Однако уже в это время своей основной деятельностью он называл литературу. Мамлеев принадлежал к числу полуподпольных писателей, которых советская власть не признавала, а советское книгоиздание, соответственно, игнорировало - также, например, как его современники Леонид Губанов и Генрих Сапгир, а позднее Венедикт Ерофеев. Все его ранние рассказы, романы и философские эссе добирались до читателя благодаря Самиздату.
В 1974 году из-за невозможности официально публиковаться на родине, Юрий Мамлеев эмигрирует в Соединенные Штаты, где быстро становится известной фигурой в среде профессиональных литераторов и занимающейся славистикой профессурой. Там же начинается университетская карьера Мамлеева - он читает лекции в Корнельском университете и других престижных вузах США. После десятилетия пребывания в Америке Мамлеев вновь эмигрирует - на сей раз во Францию, где преподает русский язык и литературу в Медонском институте культуры, а позже в парижском Институте восточных цивилизаций.
Во время эмиграции имя Мамлеева оказывается практически забытым в России даже в кругах диссидентствующей интеллигенции. Но на Западе - картина прямо противоположная. Там Мамлеев приобретает репутацию одного из самых известных русскоязычных писателей и мыслителей. В частности, французский славист Жан Кото называет его самым достойным и едва ли не единственным продолжателем традиций Гоголя и Достоевского.
Слава в России приходит к писателю сразу после распада СССР. В начале 90-х он одним из первых литературных эмигрантов возвращается в Россию. Последующие полтора десятка лет с лихвой компенсируют фактические отсутствие Мамлеева в отечественном культурном поле - с 1991 по 2008 публикуются 27 его книг, в толстых журналах появляются десятки статей и эссе его авторства, пьесы Юрия Мамлеева начинают ставить в российских театрах.
В это же время в отечественном литературоведении появляются серьезные исследования творчества писателя. Его называют создателем нового литературного стиля - метафизического реализма, основы которого изложены в одном из главных трудов автора, философской работе "Судьба бытия". Также предметом вдумчивого анализа (и, конечно, споров) становится его книга "Россия вечная", в которой он по примеру философов Серебряного века создает собственную доктрину русской идеи - ни на что не похожую и не имеющую аналогов.
Друг Мамлеева молодой писатель Сергей Шаргунов, впрочем, считает, что не стоит недооценивать и художественную прозу писателя. "Навсегда останутся его персонажи из сборника рассказов "Черное зеркало", которые берут исток в прозе Достоевского и Платонова, - говорит Шаргунов. - Навсегда останется "мамлеевщина" - экзистенциально-пронзительное и при этом очень русское явление. Хотя, безусловно, Мамлеев и величайший философ - здесь и "Россия вечная", и его исследования поэзии, через которую можно увидеть Россию".
Юрия Мамлеева похоронят во вторник. О месте прощания с писателем будет сообщено позднее.