Поделиться
"Переправа" - масштабная историческая мелодрама о гражданской войне в Китае, охватывающая период с начала 1948-го по конец 1949-го года. Кульминационный момент - затопление судна, на котором разгромленные остатки армии Гоминьдана бегут с континентального Китая на Тайвань. В первой части до этого, впрочем, еще далеко. Тут Джон Ву, подобно многим пожилым авторам, берется за реставрацию полумертвого "большого стиля" - балы, костюмы, красивые женщины с высокими прическами, осанистые генералы, блеск надраенного мастикой паркета, красиво разрывающиеся снаряды в соседнем окопе и настойчивое давление на слезные железы зрителя. Уже предыдущая дилогия Джона Ву "Битва у Красной скалы" давала понять, что он примерно в этом направлении и движется. Однако скорость движения режиссера, начинавшего с дерзких и смелых боевиков в Гонконге, к самому старомодному и избитому из жанров, оказалась неожиданной.
Корреспондент "РГ" расспросил Джона Ву, как так вышло.
Многие углядели в "Переправе" красноречивые параллели с "Титаником" Джеймса Кэмерона. Вам такие сравнения кажутся правильными?
Джон Ву: Нет, мне кажется, что это некорректные сравнения, которые мало что говорят о моей картине. Потому что "Титаник" и игра актеров, и режиссура завоевывают внимание зрителя совсем другими моментами, нежели "Переправа". Хотя я понимаю, откуда пошли все эти разговоры - "Переправа" ведь, как и "Титаник", - это большая история любви на фоне драматических исторических событий. Но тогда правильнее говорить о фильме "Доктор Живаго" Дэвида Лина - с ним у "Переправы" куда больше точек соприкосновения. Хотя исторический фон в моей картине все-таки уникальный.
Кстати, об историческом фоне. "Переправа" ведь едва ли не первый сделанный в КНР фильм, в котором бойцы Гоминьдана показаны положительными героями. Это такой культурный сигнал остальным - мол, теперь можно?
Джон Ву: Я не ставил себе цель умышленно героизировать бойцов Гоминьдана. Это прежде всего история людей, которые бывают разные - и хорошие, и плохие, и противоречивые. Конечно, на стороне Гоминьдана воевали и хорошие люди. Так что я просто старался максимально соблюсти историческую справедливость - именно поэтому на первом плане у меня образ положительного офицера, сражавшегося против коммунистов. Мне кажется, я проявил максимальную широту взглядов и показал, что сегодня не важны никакие исторические стереотипы. Это нормально делать кино про гражданскую войну, рассказывая, что по обе стороны баррикад воевали представители одного и того же народа, наделенные самыми разными чертами характера. В тоже время не стоит искать в "Переправе" дополнительные политические смыслы, это прежде всего кино о большой любви.
Китайский период вашего творчества начался сразу после голливудского. С чем связана ваша творческая эволюция - от мастера крепкого боевика к традиционной исторической мелодраме?
Джон Ву: Тут важно уточнить, что фактически я не покидал Голливуд - я по-прежнему одной ногой в Китае, другой в США. Постоянно поддерживаю контакт с людьми в Голливуде, встречаюсь, обсуждаю проекты. Просто так получилось, что в последние годы основную активность перенес на свою родину. В какой-то момент Голливуд был лучшим местом в мире для моей самореализации - те задумки, которые я осуществил там, невозможно было реализовать в Гонконге или Китае. Сейчас все меняется, и пока я полностью доволен тем, что я могу работать и в Китае, и в Америке. И очень хорошо, что сегодня для того, чтобы сделать интересный проект, мне не нужно никуда уезжать.
Как вы сейчас, когда стилистика ваших картин изменилась до неузнаваемости, оцениваете свой голливудский период?
Джон Ву: В Голливуде я занимался популяризацией китайской культуры, знакомил мир с особенностями нашего менталитета. Я очень рад, что и с этой точки зрения у меня все получилось. С помощью моих фильмов американцы смогли увидеть многие китайские тонкости и понять, как мы думаем и смотрим на мир. С другой стороны, ровно те же цели я преследую и сегодня, когда снимаю картины вроде "Переправы". Так что совершенно неважно, где я нахожусь - важно то, что мои картины смотрят во всем мире. И, надеюсь, будут продолжать смотреть.
С вашем именем связан один из лучших периодов в истории независимого гонконгского кино, которое сегодня испытывает сильное цензурное давление со стороны властей континентального Китая. Вы разделяете опасения ваших гонконгских коллег, что все это может закончиться исчезновением гонконгского кино как феномена?
Джон Ву: Уже прошло так много лет с тех пор, когда я работал в гонконгской системе кинопроизводства. Тогда, конечно, все было совсем по-другому. Но ситуация начала меняться в конце 90-х годов. Уже тогда доля фильмов, снятых в континентальном Китае, в гонконгском кинопрокате была довольно велика. И люди в Гонконге с удовольствием смотрели эти картины. Поэтому нельзя говорить, что вот был прекрасный независимый кинематограф Гонконга, который погубили китайские правила. Объединение двух традиций продолжается, и для гонконгского кино в этом есть неоспоримая выгода - теперь оно имеет выход на огромную аудиторию остального Китая. Конечно, у гонконгского кино есть своя специфика, но многие мои знакомые успешно работают там сегодня - и никаких серьезных разногласий и шероховатостей в связи с новыми условиями я не вижу. Гонконг органично сливается с Китаем во всех сферах жизни, и кино в этом смысле не исключение.
То есть гонконгское кино все-таки обречено на полное поглощение?
Джон Ву: Думаю, со временем именно это и произойдет самым естественным путем - просто исчезнут все другие различия между Китаем и Гонконгом. Понятно, что есть люди разных возрастов, уровня образования и воспитания, их потребности в кино никогда не будут одинаковы - вот в это зазоре мне и видятся максимальные различия между двумя китайскими кинотрадициями в будущем.
Есть ли шанс, что вы вдруг решите вновь резко сменить вектор и вернуться к себе прежнему, образца, скажем, конца 90-х - начала 2000-х?
Джон Ву: То есть сниму ли я что-то в Голливуде? Это возможно, я ничего не исключаю - я ведь, повторюсь, постоянно живу на две страны. Другое дело, что у меня нет никакого желания снимать впредь блокбастеры вроде "Говорящих с ветром" или "Без лица". Это пройденный этап. Сейчас мне хочется сконцентрироваться на чем-то конкретном - интимных переживаниях героев, их мыслях, чувствах и личных драмах.