Поделиться
Место действия - Остяко-Вогульский национальный округ (ныне ХМАО), поселение Амнинские Юрты на реке Казым. Судя по экспозиции местного музея, история села начинается с 1931 года, когда в этих диких местах большевики построили вторую в СССР культбазу для хантов - школу, роддом, больницу, дом туземца. Социальный эксперимент прервался из-за так называемого восстания шаманов - задушили пятерых работников культбазы, после чего около 60 хантыйских лидеров погибли в тюрьмах. 60 лет спустя, в декабре 1993-го, тюменская прокуратура рассмотрела дело о казымском восстании. В реабилитации его участникам было отказано. В фильме Федорченко нет правых и виноватых, и победа социалистического строя так же неизбежна, как победа в Трое ахейцев.
До последнего времени казымское восстание оставалось белым пятном. В казымском музее оно таким и остается. Почему?
Алексей Федорченко: Его участников судили за убийство - уголовное преступление. Ханты серьезно относятся к закону: преступники - значит преступники.
Я не сказала бы, например, что жителей Екатеринбурга мучает чувство вины за расстрел семьи последнего императора…
Алексей Федорченко: Потому что это не семейное дело, а у каждого ханта есть родственник, который участвовал в восстании, осужден или репрессирован. Потом все они пережили сложную зиму: много детей погибло, в тюрьмах сгинул цвет народа - князья, шаманы, те, у кого было много оленей. И сейчас ханты не любят об этом вспоминать. В музее, наверное, все-таки появится экспозиция: после съемок я им оставил декорации, реквизит.
Историками этот период изучен?
Алексей Федорченко: Сейчас - да. В 2005-м, когда я начал разрабатывать тему, информации практически не было. По Брокгаузу в Казыме жило 3000 хантов, по последней переписи - 1200 во всем районе.
Что представляет из себя это село?
Алексей Федорченко: Обычная русская деревня. Жителей немного, хотя Амнинские Юрты считается одним из крупнейших селений. Раньше здесь жили за счет разведения оленей, сейчас их держат считанные семьи, потому что нет ягеля, нет территорий для выпаса. Алкоголиков много, наверное, из-за генетически обусловленной высокой скорости расщепления алкоголя. В интернате дети все время сидят у телевизора, фактически не говорят на родном языке: то есть это последнее поколение, которое худо-бедно еще владеет языком. А язык очень сложный, диалектов минимум четыре, и все они не похожи друг на друга. Так что останется этот язык только ученым.
Вы сами придумали, как выглядит хантыйское святилище, богиня в шлеме?
Алексей Федорченко: Я сделал копию Казымской богини из музея Ханты-Мансийска. Там есть целый холм с богами.
Богиню выкопали и унесли в музей?
Алексей Федорченко: Да, забрали. Считается, что те, кто к богине прикасался, плохо кончили. Другая легенда: музею отдали не главную богиню, главная осталась скрытой… Хотя я думаю, что они свою богиню выдали или продали. Решетка, по которой поднимаются кошки на священном острове, - это копия реального святилища Торума. В жизни все проще, чем в фильмах про шаманов с расписными идолами.
Снимали мы не на настоящем святилище, до него от Казыма километров 200, я так туда и не добрался. Моим священным островом стал остров на Флюсе, недалеко от Екатеринбурга, где я снимал и "Овсянок" (тогда мы горы мусора вывезли оттуда на лодках).
Вы мифологизируете Екатеринбург и его окрестности: в "Первых на Луне" муниципальная баня исполняла роль ЧК, остров на Флюсе стал священным?
Алексей Федорченко: У меня же денег немного. Я снимаю историческое кино за полтора миллиона долларов, а аналогичный фильм в Москве делают за четыре. При этом в "Ангелах" обширная география: от Мексики до Крыма и Камчатки, вот и приходилось искать все это неподалеку - в заповеднике Оленьи ручьи, карьере Старая Линза в Екатеринбурге и так далее.
Что для вас было важнее в "Ангелах" - экранизировать романтический "вкусный" текст Дениса Осокина или показать ужасы колониализма?
Алексей Федорченко: Все смыслы появляются после. Я не думал, чего бы мне такого снять про конфликт цивилизаций, это просто смешно.
Сначала совершенно случайно услышал о восстании: рассказала внучка одного из хантыйских лидеров. Эта история меня поразила, никто в моем окружении об этом ничего не знал. И я начал собирать материал - в институте угроведения, в Ханты-Мансийске...
Потом был сценарий Осокина о веревочном театре, который приехал к хантам со спектаклем про овечку Миорицу на молдавском языке - прекрасная осокинская поэзия, но сценарий короткий и слишком поэтичный, мне не хватало фактуры. Еще были "Записки чекиста", которые я написал по книжке Осокина "Ангелы и революция"…
Но, когда мне надо было запускаться с фильмом, стало понятно, что все придется переписывать, объединять эти истории, добавить казымское восстание, выжимки из биографий художников-авангардистов. А еще поэзии и эротизма Осокина из шести-семи его книг: где строчку, где новеллу. И сразу все задышало, появилась параллельная жизнь.
Финальной точкой стали дневники Ивана Шишлина из "Уральской старины". Это один из руководителей карательной экспедиции, который каждый день описывал, сколько километров они прошли, сколько чумов обыскали, с кем столкнулись, кого расстреляли, и тут же - раз! - романс пошлый на память. У него очень живописные тексты: "Так жалко товарищей, особенно Полину. Ну за что они эту старую больную женщину? Ненавижу, отомщу за каждого". А заканчивается этот дневник так же, как мой фильм: "Вот князь. Завтра допрошу…" Этот Шишлин, кстати, уникальным парнем был: дослужился до полковника и не попал ни под одну чистку. Как только все начиналось, он всегда оказывался на заданиях, в далеких командировках и возвращался, когда все утихало. Так потихоньку дослужился до полковника и умер своей смертью в начале 50-х.
Еще у меня были заметки, из которых мог бы вырасти сценарий, но руки не доходили. Допустим, история Ирины Сахаровой, выкравшей рецепт кефира. Реальная история, которая могла бы стать фильмом под названием "Кефир". В Первую мировую эта Ирина приехала на Кавказ, где умели делать кефир и называли его "зерна Мухаммеда". Она пыталась выкрасть, купить рецепт, закваску - ничего не получалось, пока в нее не влюбился местный бек, который держал ферму с кефирным производством. Он выкрал Ирину, чтобы жениться на ней как честный человек. Но она сбежала и принялась угрожать: давай мне десять фунтов кефирного штамма, иначе засужу. И пришлось ему откупиться.
Вот из всей этой мозаики, из идей, стихов и документов фильм и вырос.
А сейчас вы работаете над новым фильмом?
Алексей Федорченко: С кино сегодня тяжело, я думаю попробовать себя в театре. Пишу пьесу. Не один, вдвоем с Лидой Канашовой, по скайпу. Библейский детектив по Второй Книге Царств: от Самуила до Соломона. Надеюсь к концу года дописать.
Справка "РГ"
Алексей Федорченко - екатеринбургский кинорежиссер, член Европейской киноакадемии, награжден медалью "За заслуги перед космонавтикой". Его дебютный игровой фильм "Первые на Луне" (2004 год) стал лучшим в программе "Горизонты" Венецианского фестиваля. В дальнейшем без серьезных наград не оставалась ни одна его картина. Перед премьерой "Ангелов революции" на Римском МКФ Федорченко вручили специальный приз: он был признан "Марком Аврелием будущего" за поиски нового киноязыка - как "совершенно оригинальная фигура в современном российском кинематографе третьего тысячелетия", по определению президента фестиваля Марко Мюллера. На последнем "Кинотавре" Алексей получил с "Ангелами" приз за лучшую режиссуру.