Поделиться
Главный театр России из эпицентра скандалов превращается в хэдлайнера событий культурной жизни. Однако зрители привыкли предъявлять Большому - большой счет, так что вопросов у журналистов "РГ" и ее читателей к руководству театра накопилось немало. На "Деловом завтраке" в "Российской газете" на них ответили генеральный директор Большого театра Владимир Урин и Туган Сохиев, главный дирижер и музыкальный руководитель театра.
Правда ли, что Большой театр очень оторвался от народа? Считается, что попасть в театр невозможно, билеты стоят на "Щелкунчика" до 18 тысяч рублей, и вы практически перестали ездить на гастроли. Верно ли?
Владимир Урин: Оторвался от народа - это правильное утверждение (смеется). Когда меня назначили на должность директора Большого, я через день получал жалобы на реализацию билетов. Сейчас то ли народу разонравилось писать, то ли мы серьезно поменяли правила продажи билетов. Каждую субботу мы обозначаем всех встающих в очередь персональным браслетом с номером. Действуем с помощью нашей охраны и полиции, потому что прежде управляли там всем спекулянты: за десять минут до открытия касс подъезжала машина и в очередь втирались человек 60-70, а возмущенные люди шумели… В этой ситуации мы навели порядок. Имеющая права на льготы многодетная семья, может купить неограниченное количество билетов, при условии, что именно сами льготники пойдут на спектакль. Их паспортные данные вносятся в билет, и сам он печатается другого цвета. Тут лазейка для спекуляции закрылась. В результате вместо 60-70 льготников сегодня приходят 5-7 человек,. Хотя, это вовсе не значит, что все каналы для перекупщиков перекрыты, но мы серьезно упорядочили ситуацию.
А что происходит с ценами, если ими озаботилась даже Государственная Дума?
Владимир Урин: Когда мы принесли в Думу расклад по настоящей стоимости билетов, там очень удивились. Во-первых, всеми называемые 18 тысяч - это единственный "Щелкунчик" 31 декабря. А на остальное дороже 12 тысяч билетов нет, кроме разовых мероприятий: например, билет на вечер памяти Плисецкой стоит до 15 тысяч. Можно приобрести за полторы-две тысячи очень приличные места. Так что тут много легенд. Мы даем 470 спектаклей, а нас упрекают одним-единственным 31 декабря.
То есть цены вы не поднимали?
Владимир Урин: За два года верхнюю границу цены мы не поднимали, а внутри перегруппировку делали. Ряд оперных спектаклей приобрел больший спрос - "Фигаро", "Кармен". И мы, естественно, сразу чуть приподнимаем стоимость. Дефицит есть дефицит. Как только он возникает, никакими организационными мерами вы его не уберете, приходится действовать и экономическими. Тогда у спекулянта пропадает возможность нажиться, перепродать.
Мы в качестве эксперимента пытались в Интернете купить билеты. "Жизель" от 4 400 до 22 600 рублей. "Травиата" - 3 400 до 12 200 и "Пиковая дама" - самые дорогие билеты 7 800, самые дешевые 3 500. Это ваш сайт.
Владимир Урин: Это не наш сайт. Я прошу обратить на это внимание, поскольку на нашем сайте есть четкие расценки на каждый спектакль. Мы продаем билеты каждую субботу на следующую неделю в живой очереди. После 17 часов, когда заканчивается живая очередь в кассы, открываем продажу билетов на сайте. И любой человек, любая фирма могут купить оставшиеся билеты в любом количестве. Ограничивать покупки мы не имеем ни права, ни технической возможности. А вот дальше их перепродают. Либо нам надо с каждым из этих сайтов судиться (что безумно сложно, потому что концов не найти, и нам только этим и надо будет заниматься), либо привлекать органы, которые обязаны следить за выполнением налогового законодательства.
Действительно ли, что для тех, кто хочет увидеть Большой театр, но не может попасть на спектакли, есть экскурсии по 500 рублей?
Владимир Урин: Да, так делается во всех крупных театрах мира. Посетители даже иногда имеют возможность во время репетиции тихонечко на первом ярусе зайти в зрительный зал, посмотреть, как идет репетиция. Экскурсии организует музей Большого театра на русском и других языках три раза в неделю, россиянам за 500 рублей, иностранцам за 1300. К ним огромнейший интерес.
Скажите, что дает вам проект "Большой театр в кинотеатрах мира"? С 11 октября Большой театр опять можно будет увидеть почти в тысяче кинотеатров мира. Он приносит вам профит?
Владимир Урин: Это важно для творчества, ведь хорошо, если то, что происходит в Большом, смогут увидеть не только в России, но и в Америке, и в Европе. В принципе, балет по гастролям знают хорошо в мире, но мы все-таки показываем четыре-пять спектаклей в прямой трансляции. С точки зрения популяризации Большого театра это чрезвычайной важно.
Большой театр знают в мире в основном по балету, а в планах на текущий сезон только два новых балета, вечер одноактных и "Ундина", и одно возобновление, "Дон Кихот". Откуда такой перекос, как во времена не любящего балет Геннадия Николаевича Рождественского?
Владимир Урин: Во-первых, не соглашусь, что Геннадий Николаевич Рождественский не любит балет. В его собственный юбилейный вечер будет показан одноактный балет,которым он будет дирижировать. Он не любит упрощенную музыку некоторых балетов, на что, мне кажется, имеет полное право. Перекос по премьерам в сторону оперы носит временный характер. Так как мы из оперного репертуара по тем или иным причинам ряд спектаклей либо сняли, либо законсервировали, в связи с этим нам необходимо активно пополнять афишу. Что касается балетных спектаклей, то их много в репертуаре. Мы даже не успеваем их все за сезон исполнить. Как только ситуация сбалансируется, количество оперных и балетных премьер сравняется.
При этом надо учитывать также, что балет гастролирует (только в этом году одни гастроли, а обычно три-четыре). В перспективе мы вообще не будем выпускать по 8-9 новых спектаклей. Давайте считать. В год мы играем около 470 спектаклей. Приблизительно пополам - где-то 200-230 балетов. Спектакль как минимум должен идти 8-10 раз в сезон, чтобы быть живым, а у нас их сегодня в репертуаре около сорока. Так что хотя мы и занимаемся творческим делом,но надо учитывать и на целесообразность.
Вы сейчас активно ищете руководителя балетной труппы. В какой позиции в театре останется бывший шеф Сергей Филин?
Владимир Урин: Мы сейчас обсуждаем с ним этот вопрос. Неважно, как будет называться должность - помощник, советник, я бы очень хотел, чтобы молодежная программа, которая у нас есть в опере, возникла и с молодыми хореографами. Я даже уже обсуждал это с нашими спонсорами.
Но ведь такая программа была при Алексее Ратманском?
Владимир Урин: Да, она была, но сегодня ее нет. Я бы хотел ее возобновить. И хотел бы, чтобы молодые хореографы не только работали здесь, но еще имели возможность поехать к Джону Ноймайеру в Гамбург, к Кристоферу Уилдону в Лондон, на выпуски спектаклей больших мастеров.
Как вы объясняете упразднение должности художественного руководителя балета?
Владимир Урин: Для меня вопрос наименования не имеет значения, Не важно, как называется должность: заведующий, директор балета или художественный руководитель. Функции его это формирование труппы, контроль за качественным прокатом текущего репертуара, организация работы по выпуску новых спектаклей и, конечно, совместно с руководством театра - перспективное планирование. Но сегодня очевидно, что одна из самых серьезных задач - организационно оптимизировать работу балетной труппы. Но представить себе, что руководитель балета, как бы он ни назывался, будет заниматься только формирование труппы и не будет участвовать в обсуждении репертуарной политики театра - невозможно. Эти вещи друг без друга не существуют.
Скажите, сейчас в балете, как в футболе, просто перекупается звезда?
Владимир Урин: Я бы не хотел обсуждать столь конфиденциальную тему оплаты приглашенных солистов Но чем мы не занимаемся точно - не перекупаем за большие деньги артистов других театров. У нас есть нормы и четкие принципы оплаты своих и приглашенных артистов. Хотите танцевать в Большом театре - вот то, что мы сегодня можем платить. Если кто-то из солистов покупается на другие гонорары, это их право.
Музыкальный руководитель Большого Туган Сохиев отказался от руководства Немецким симфоническим оркестром в пользу Большого театра. Вы не жалеете об этом своем выборе?
Туган Сохиев: Абсолютно нет. Когда я пришел сюда, то понял, что руководство таким огромным коллективом не может быть просто музыкальным. Ведь в мои обязанности входят вопросы не только музыкального уровня театра, сюда входит целый комплекс организационных вопросов, приглашенных артистов, постановочных групп, обсуждение перспективного планирования, то есть все вопросы, без которых решить проблему повышения профессионального музыкального уровня Большого театра просто невозможно. Пришлось пожертвовать Берлином, несмотря на то, что там замечательный оркестр. Просто я понимаю, что работа в Большом театре для меня важнее и интереснее.
Вы впервые открыли сезон, 240-й по счету, не русской оперой, а "Кармен"?
Туган Сохиев: Мы часто открываемся не "Иваном Сусаниным", не "Борисом Годуновым" и не "Царской невестой". Гораздо важнее среди шести премьер сезона планировать минимум две оперы русских композиторов. А показали мы "Кармен" на открытии или через месяц - не принципиальный вопрос.
Почему все чаще к постановкам Большого театра привлекаются драматические режиссеры?
Владимир Урин: Я могу назвать замечательных мастеров, которые начинали в драматическом театре и с успехом пришли в оперу - Франко Дзеффирелли, Питер Штайн. Туган Таймуразович на пресс-конференции заметил, что у нас есть проблемы с оперной режиссурой, и нам очень важно пробовать молодых, что было воспринято как обида нашими известными оперными постановщиками. Приглашая мэтров драматического театра, мы лишь хотим пополнить ряды постановщиков. Евгений Писарев успешно поставил "Итальянку в Алжире" в театре Станиславского и Немировича-Данченко, и был приглашен в Большой на "Свадьбу Фигаро": спектакль идет со зрительским успехом. Дмитрий Белянушкин, поставивший у нас "Историю Кая и Герды", сейчас работает над детским спектаклем в Бетховенском зале, а впереди у него "Каменный гость" Даргомыжского. Не вижу в этом ничего плохого - пробовать молодых. И у замечательного оперного режиссера , который имеет немыслимый авторитет , спектакль может не получиться. Поверьте, мы достаточно критично относимся ко всему тому, что делаем у себя в доме.
Туган Сохиев: Я добавлю. Если мы посмотрим на европейских режиссеров, работающих в оперных театрах - Ричард Джонс, Клаус Гут, покойный ныне Патрис Шеро, то они все пришли из драматического театра. В идеале оперный режиссер должен уметь читать партитуры. Но как у нас обстоит дело в консерваториях с обучением режиссеров? Вот-вот. Так давайте оттуда начинать.
Кажется, единственный случай, когда Большой театр заказал оперу современному композитору - речь идет о "Детях Розенталя" Леонида Десятникова. А ведь если бы театры в свое время не заказывали музыку у Россини или у Пуччини, сейчас бы не было классических опер…
Туган Сохиев: Над этим важным вопросом мы уже год работаем. Написание оперы занимает время, и опера - это сначала сюжет, он должен быть интересным. Если в свое время Бомарше мог волновать публику, то сегодня все немного иначе. К тому же композитор должен владеть навыками работы в этом жанре, понимать вокальные диапазоны. Это очень сложное дело. Поэтому мы ищем сегодня молодых композиторов, ведь талантливых много. Владимир Урин: Сейчас, кстати, идет запись "Детей Розенталя" с Александром Ведерниковым в связи с юбилеем Леонида Десятникова. Более того, не проходит месяца, чтобы мы не смотрели какую-то новую оперу, и сейчас ведем переговоры с одним из композиторов. Обсудили 4-5 хороших идей. А в следующем сезоне у нас будет "Идиот" Вайнберга, материал замечательный.
Когда не стало Майи Михайловны Плисецкой, Большой театр объявил, что не изменит намерений провести вечер в честь ее 90-летия. Что будет в театре 20-21 ноября?
Владимир Урин: Все, что задумала Майя Михайловна - большой гала-концерт, полностью с ней согласованный. Будут участвовать ведущие солисты Большого театра, планируется участие Дианы Вишневой, Наталья Осиповой, Ульяны Лопаткиной - балерины, определяющие сегодня русский балет. И будут исполняться произведения, связанные творчеством Майи Михайловны. Жаль, что будет вечер уже без нее.
Алексей Ратманский этим летом поставил в Метрополитен "Спящую красавицу", и только что триумфально представил ее в Ла Скала. Есть ли планы сотрудничества с хореографом?
Владимир Урин: В следующем сезоне Ратманский поставит спектакль, мы объявим название вместе с планами на сезон. Сейчас он возобновляет в Большом "Русские сезоны" Десятникова. Мы готовим фестиваль, посвященный юбилею Леонида Десятникова. Считаю, что "Русские сезоны" один из лучших балетов Ратманского и замечательная работа Большого театра. В репертуаре театра много его балетов - "Корсар", "Пламя Парижа", "Светлый ручей", "Утраченные иллюзии".
Говорят, в футболе разбираются все, но после ситуации с Тангейзером все стали разбираться и в опере. Гражданское общество получило какие-то уроки. Какие выводы возникли у вас как директора Большого театра? Нужно ли зависеть от диктатуры чужого вкуса или надо руководствоваться своим?
Владимир Урин: Я глубоко убежден, что в театре, а особенно в таком, как Большой, должна быть вся палитра театральных подходов. И так называемое традиционное решение музыкального материала, и постановки, которые пытаются говорить современным языком. Вопрос консервативности зрителя, безусловно, есть. Но здесь важно другое: если со спектакля уходит половина зала, а вторая половина резко делится пополам на принимающих и не принимающих спектакль, то возникает вопрос, нужен ли такой спектакль театру? А вот если 15-20 процентов зала активно не принимает спектакль, а 75-80 сопереживают происходящему, спектакль должен быть.
Театр - это искусство, которое не может существовать без зрителя. И зритель определяет, нужен или не нужен спектакль. Просто театр, анонсируя новый спектакль, должен его четко позиционировать, чтобы зритель понимал, куда идет и что увидит. Что касается моей позиции, я никогда не дрожал за кресло, в котором сидел. В Кировском ТЮЗе, в Союзе театральных деятелей, в театре Станиславского и Немировича-Данченко. Готов и это кресло оставить в любой момент, если пойму, что мы вместе с моими коллегами не сможем делать то, что мы хотим.
Вопрос другой. Мы живем в реальном, очень поляризованном мире. И не учитывать, что этим пользуются экстремистские силы, тоже нельзя. Приведу один забавный пример, когда я стал цензором. Французские постановщики работали в театре Станиславского над премьерой оперы "Фауст"., и "Вальпургиева ночь", в их интерпретации вместо балета превратилась в настоящее пип-шоу.. Я вынужден был принять решение купировать эту сцену. Возник конфликт с постановщиками и французским посольством. Я принял такое решение вовсе не из-за пип-шоу, а потому что это было сделано художественно очень неубедительно.
Вы действительно пригласили режиссера "Тангейзера" Тимофея Кулябина? Что он будет ставить?
Владимир Урин: Да, причем, задолго до его премьеры в Новосибирске, он будет ставить "Дон Паскуале" Доницетти. Он сдал макет, представил свое решение.
Какова роль спонсоров в деятельности театра? Что у вас с бюджетом? Уменьшат ли вам его на будущий год, и почувствуют ли это зрители и работники труппы на своей зарплате?
Владимир Урин: Работники театра это уже почувствовали, но не в связи с уменьшением заработной платы, а в связи с инфляцией. Мы же бюджетная организация. У нас увеличение зарплаты может происходить только на государственном уровне, хотя мы среднюю заработную плату держим.
Какая она, средняя?
Владимир Урин: Свыше 70 тысяч по театру.. Средняя зарплата артистов кордебалета в прошедшем году была сто двадцать восемь тысяч рублей. В этом году у нас снижено финансирование на десять процентов, это очень серьезная сумма, около 500 миллионов. Нам помогла выжить финансовая подушка в четыреста с лишним миллионов, заработанная в 2014 году, которую мы оставили на 2015. На сегодняшний день нам подтвердили бюджет 2016 года в объемах этого года. Дальше, к величайшему сожалению, если будет сокращение, то оно коснется людей. Потому что одна из значительных частей бюджета Большого - заработная плата. Все-таки три тысячи человек работают. Сократить зарплату нельзя. Содержание здания сократить нельзя. Постановки в Большом театре сократить нельзя - если не будет новых, в театре тут же начнутся проблемы. Поэтому возможно сокращение штата. Это серьезнейший социальный вопрос, и, если он встанет, я, естественно, буду советоваться с руководством.
Что для вас делают спонсоры? Какая доля их участия в финансировании театра?
Владимир Урин: 75 процентов бюджета - государство. 25-30 процентов мы зарабатываем сами, в том числе это деньги спонсоров. Эти деньги идут на приглашения - режиссеров, художников, сценографов, балетмейстеров. . Эти деньги помогают решать социальные вопросы, поддерживают творческие проекты. Молодежная программа в опере существует полностью на спонсорские деньги. Взнос попечителей по сравнению с прошлым годом увеличился с 250 тысяч евро до 350, при сегодняшнем курсе евро это серьезно. Спонсоры у нас не только российские, но и зарубежные, и я чрезвычайно им признателен, что за это время ни один из них из Большого театра не ушел, несмотря на все проблемные ситуации.
Есть ли граница попечительства, после которой можно диктовать, кому выходить на сцену? И была ли такая угроза когда-то в истории Большого театра?
Владимир Урин: Стараюсь не рассказывать о том, чего сам не знаю. Могу сказать, что ни от руководства страны, ни от Министерства культуры, ни от спонсоров никаких связанных с решением творческих вопросов, просьб за два года моей работы не было. Говорю это абсолютно честно Единственное, что. на Попечительском совете четко утверждают только программу расходования средств Фонда Большого театра, т.е. средств попечителей.
Как получилось, что на сцену Большого театра приходит с концертом Данила Козловский?
Владимир Урин: Пришел замечательный артист Данила Козловский с большим желанием себя попробовать в ином качестве, чем драматический артист Я сказал, что на Исторической сцене это невозможно, а на Новой можно. Ничего плохого не вижу, хотя в общем, это исключение из правил.
Будет ли оптимизирован показ спектаклей системой серийных показов?
Туган Сохиев: Сегодняшняя система проката в Большом, и не серийная stagione, и не репертуарная, как, например, в Германии, когда каждый день меняются спектакли. Большой театр немножко пошел в направлении stagione, но все-таки не изменяя менталитету репертуарного театра. Мы делаем блоки по 3-4 спектакля - за это время спектакль оживает, развивается, растет, мы вводим новых артистов.
Владимир Урин: Тут есть еще чисто техническая сторона вопроса. Все декорации театра находятся вне его стен. Это всякий раз привоз декораций, их установка, их демонтаж, завоз новых. Мы строим репертуарный театр, но с блоковым показом спектаклей.
Насколько контрактная система и коллективный договор вас обезопасят в диалоге с трудовым коллективом, если будут сокращения?
Владимир Урин: Когда мы работали над коллективным договором с представителями коллективов, то было очень важно представителям руководства театра слышать позицию коллектива, а представителям коллективов услышать позицию руководства театра. Работа была большая - почти полгода. Мы шли навстречу друг другу. Сегодня есть документ, который определяет наши взаимоотношения. По крайней мере, после принятия коллективного договора я не могу назвать ни одного конфликта, , который бы мы не сумели быстро разрешить на основе этого договора. В этом процессе чрезвычайно важно понимать только одно: у нас с коллективом общая цель, чтобы театр работал на высоком профессиональном уровне. Надо понимать, что для этого должно делать руководство, а что коллектив.
Мы живем в век рейтингов, и хотя для нас Большой театр - одна из визитных карточек России, какое место Большого в рейтинге мировых сцен? Есть ли театры, на которых вам в чем-то хочется быть похожими?
Владимир Урин: Хорошо бы быть похожими на самих себя. Я уверен, что каждый театр - история абсолютно неповторимая. Мы не можем быть Метрополитен-Оперой, потому что там другой театр. И менталитет другой. Ковент Гарден, Парижская опера, Венская опера, Баварская опера - поверьте мне, у них есть спектакли высочайшего уровня, но есть и неудачи.. Конечно, нам есть чему учиться, хотя бы по затронутой в нашем разговоре теме как сочетать классический репертуар и современный. Но живем-то мы нормальной творческой жизнью, не думая о рейтингах, наоборот, стараемся отличаться "лица необщим выраженьем". Что получается - не нам судить. Но жить так - интересно.