А еще во всем мире помнят Мишку - талисман летних Олимпийских игр 1980 года в Москве. И все это - благодаря Виктору Чижикову, одному из лучших детских иллюстраторов и карикатуристов. 26 сентября у Виктора Александровича 80-летний юбилей, а он бодр и молод душой, и шутит, и сыплет захватывающими историями из жизни. В "Издательском Доме Мещерякова" выпустили даже целый альбом: "Чижиков Виктор Александрович: мои истории о художниках книги и о себе". Так что корреспонденту "РГ" было о чем побеседовать с именитым художником.
Виктор Александрович, альбом с вашими историями вышел потрясающий. Листаешь его - как листаешь целую эпоху...
Виктор Чижиков: Идея выпустить мою монографию возникла три года назад. Сам Вадим Мещеряков, главный редактор издательства, мне это предложил. Но его заявление, что в этой книжке не будет ни один искусствовед участвовать, меня несколько встревожило. Почему? Сам себя я же не могу хвалить. Вот когда Шилов делает альбом, он созывает всех, и они говорят, говорят… Говорю издателю, что сам себе своими разговорами я цену не набью. А он в ответ: "Вот и хорошо. Все набивают, а ты нет. И ты сразу будешь отличаться, и книжка будет не как все".
Часто сейчас переиздают книжки с вашими иллюстрациями?
Виктор Чижиков: Видимо, да, но я не всегда об этом знаю. Вот как-то звонят с Украины и говорят: "Виктор Александрович, мы хотим издать отдельной книжкой ваши "Великие за партами" и "Веселые истории". Вы не против?" Нет, говорю, не против. Но вы хотя бы заплатите мне долларов 10 за рисунок. "Ой, что вы… Это очень дорого". На этом и закончили разговор.
Потом знакомый прислал одну из этих книжек с Украины. Я удивился: откуда они это все взяли? Оказывается, в интернете все выложено. Кто выложил? Я лично не выкладывал. И это не единичная история. Но вообще меня это просто удивляет, не более того. Бороться с этим? Ну, Дон Кихот боролся с мельницами - так все над ним смеются до сих пор. Я доволен, что перепечатывают. Значит - нравится, это самое главное.
Еще как нравится! Кого вы только не рисовали, какие книжки не иллюстрировали. А сами-то какого своего героя больше всего любите?
Виктор Чижиков: Самые любимые герои - Петя и Потап, потому что я их сам придумал. Японцы попросили сделать иллюстрации к "Вершкам и Корешкам" - это такая русская народная сказка. Я сделал, они напечатали. Потом японцы звонят и говорят: "Мы напечатали, пишите продолжение и рисуйте". Я сказал, что у нас вообще-то не принято писать продолжение русских сказок. А потом решил так: чтобы не было повтора, придумал, что в новой книжке будут действовать внук медведя и внук мужика. Так появились Петя и Потап.
Через пять лет я по просьбе японцев написал еще продолжение и нарисовал. Третья книжка называлась "Петя спасает Потапа". Получилась трилогия: начинается с русской народной сказки, а заканчивается уже моими - как все думают, тоже народными.
А есть нелюбимые герои, которых сложнее всего было рисовать?
Виктор Чижиков: Я змей не люблю рисовать. Они есть красивые, а я же люблю выдумывать все, могу придумать любой узор, - но змеи мне не нравятся. Хотя, конечно, в "Волшебнике Изумрудного города" я рисую злую волшебницу Гингему со змеями, совами, нагнетаю страхи разные… А вообще, я люблю Чехова.
Да, дядя Федор у вас был, а "Дяди Вани" не было…
Виктор Чижиков: Мне никто в жизни Чехова не заказывал. Я его любил со школьной скамьи: иллюстрации и к "Свадьбе с генералом", и к "Унтер Пришибееву", и к "Хирургии" рисовал… Самое интересное, я встретился однажды с сестрой Чехова, с Марией Павловной.
Это случилось, когда дядя пристроил меня художником в пионерский лагерь в Севастополе, - и меня, хотя я и не был пионером, взяли в поход на Ай-Петри. Я с альбомом шел, и на каждом пляже рисовал смешных, а иногда и несмешных, людей, наброски делал. Пришли мы в Ялту, подошли к домику Антона Павловича Чехова, там, узнав, что мы из Кастрополя, и разрешили нам за столиком в палисаднике перекусить. И тут Мария Павловна появилась, стала с нами общаться. Я сказал, что мне очень понравились стога сена, нарисованные Левитаном на печке внутри домика. Она говорит: "Правильно, это очень хорошая работа, Левитан это с большим удовольствием рисовал, поэтому картинка такая выразительная". Потом смотрит: "Так вы художник, у вас альбом, можно посмотреть? Хорошие наброски, этот смешной, и этот. Подождите, а вот этого человека вы где видели?" - "В Гурзуфе". - "Иван Иваныч, звоните в Гурзуф, этот подлец не выходит на работу, так вот он в Гурзуфе у своего брата!.. Представляете, как вы нам помогли. Вот что значит художник".
Потом мы сфотографировались всей группой вместе с ней на фоне домика Чехова, а карточки должны были забрать, когда пойдем обратно с Ай-Петри. Но уже на Ай-Петри мы узнали, что в лагере несчастный случай и надо в срочном порядке возвращаться в Кастрополь. Так что мы не заехали на обратном пути в домик Чехова - и нет у меня фотографии с Марией Павловной. Вот такой эпизод.
Были книжки, которые вы отказывались иллюстрировать?
Виктор Чижиков: Конечно. Предположим, битву 1812-го года, Наполеона надо рисовать, на черта он мне нужен? Я лучше возьму Петю и Потапа нарисую. Драматизм возникает не обязательно на поле брани. Он может возникнуть и во взаимоотношении двух гномов, да еще какой. Гномы могут поднять такой скандал у себя где-то под пеньком в лесу! Это же интересней рисовать.
Современные детские герои - Смешарики, Лунтики, Фиксики - на мой взгляд,, такие безликие… А вам они как?
Виктор Чижиков: Смешарики мне не нравятся. Поставить голову на ножки и заставить ее ходить - проще простого. У детей должна возникнуть масса вопросов. Когда я нарисовал Тяни-Толкая в "Докторе Айболите", было обсуждение в детской библиотеке, в дошкольной группе. Встает маленькая девочка и говорит: "Виктор Александрович, а мне непонятно, как Тяни-Толкай какает". Я смотрю на свой рисунок - действительно. Говорю ей, знаешь, и мне непонятно, как. Но это же сказка, может, он и не какает. Она соглашается: "Да, скорее всего, так и есть".
Когда рисуешь, трудно представить себе, что может вызвать вопрос или сомнение. Как-то я рисовал "Было у бабушки 40 внучат" Агнии Барто. В "Мурзилке" часть внучат увел под обрез: 40 внучат нарисовать мне лист не позволит! Нарисовал 15. Тираж "Мурзилки" был 6 миллионов в то время - хватало на всю страну. И завалили письмами всю редакцию: почему художник Чижиков изобразил только 15, у Барто написано - 40! Когда я Агнии Львовне этот случай рассказал, она сказала: да, с детьми надо быть очень внимательным к мелочам.
Не только мы воспитываем детей, когда рисуем для них, но и дети воспитывают нас. И учат, как быть детским художником. Вот Тяни-Толкай: рисуешь, как дурак, и не понимаешь кое-чего… Каждая книжка - как верста дорожная. Совсем по Пушкину: "Только версты полосатые попадаются одне…"
То есть, не всякому дано стать детским иллюстратором? Что для этого надо?
Виктор Чижиков: Очень хорошо помнить свое детство надо. Я помню очень многое, и мне интересно это вспоминать. Еще желательно быть добрым. Потому что есть художники - такие злюки, что не могут наскрести добра на детскую книжку. А вообще - это врожденное, тут не научишь ничему. Как меня математике так научить и не смогли.
Кляксич с Палашевского рынка
В книге Ирины Токмаковой "Аля, Кляксич и буква А" было очень много героев. Тридцать три! И ещё Аля и Кляксич! Я, значит, всех героев уже нарисовал, а Кляксича никак не мог придумать. Он должен был быть таким коварным, что ли… Исподтишка всё нашёптывает, такой профессиональный склочник. Он же буквы ссорил между собой. Вот, например, ещё в "Винни-Пухе" склочник Кролик. Он вносит жуткий диссонанс во взаимоотношения героев. Вот. С Кляксичем мне пришлось повозиться. Рисовал-рисовал, но что-то не получается. Всё что-то не то. И вдруг я вспомнил, что на Палашёвском рынке был один дворник, паршивый такой. Вредный-вредный. Скажем, люди встали в очередь, стояли себе спокойно за какой-нибудь там картошкой, так он начинал мести на них мусор:
- Закругляйтесь-закругляйтесь туда, я тут мести буду!
Сгонит очередь, а потом опять:
- Закругляйтесь в другую сторону, я там мести буду!
Ему говорили:
- Ты подметай, когда люди уходят с рынка. Уйдут, ну и мети в любую сторону!
А он:
- Вы мне не указ! Давайте там это…
Разогнав одну очередь, он брался за другую и начинал гнать мусор туда.
Я тогда, значит, пошёл в администрацию, говорю:
- Какой-то странный человек!
Они:
- Да знаем мы! Жалуются на него все! Но мы с ним ничего не можем сделать! Мы его уволить не можем, понимаете? А он это прекрасно знает!
При Советском Союзе уволить человека было очень сложно. Потом, это ведь плохо доказуемо - что он метёт на людей нарочно.
Я говорю:
- Понимаете, я в "Крокодиле" работаю, могу нарисовать на него карикатуру.
- Вот и хорошо! Вот и нарисуйте! Вы нарисуйте, а мы повесим её высоко-высоко, чтобы он достать не смог!
Ну, так и решили: я нарисовал, они повесили. Причём они вызвали специальную машину для ремонта всяких электрических высоко подвешенных вещей.
Я, значит, его изобразил, этого дворника, летающим на его метле в небе над Палашёвским рынком. Ну и посетители рынка увидели, смеялись вовсю, пальцем показывали. Ну, а сам дворник уволился: он понял, что тут уже не открутишься, достать-то он не может никак, чтобы уничтожить.
Видно, очень здорово он надоел администрации, раз они так быстро и охотно согласились и пошли навстречу!
А как они радовались, что избавились наконец от него!
…Ира Токмакова, значит, звонит:
- Вить, ну ты нарисовал Кляксича, в конце концов, или нет?
- Ириша, всё в порядке, нарисовал!
Вот так вот. Ещё мой друг Лосин говорил, что "натура нужна иллюстратору для обновления впечатлений".