Квирикадзе: Именно с Михалковым ассоциируется наше кино за рубежом
Периодически появляется информация, что Михалков вот-вот запустится с "Грибоедовым", сценарий к которому вы написали больше трех десятков лет назад. А как менялись ваши отношения за эти годы?
Ираклий Квирикадзе: С Никитой у нас была общая вгиковская юность - мы общались, дружили, попадали в какие-то веселые истории. Всякое случалось. Потом каждый пошел своим путем. Михалков снимал свои картины, я - свои. В начале 80-х я сделал фильм "Пловец", который, к моей радости, был хорошо принят и публикой, и профессионалами. После этой картины Никита обратился ко мне с предложением написать сценарий об Александре Грибоедове. И мы втроем - был еще Саша Адабашьян - в течение года буквально днями и ночами работали над сценарием этого фильма, уехав к Никите на дачу. В результате получился не сценарий даже, а огромный роман на 800 страниц, который в то время был слишком дорогим для того, чтобы даже пытаться его экранизировать. Но времена менялись, Никита получил "Оскар" и премии в Каннах и Венеции. Каждый раз он мне говорил - все, старик, следующий мой фильм обязательно будет о Грибоедове. И каждый раз в результате снимал совсем другое кино.
А чем вас, Адабашьяна и Михалкова зацепила биография Александра Грибоедова?
Ираклий Квирикадзе: Тут все просто: с одной стороны, он был очень многогранной личностью. Великолепный поэт, блестящий дипломат, любитель жизни, дуэлянт. Но при том, что Грибоедов, конечно, безусловный классик, он так и остался в народной памяти автором только одного произведения - комедии "Горе от ума". И это справедливо - все остальные его литературные опыты значительно слабее. Интересно было разобраться, почему так вышло. Есть в его жизни и отдельная история, связанная с Грузией, - он, будучи уже зрелым человеком, полюбил совсем юную Нино Чавчавадзе, женился на ней, увез ее в Персию, а после его смерти она стала очень юной вдовой. За эту линию в сценарии как раз отвечал я. Знаете, может быть, и хорошо, что к сценарию "Грибоедова" Никита всерьез вернулся только сейчас, выждав больше 30 лет. Потому что биография Грибоедова вдруг оказывается созвучна многим происходящим сейчас событиям. И я думаю, что Михалков эту актуальность чувствует.
Больше года работы над сценарием явно не могли пройти без каких-то заметных историй.
Ираклий Квирикадзе: Это да, совмещать работу с весельем мы всегда умели. Вы уж простите, что я вам не рассказываю каких-то вещей о том, какой он замечательный режиссер и актер, - это и без меня много кто может рассказать. Но у меня много других интересных историй. Скажем, во время работы над сценарием "Грибоедова" нам на даче постоянно досаждали вороны, поселившиеся по соседству. Причем они не только каркали, но и, простите, какали на всех, кто приближался к дому. На всех, кроме Никиты. И вот однажды, когда одна из ворон была особенно в голосе, Никита не выдержал, взял духовое ружье, вышел на улицу и довольно метко выстрелил. Настала тишина, продолжавшаяся несколько дней, в течение которых мы не покидали дачу. А потом нас пригласили на Неделю французского кино в Москву. Мероприятие было важное, нужно было красиво одеться. Вот, значит, мы втроем выходим из дома, идем к машине. И тут откуда не возьмись появляется ворона и начинает "бомбардировку". Только в этот раз жертва одна - это Никита, который стоит на полпути к машине, истошно ругается, но ничего не может поделать. Пришлось экстренно искать новый костюм.
С чем, по-вашему, связано то, что фигура Михалкова, даже у людей, не знающих его близко, вызывает самые полярные реакции - от обожания до полного неприятия?
Ираклий Квирикадзе: С масштабом личности, разумеется, - в Михалкове всего с лихвой. Но как к нему ни относись, не нужно забывать, что именно с Михалковым ассоциируется наше кино за рубежом. Они там, откровенно говоря, других имен не знают. И там тоже случаются удивительные истории про обожание Никиты. Несколько лет назад я поймал в Нью-Йорке такси. За рулем сидела женщина, ей было уже за 40, она была родом из СССР. Мы разговорились. Она спросила, чем я занимаюсь, я ответил ей, что я режиссер, перечислил свои фильмы, названия которых ей не сказали ровным счетом ничего. И вдруг она спросила: "А вы Никиту Михалкова знаете?" Я небрежно бросил: "Да, знаю, мы с ним даже работали вместе". Тут у таксистки загорелись глаза, и она начала всячески уговаривать меня поехать к ней домой, суля что-то доселе неизведанное. Я не стал сопротивляться. Я вошел в ее скромную двухкомнатную квартиру не в самом престижном районе и оказался в буквальном смысле слова в храме Никиты Сергеевича. Всюду на стенах висели его портреты, на столах стояли предметы со стеклянными глазками, заглянув в которые, можно было увидеть стереоскопические портреты Михалкова. Завершал картину ручной работы ковер, очень, судя по всему, недешевый - с него на всякого входящего в комнату смотрело до боли знакомое лицо с прищуром и усами. Когда я немного пришел в себя, ко мне подошла женщина с листами бумаги - оказалось, что она написала на английском длинную поэму, в которой рефреном повторялась строчка Nikita I love you. Дочитав ее до конца, она потребовала немедленно передать ему эту поэму и вообще познакомить его с ней - это была мечта всей ее жизни. Понятно, что женщина была с заметным прибабахом, но далеко не по каждому актеру и режиссеру так сходят с ума.
Что бы вы пожелали Михалкову в его день рождения?
Ираклий Квирикадзе: Побольше радости, конечно. И пусть уже снимет "Грибоедова" - сейчас самое время.