Поделиться
Их аргументы общеизвестны: тестовая система отсекает "блат" и коррупцию при поступлении в институт; отваживает от вузовской скамьи двоечников; дает шанс талантливым абитуриентам из глубинки.
Общеизвестны и реальные результаты реформы. Коррупция изменила лицо - но жива. Скандальные, полукриминальные и криминальные истории, вплоть до интернет-"сливов" баз, сопровождают ЕГЭ всю его короткую историю. А нелепое соревнование регионов, районов, школ за "лучшие" итоги Единого госэкзамена превратили его в откровенную профанацию.
Да, приток молодежи из регионов в крупные вузы и на популярные специальности действительно возрос. Но это привело к резкому спаду вступительных конкурсов на местах. И, как результат, - снижение проходного балла, недобор абитуриентов для важнейших в регионе специальностей. А ведь количественные показатели, помимо прочего, стали в последнее время вопросом выживания для региональных институтов. И как тут удержать высокую планку обучения?
Самая же острая (она же тупиковая) проблема ЕГЭ - формальное тестирование как мерило знаний. Предсказания критиков, которых не хотели слушать на заре "реформы", сбылись в полной мере - от превращения экзаменов в "угадайку" до перерождения самого процесса школьного обучения в "натаскивание". Мы видим - примерам несть числа - как формальное знание торжествует над способностью молодого человека к творчеству и осмыслению. Выпускник-абитуриент не может показать способности ни к аргументированному диалогу (как при устном экзамене), ни к творческой импровизации (как в эссе или сочинении). Минимального знакомства с предметом достаточно, чтобы убедиться: "всемирное торжество" систем а-ля ЕГЭ является заблуждением (или сознательным введением в заблуждение).
Приводимые, как пример, европейские варианты итоговой аттестации зачастую - как немецкий Abitur - включают не только тестирование, но и устные экзамены, и эссе. В странах же, преимущественно англоязычных, где тестовая система была принята за основу, она явилась итогом длительного и непростого саморегулирования научного и образовательного сообщества. И лишь в малой степени - администрирования; а в США, на пример которых любят ссылаться, и вовсе без такового. И в Великобритании, и в США тестовые системы разрабатываются конкурирующими неправительственными организациями, а выбор остается за университетом. И тем не менее ожесточенные споры вокруг тестов не утихают.
Впрочем, дискуссия вокруг ЕГЭ, похоже, выходит на финишную прямую. Устный экзамен по гуманитарным дисциплинам возвращается. Не за горами, как поговаривают, отмена формальных тестов (так называемая группа А). Видимо, эти полумеры призваны снизить накал критики. Но в случае реализации всех прогнозируемых перемен от ЕГЭ мало что останется. И Единый госэкзамен останется в истории отечественного образования очередной несостоявшейся "революцией сверху", коих за последний век было немало.