностью национальных парков и других резерватов, единое и детальное методическое руководство, проводить в жизнь тщательно продуманную идеологию, реализовывать системную финансовую политику, осуществлять обмен информацией и стимулировать общественную поддержку.
Во всех перечисленных странах помимо упомянутых служб есть и кое-что еще - ярко выраженное понимание государством значимости заповедного дела и своей ощутимой ответственности за его состояние. Не случайно в США директора Службы национальных парков назначает президент страны.
Мы - практически единственная страна, которая по этому пути не идет.
Это чья-то принципиальная позиция?
Всеволод Степаницкий: Это наша не лучшая традиция. А ведь так было не всегда. Еще в 1933 году в РСФСР был создан специализированный орган управления заповедниками (национальных парков тогда не было): Комитет по заповедникам при Президиуме ВЦИК (затем - Главное управление по заповедникам при Совнаркоме РСФСР).
Но уже более 60 лет страна развивает федеральную систему ООПТ, не имея адекватного органа управления. И подавляющее большинство бед нашей системы ООПТ определяется именно этим фактором. У нас отсутствует специализированная структура, призванная осуществлять государственное управление системой ООПТ, способная решать весь круг организационных, финансовых, кадровых и природоохранных вопросов, обладающая всей полнотой полномочий и отвечающая за конечный результат их реализации. Управление системой заповедников и национальных парков в стране осуществляется неэффективно на протяжении многих десятилетий в силу ошибочно избранной управленческой модели.
Яркие успехи здесь, конечно, были - не было должной эффективности в целом: не достигли ее ни одно из ведомств, к которым "перекочевывали" заповедники и нацпарки - ни Минсельхоз СССР, ни Главохота РСФСР, ни Госкомприроды СССР, ни Госкомэкологии России, ни Рослесхоз, нет ее сегодня. Без перехода на современную модель управления нам не удастся обеспечить выполнение задач, возложенных на громадную систему федеральных ООПТ - от Калининграда до Курил, от Таймыра до Кавказа, 59 миллионов гектаров, 134 федеральных государственных бюджетных учреждений. И этого нельзя достичь силами горстки специалистов в многопрофильном органе, для которого заповедное дело есть и будет второстепенным, растворяясь в массе других задач и функций.
Каким вы видите статус государственного органа, которой мог бы управлять федеральной системой ООПТ: министерство, агентство, служба?
Всеволод Степаницкий: Статус этого органа должен соответствовать структуре и принципам государственного управления в сегодняшней России. На мой взгляд, это должно быть федеральное агентство по особо охраняемым природным территориям, подчиненное Минприроды России. Служба национальных парков США тоже действует не в безвоздушном пространстве, она замыкается на департамент внутренних ресурсов, которому подчиняются еще ряд природоохранных ведомств. И Служба национальных парков ЮАР замыкается на Министерство охраны окружающей среды ЮАР. Но это специализированное, многочисленное, мощное, обособленное подразделение из 120 человек, которое работает только на эти цели. И, кстати, имеет еще территориальные отделения.
Но ведь не первый год идут разговоры о создании полноценного органа управления охраняемыми территориями. Похоже, кто-то сильно против...
Всеволод Степаницкий: Причина не в том, что кто-то сопротивляется, а в том, что на этом никто не настаивает должным образом. Проблема в том, что сама идея заповедного дела не находит должного понимания в обществе в целом, от сельских тружеников до министров. Низкий уровень оплаты труда в заповедниках и национальных парках ведет к кадровому голоду и отсутствию мотивации к эффективной работе. Мы видим, насколько усложнился и замедлился процесс создания новых ООПТ федерального значения. Постоянно сталкиваемся с нарастающим восприятием ООПТ значительной частью бизнеса, властных структур и общества как барьера для экономического развития. Да, эта системная проблема возникла не сегодня, но решать ее надо именно сейчас, если, конечно, идея сохранения биологического и ландшафтного разнообразия действительно (как гласит Экологическая доктрина России) рассматривается в числе основных направлений государственной политики в области экологии.