Оставленное ею творческое наследие огромно и для одного человека кажется неподъемным. Ее фильмы и книги. Ее музыка. Ее спектакли, которые посчастливилось увидеть только заядлым театралам. Сфантазированные и сотворенные ею костюмы. Собранные ею коллекции музейной ценности.
Нашу беседу с ее супругом Сергеем Сениным, с которым они были вместе почти двадцать лет, мы начинаем с Музея Людмилы Гурченко, о котором он мечтает.
Сергей Сенин: Мы его называем музей-мастерская. Музей - нечто застывшее, а мы надеемся, что это будет очень живая история.
Мы - это кто?
Сергей Сенин: Большая группа людей, сотрудники и выпускники Строгановской академии, изучающие артефакты - будь то костюм, аксессуары, керамика, фарфор, стекло, металл, дерево, фотография, живопись... Когда я остался один, то даже не сразу осознал, какое огромное количество таких артефактов осталось после ухода Люси. Как все это сберечь? И вот появились эти люди с предложением изучать малоизвестную сферу творчества Людмилы Гурченко. Они рассказали мне много нового и интересного о предметах, окружавших нашу жизнь, - думаю, этому удивилась бы и сама Люся. И предложили свою помощь.
А тут стали звонить из Дома Нащокина, из Музея Москвы, предлагали устроить выставки. Это помогло упорядочить коллекции, разобраться, что в них ценного. Выставки включали мебель, посуду, картины, стекло, костюмы и украшения, награды, документы, ставшие историческими... Они имели колоссальный успех, их пришлось продлевать. В отзывах люди писали целые поэмы - эти записи нельзя было читать без слез.
И вот с появлением группы специалистов возникла идея, сохранив дух и атмосферу квартиры Людмилы Гурченко, создать музей-мастерскую. Приглашать людей, которые занимаются рукоделием, научиться делать такие же украшения, аксессуары, сумочки. Ведь теперь признано, что многие предметы, сотворенные Люсей, - музейного уровня.
- А будет ли мастерская открыта для всех желающих?
Сергей Сенин: Для этого квартира мала - нужны помещение, штат, бюджет, и пока мы на это не замахивались, все делается на энтузиазме. Мы с Люсей так поступали всегда: важно начать. И я отдал под музей квартиру в центре Москвы - а там посмотрим. Если дело начнет разрастаться и потребность в нем подтвердится - будет проще решить и вопрос с помещением. Экспонатов для такого музея очень много.
- Много - это сколько?
Сергей Сенин: Только костюмов - около восьмисот, из них более двухсот Люся сделала своими руками, их перекраивала, дополняла... Не считая бижутерии, уникальных аксессуаров и фотографий. Замечательная коллекция изделий из уранового стекла. Это стекло Люся впервые увидела в Эрмитаже: изысканный зеленый предмет на столике карельской березы - сочетание красок ее сразило. Производство такого стекла было прекращено в начале ХХ века - обратили внимание, что стеклодувы рано умирали. Сам предмет не опасен, а его производство радиоактивно. Сначала Люся покупала то, что попадалось на глаза, - пудреницу, штоф, рюмочку, пасхальное яйцо, кадило. Потом подключился и я, мы начали коллекционировать стекло более системно. Специалист по урановому стеклу описал все эти предметы - получилась вот такая книга. И выяснилось, что понемногу собралась одна из самых крупных коллекций уранового стекла в России. В ней есть предметы уникальные, музейные.
- Когда вы думаете открыть эту квартиру-мастерскую для первых посетителей?
Сергей Сенин: Думаю, в дни юбилея первые приглашенные смогут провести первый мастер-класс.
- Пишут, что до встречи с Людмилой Гурченко вы ее как актрису мало знали - это правда?
Сергей Сенин: Как это мало знал! Хотя, действительно, как-то пропустил "Карнавальную ночь", и первое, что меня поразило, - "Песни войны". А потом прочитал ее книгу "Мое взрослое детство" - она была бестселлером и ходила по рукам. Нам дали журнал на два дня, и я ее прочитал залпом во время лекций. Тогда и стал внимательней следить за этой актрисой. В Одессе снимался фильм "Любимая женщина механика Гаврилова", я пошел в Клуб железнодорожников на творческий вечер Гурченко. А потом мы встретились уже в общей работе - так все и началось.
- Мало кто верит, что три свои книги Люся написала сама, без "литературных негров". Но это так. А вот - как? Что, прямо вот так водила пером по бумаге?
Сергей Сенин: Да, и это я могу сказать совершенно точно - был соучастником создания ее последней книги "Люся, стоп!". Все писалось лежа. Люся шутила: пишу, как Некрасов. Все - в таких толстых общих тетрадях. У нее были свои корректорские значки, согласно которым делались правки, вставки или дополнения - их она писала на полях. Я хорошо разбирал ее почерк и набирал текст на компьютере. Она еще раз читала и делала окончательную правку. Но все - только ручкой и только на бумаге.
- То есть отношения с техникой у нее были прохладные?
Сергей Сенин: Совсем никаких! Мобильный телефон у нее появился где-то в 2007-м - просто не хотела его, путалась в кнопках. На последний юбилей ей подарили ноутбук, но она к нему не подходила. Однажды захотела узнать биографию какого-то актера - и я стал обучать ее азам обращения с интернетом. Все было очень непросто: она, например, долго не могла понять смысла и назначения мышки. Но из-за сломанной ноги Люся сидела дома, расшивала бисером концертное платье, и можно было угрохать на обучение целый день. Набрали "Марика Рёкк" - тут же выскочила википедия, и Люсе это понравилось. Я пошел гулять с собаками и оставил ее с ноутбуком. Через полчаса возвращаюсь - ноутбук закрыт, лицо мрачное, тишина. Я понял: вероятно, набрала в поисковике свое имя, а что такое набрать в интернете имя любого известного человека - вы знаете. Это случилось почти накануне ее ухода, и плотное знакомство с интернетом у Люси так и не состоялось.
- Наберешь имя любого популярного актера - первое, что выскочит: он умер! Представляю, как это должно действовать на состояние человека: кажется, что все только и ждут его смерти.
Сергей Сенин: Да , мне даже звонили и выражали соболезнование - а мы с Люсей сидим и пьем чай!
- Какое из ее человеческих качеств вам особенно дорого?
Сергей Сенин: Надежность. Ее ассоциируют с мужским характером, но Люся действительно была очень надежным человеком - в дружбе, в отношениях, в любви. Не предать, всегда прийти на выручку, и ты знаешь, что не будет никакой задней мысли, никаких закулисных поступков. Я был уверен: случись что - Люся всегда будет рядом. Это же она понимала про меня. Может, поэтому наши отношения так много лет выдерживали все испытания. Это можно назвать и честностью - по отношению к себе и другим.
- Она была азартным человеком?
Сергей Сенин: В работе - да. Если ей нравились партнеры по фильму или спектаклю. Ее считали трудной актрисой - а она как раз любила подчиняться мощной режиссерской воле. Тогда у нее загорались глаза и она кидалась в работу с головой.
- Было ощущение, что она человек без кожи. При знакомстве словно прощупывала человека - не предаст ли, не лицемерит ли, не держит ли фигу в кармане?
Сергей Сенин: Она это прекрасно знала и объясняла сложностями своей жизни, ударами, которые ей постоянно наносились людьми и судьбой. Поэтому - да, при первом знакомстве была крайне недоверчива. А если понимала, что человек одной с нею группы крови, то дальше все было очень легко. Но ожидания худшего ее не покидали: людям свойственно меняться, и Люсю много раз предавали. Я говорил: относись проще - но уж такой характер! Она сама признавалась, что в нашей жизни становилась чуть мягче и терпимей. Ведь разные эпизоды случались, я старался на них не реагировать: у всех есть слабости. Она так не умела, и человек отрезался сразу и навсегда. Но точно так же жестко, честно и бескомпромиссно она относилась и к себе. Требовала от других ровно столько, сколько требовала от себя. Да, она человек без кожи, и нанести ей рану было легко. Даже просто по неосторожности.
- Я представляю, каково актрисе ее темперамента и возможностей оказаться в долгом простое. У нее даже создалось впечатление, что после "Карнавальной ночи" она более пятнадцати лет не получала ролей. Хотя роли были - одна "Женитьба Бальзаминова" чего стоит! Или "Балтийское небо", или "Рабочий поселок"!
Сергей Сенин: Прекрасные работы, но они не приносили ей настоящего удовлетворения - это были случайные приглашения, она не чувствовала перспективы. А ей нужен был мощный, уверенный взлет, и она к нему была готова. Чувствовала в себе невероятную силу, которая реализовывалась на полпроцента! Кроме того, она себя ощущала актрисой прежде всего музыкальной. Об этом мечтала - а музыкальное кино у нас к тому времени почти исчезло. Поэтому эти годы она называла временем безработицы и считала, что ее настоящий взлет начался со "Старых стен" - когда режиссер Виктор Трегубович в нее поверил и ее отстоял на худсоветах. Эта роль перевернула и ее самоощущение, и зрительское представление об этой актрисе. Но есть и такая точка зрения: не было бы семнадцати лет "безролья" - не было бы и "Старых стен".
- Последнее десятилетие ее жизни совсем небогато киноролями - как она это воспринимала? Как естественный для ее возраста спад? Но она в молодости гениально играла старух - вспомним "Бенефис". Перейди она на характерные роли - какой потрясающей "комической старухой" могла бы стать. Не хватило решимости?
Сергей Сенин: Она частично попробовала эту краску в "Старых клячах". Но таких предложений попросту не было.
- Как же она ощущала этот новый простой?
Сергей Сенин: Она себя считала киноактрисой - это было главным. Потом уже шла эстрада, и только потом - театр. В 90-е годы театр в ее жизни возник как способ существовать в профессии в годы, когда кино было почти разрушено - и производство, и прокат. Огромная страна рассыпалась на множество осколков. Подступал возраст. Не было подходящих ролей. Оставалось придумывать самим - поэтому возникли работы в Театре сатиры, в Школе современной пьесы, в Театре Чехова, антрепризные спектакли. Все это мы старались делать по высшему классу - никаких "два стула - два актера". И, конечно, искали возможность ставить музыкальные спектакли. Было много телевизионных работ - но все это, конечно, было для нее недостаточным.
- Эти театральные спектакли ушли безвозвратно?
Сергей Сенин: Почему - некоторые записаны. Например, "Мадлен, спокойно!", который поставил Роман Козак с музыкой Давида Тухманова. "Случайное счастье милиционера Пешкина", "ПАБ", поставленный братьями Пресняковыми. Мюзикл 1998 года "Бюро счастья", который несколько лет шел в МДМ. Тогда грянул дефолт, всю экономику здорово тряхануло - но спектакль добротный, в нем были заняты, вместе с оркестром, более ста человек!
- Почему же это все не показывают по телевидению?
Сергей Сенин: О чем говорить, если ее последний фильм "Пестрые сумерки" не захотел купить канал "Культура"! Конечно, это не блокбастер и не "экшн", там нет погонь и выстрелов, но это трогательная история талантливого слепого музыканта, взятая из реальной жизни.
Сериалы и другие долгие дела...
- Когда эта беседа будет напечатана, в эфире уже пойдет сериал о Людмиле Гурченко. Вы его видели? Авторы с вами советовались?
Сергей Сенин: В преддверии юбилея обрушился шквал звонков: десятка два кинокомпаний и телеканалов собрались делать сериал о Гурченко. Но я уже имел представление об уровне таких "байопиков" - мельком увидел несколько образцов и понял, что это катастрофа. Причем иногда авторы меняли одну буковку в фамилии, но все понимали что вот это - и.о. Толкуновой, а это - Зыкиной. То есть одна буковка - и авторы могли делать со своим персонажем что угодно: никаким судом их не возьмешь. Я понимал, что если буду просто отмахиваться, дело кончится такой фальсификацией. И решил, что мне лучше находиться внутри этого процесса, чтобы по возможности его контролировать. Мой первый вопрос: кого вы видите в ролях не только Люси, но и ее отца Марка Гавриловича, который сыграл такую важную роль в ее жизни. Были бредовые предложения - я пытался объяснять, убеждать. Мне говорили: не хотите по хорошему - сделаем фильм о какой-нибудь Бурченко.
Но тут позвонил Сергей Алдонин - хороший театральный режиссер с опытом кинопостановок. И Люся, и я его хорошо знали: он бывал у нас дома, а мы ходили на его спектакли, он даже предлагал Люсе сыграть Гертруду в "Гамлете". С ним можно было разговаривать в надежде на понимание и такт. И в нем, и в продюсере будущей картины я видел заинтересованность и желание выслушать, посоветоваться, подумать вместе. Они предложили на главную роль Юлию Пересильд - актрису яркую, самобытную, мощную. Я познакомился с нею, и она приняла участие в большом концерте в Кремле, посвященном Люсе. Их многое объединяет - и прежде всего фанатичная преданность профессии: для обеих работа - это всё. Картину я еще не видел, но две песни в исполнении Юлии Пересильд слышал - сделано очень здорово.
- На чем основан сюжет, на каких материалах?
Сергей Сенин: Я хотел, чтобы базисом картины стали книги Люси "Мое взрослое детство" и "Аплодисменты". Чтобы был Харьков, оккупация, голод, немцы... Именно там Люся складывалась и как личность и как актриса. Это, конечно, усложняло съемки, но авторы согласились. Я попросил, чтобы повествование закончилось где-то серединой 80-х. Потом все пошло по-другому: после перестройки у нас перестроились и масс-медиа, и дальнейшую жизнь актрисы все знают как на уровне правды, так и на уровне сплетен. А хотелось, чтобы фильм строился на том, что менее известно. Авторы согласились, и мне стало легче на душе.
- Сценарий вы читали?
Сергей Сенин: Мы сразу договорились, что его запустят только в случае одобрения - моего и Маши, Люсиной дочери. Сценарий был прислан, и он мне не понравился. Понимаю: фантазия в игровом кино неизбежна, но там были искажены даже биографические факты. Авторы согласились и через полгода прислали новый вариант - и это был уже совсем другой уровень. Так что, я надеюсь, работа будет честной, а будет ли это талантливо - посмотрим.
- Работа заполняла жизнь Люси на сто процентов, почти не оставляя ни на что другое ни сил, ни времени. Удастся ли передать этот накал в фильме?
Сергей Сенин: Незадолго до своего ухода Люся по настоянию Виталия Яковлевича Вульфа записала аудиоверсию "Моего взрослого детства" для радио "Культура". И там она с присущим ей артистизмом воспроизводит интонации многих персонажей книги - в частности, своего отца. Эти диски, несомненно, могли помочь и Николаю Добрынину, играющему Марка Гавриловича, и всей съемочной группе. Но я часто сталкивался с тем, что даже близкие друзья, не раз бывавшие в нашем доме, не до конца понимали человеческую природу Люси. Поэтому не знаю, буду ли смотреть сериал, - честно говоря, мне страшно.
- Вторжение в ее личную жизнь...
Сергей Сенин: Это уж точно - всех мужей пересчитают... А что говорят о ней в интервью якобы ее бывшие подруги, сколько присочиняют - это ведь жутко читать!
- Люся последние годы что-нибудь писала?
Сергей Сенин: Сценарий "Танцплощадка" - она начала его лет семь назад. Мы уехали на дачу, лето, делать нечего. Смотрю - Люся что-то пишет. Знаю, в такие мгновения ее лучше не трогать - придет время, сама скажет. Потом прочитал - понравилось. Это мелодрама с эмоциональными, взрывными эпизодами - о жизни и любви большого танцовщика на закате его карьеры. У него жена, которая всю свою жизнь подчинила его успеху, но он был слишком упоен ее славой и вседозволенностью, что привело к ее ранней гибели. Он уезжает из Москвы и в маленьком курортном городке встречает медсестру, у которой есть мечта - она занимается танцами... Я спросил: "Люся, а где же роль для тебя?" Выяснилось, что там есть крошечный эпизод с хозяйкой танцплощадки для тех, кому за тридцать. Танцплощадка - как микромодель мира, с разными характерами и судьбами.
- Ну, и какова судьба этого сценария?
Сергей Сенин: Люся полностью отдалась работе над фильмом "Пестрые сумерки" - писала для него музыку, а потом фильм остался без режиссера, и она была вынуждена работать с артистами. Когда Люся сломала ногу, она опять вернулась к этой истории. Сочинила музыку к "Танцплощадке" - гармонии сложные, красивые и очень необычные. Одну песню Николай Фоменко спел в недавнем концерте в Кремле. В принципе сценарий можно ставить, но сейчас другое кино и другие пристрастия. Режиссеры, с которыми я говорил, отвечали, что там важна авторская интонация, и без Люси поставить такую картину очень сложно.
- Как возник клип "Пожалуйста, не уходи"? Я его увидел уже после ухода самой Люси, и он казался отчаянным вызовом самой судьбе, постоянно разлучающей нас с любимыми.
Сергей Сенин: 2010 год для нас стал совершенно безумным: отовсюду сыпались предложения - открыть клуб, выступить в концерте, принять участие в "Бенефисе", который снимался в адовых условиях - за двое суток нужно было снять полнометражное шоу с разными гримами и костюмами... Люся ни от чего не отказывалась - только работать и работать! Мне оставалось ее чуть урезонивать - какие-то из предложений я ей даже не передавал. И вот в Киеве к нам в гостиницу пришла съемочная группа во главе с молодым режиссером Катей Царик. Она собиралась снимать цикл "Я - легенда" с участием самых известных актеров кино и эстрады. Люсе понравилась ее идея музыкальные номера предварять монологами Люси и сделать этот номер, посвященный люсиным партнерам, которые ушли, - Никулину, Янковскому, Миронову, Кайдановскому, Евстигнееву, Белову... Здесь мы и вспомнили об этой песне Земфиры "Хочешь?". После смерти Люси эта ее запись облетела весь интернет - слово она обращалась к нам уже с той стороны вечности...
- Я плакала, когда вспоминала свой отъезд из Харькова в Москву навсегда. К дому впервые в жизни подъехало такси - мы жили бедно, в полуподвале. Положили в машину чемодан, аккордеон. Папа сказал: "Ты едь одна, я боюсь - не выдержу, заплачу и всё вам испорчу". Машина отъехала, и еще долго я видела папу в полосатой пижаме, около него стояли наш пес Тобик и кот Мурад с облезшим хвостом. И еще долго мелькал папин платок. "Милый дорогой мой папочка, я тебя не подведу, во что бы то ни стало - ты будешь мной гордиться"…
***
- Нас во ВГИК поступило 15 человек, закончили 13, снимались в кино трое. Это же очень больно, когда не состоится судьба! Люди спиваются, кончают самоубийством. Если бы у меня были ученики - я взяла бы людей закаленных, и мы бы им отменили все семейные дела. Ведь как только начинается печь, борщ, дети, распри -- тут все и заканчивается.
***
- Стоит ли быть артистом? Это такой вопрос, который не стоит задавать. Артист - он всегда артист, он таким родился. Актера в торговлю - а он артист, его в инженеры - а он артист, его в медицину - а он артист. И артист в нем вылезет всегда. Всегда это лицедейство будет сидеть в нем, оно будет мучить его, и он все равно пойдет в артисты!
***
- Мы с Юрием Никулиным снимались в фильме "Двадцать лет без войны". Режиссер со мной почти не общался, и мне было очень плохо. Я побежала к Никулину: папа, ну как жить? Он слушал меня, слушал, вбирал мою боль, а потом сказал: "Время, время, только время!". Время прошло. Теперь взираю на ту боль с усмешкой.
***
- Не было ни одной роли, где внутри меня не звучала бы моя личная музыкальная тема. Даже если это фильм немузыкальный - "Старые стены" или "Пять вечеров". Я без этого не могу. Как в "Сибириаде" я не могла быть во французском белье и пользоваться духами "Шанель" - только "Красная Москва"! Я так обживаю роль. И в этом решающее значение имеет музыка.
***
- Что такое счастье? Утром идешь на любимую работу, а вечером возвращаешься к любимой семье, где тебя ждут. Но в кино я такого почти не встречала. Конечно, бывают счастливые пары, для которых работа и семья - одно целое: Герасимов - Макарова, Александров - Орлова, Ромм - Кузьмина… В моей жизни такого не было. Если ты отдаешь всю себя публике - домой приходишь выдохшейся, совсем не "звездной", и уже не можешь отдать семье все то, что она должна получить. Тут, понимаете, или - или...
***
- Меня давно интересовала судьба талантливого человека, который сообразно профессии рано уходит на пенсию. Это общая судьба людей балета: 38 лет - и ты не нужен! Человек полон сил и творческой энергии - но уже нет того прыжка, того полета… Это - такая драма, такой ужас! Эта тема мучила меня долгие годы: в ней есть нечто личное, о чем я до сих пор никогда не говорила.