10.12.2015 00:20
    Поделиться

    В 2015 году поэту Сергею Чухину исполнилось бы 70 лет

    Здравствуйте, Дмитрий!

    Из вашего календаря выпал юбилей моего любимого поэта - Сергея Чухина. В этом году ему исполнилось бы 70 лет.

    Я не знал лично Сергея Валентиновича Чухина, но "памятью сердца", о которой писал Константин Батюшков, я всегда помню его, он будто постоянно где-то рядом со мной. Как молитвой, живу его стихами.

    Своей любовью к литературе я во многом обязан нашему школьному библиотекарю Антонине Дмитриевне Чухиной. Не сразу я узнал, что она - жена поэта Сергея Чухина. К тому времени, когда я заканчивал школу, - уже вдова.

    Сергей Валентинович погиб 16 октября 1985 года, когда направлялся домой из редакции. При переходе улицы его сбила машина. Ему было всего сорок лет.

    Поэт родился в вологодской деревне Бабцино, а детство его прошло в селе Погорелове, там и сегодня дом Чухиных, там в школе работали его родители. Мама вела русский язык и литературу, а отец работал учителем физкультуры. Он был ранен на фронте, обе ноги "прошиты" автоматной очередью.

    Из всех "тихих лириков" Чухин, пожалуй, самый тихий. Но ведь тишины-то и просит душа нынешнего человека. Тишины, покоя и воли, и родниковой воды, и запаха сена, и хвойной подстилки под ногами, и благодати родного дома, и светлой памяти первой любви просит душа. И все это есть в стихах Сергея Чухина.

    Кому-то еще предстоит собрать воспоминания о Сергее Чухине, и стихотворения, посвященные ему. Еще ждет своего исследователя его архив. Все это будет. А я просто хотел признаться в любви к замечательному русскому поэту Сергею Валентиновичу Чухину.

    В конце письма с радостью передаю благодарный поклон Валентине Анатольевне Халуевой - учителю русского языка и литературы Погореловской средней школы, создавшей школьный музей Сергея Чухина.

    Дмитрий Ермаков, г. Вологда

    Стихи из заветной тетради

    Позабыл и дом родной и детство,

    Но ржаные помню калачи

    И само торжественное детство

    Около растопленной печи.

    Это мне потом известно стало,

    Как меняла старенький сатин

    Мать моя на дрожжи и на сало

    В дни международных годовщин.

    Позабыл заветные полянки,

    Лопухов размашистую тень.

    Позабыл и рыжие поганки

    На дощатых крышах деревень.

    Это мне потом известно стало

    Про послевоенную беду,

    Что в деревне хлеба не хватало,

    Что в деревне ели лебеду.

    Что ночами плакала украдкой

    Мать моя - узнал через года.

    Мне тогда спалось ночами сладко,

    А теперь не спится иногда.

    * * *

    До свиданья, родная сторонка!

    Чемоданчик в руке и билет.

    Откровенно, слезами ребёнка,

    Мне заплакала девушка вслед.

    Отвалил пароходишко ветхий

    От знакомых домов и берёз,

    И, весёлый, по палубе верхней

    Я шатался, не слишком тверёз.

    И поехала жизнь, завертелась!

    Чемоданчик потёрся, ну что ж...

    Не скрываю, порою хотелось,

    Чтобы времечко, глупое сплошь,

    Воротилось!.. Но разве вернётся!

    А не верить нельзя - потому,

    Может, счастье ещё улыбнётся,

    Да и сам улыбнёшься ему.

    Так прости же, родная сторонка!

    Лишь одно не отмолится, нет,

    Как открыто, слезами ребёнка,

    Мне заплакала девушка вслед.

    * * *

    Зима глубокая стояла.

    Снега за окнами несло.

    А печь гудела и стреляла,

    И было тихо и тепло.

    И только бой часов старинный

    Кота дремотного будил,

    И вечер зимний, вечер длинный

    В ночь милую переходил.

    И все спешило жизнью тайной

    Пожить, пока не рассвело,

    И только ставен стук случайный

    Откатывался за село...

    * * *

    Надень-ка валенки и белый полушалок,

    Пойдём гулять по роще, за реку.

    Снежку нападало из тучи обветшалой,

    Нападало скрипучего снежку.

    Пока в печи потрескивают плахи,

    Пойдём смотреть разводья на реке

    И воздух пить, что так ядрёно пахнет

    В поёживающемся сосняке.

    И на морозце лёгком, а не лютом,

    Желая удивить собою нас

    Проткнёт сосёнка неокрепшим клювом,

    Как скорлупу, перестоялый наст.

    Под гомон в чаще, гомон оголтелый

    Подумается, но не вслух, а всласть:

    "А не грачи ли это прилетели,

    А не весна ли это началась?"

    * * *

    Выгляжу как белая ворона

    Между слишком бойкими людьми.

    Не нужна мне помощь мегафона,

    Чтоб признаться Родине в любви.

    Лучше леса, полюшка и луга

    Не нашепчешь милой стороне.

    Друг всегда имеет право друга

    Помолчать вдвоём наедине.

    И когда над Русью небо ясно,

    А её леса -

    Порыв и стать! -

    Мне легко.

    Но разве громогласно

    Это надо клятвой подпирать?

    1970-е годы

    Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru

    Поделиться