Алексей Васильевич, одно из лингвистических сообществ выбрало победителем года слово "беженцы". Оно же лидирует и в рейтинге, составленном германскими учеными. Что скажут российские лингвисты?
Алексей Михеев: По мнению экспертов сетевой группы в "Фейсбуке" "Словарь года", словом, которое характеризует прошедший год в целом и имеет явно новые оттенки смысла, стало слово "Шарли". Оно появилось в январе, как вы помните, в связи с расстрелом сотрудников французского сатирического журнала, опубликовавшего провокационные карикатуры. Тогда возникла фраза "Я Шарли", которая разделила общество на тех, кто является сторонником, а кто противником продемонстрированного журналистами специфического способа комментировать реальность. А осенью "Шарли" снова вернулось в медийное пространство, когда появились карикатуры на взорвавшийся над Синаем российский самолет и террористические акты в Париже.
Что, кроме названия журнала, значит этот неологизм?
Алексей Михеев: Он отражает ситуацию, скажем так, нащупывания норм допустимого. Это некая медийная провокация, которая вызывает в обществе ответные реакции. С моей точки зрения, вообще провокация стала языковым трендом года. Она так или иначе окрашивает разные события. К примеру, весенние баталии вокруг постановки оперы "Тангейзер". С точки зрения некоторых экспертов, тогда тоже были нарушены нормы, в связи с чем вновь актуализировалось выражение "оскорбление чувств верующих". И опять язык нащупывал границы допустимого в сфере искусства и религиозных отношений.
Весьма показательное словосочетание родилось в мае, когда вся страна обсуждала неравный брак немолодого чеченского милиционера и его 17-летней невесты. По этому поводу один из наших чиновников употребил формулировку "сморщенные женщины", мол, у взрослых мужчин они сейчас не очень востребованы. Это тоже лакмусовая бумажка для границ допустимого.
Все же изобретательны наши чиновники на агрессивные эпитеты. К счастью, мало кто теперь уже вспомнит про "сморщенных женщин"...
Алексей Михеев: И тем не менее именно они победили в конкурсе статистически. Но вы правы, многие ситуативные выражения живут недолго, приходят и уходят, через полгода мы вспоминаем с трудом, к чему они относились, хотя на момент своего появления были очень яркими.
Значит, если в 2014-м главным источником словотворчества была политика, то в этом году мораль?
Алексей Михеев: Да, именно моральные нормы, морально-нравственные границы и границы допустимого и недопустимого - все это можно считать главной темой 2015 года. Об этом общество говорило и этим было озабочено.
Не мной одной замечено, что неологизмы прошлого года потихоньку поменяли смысл. Яркий пример - "Крымнаш".
Алексей Михеев: Действительно, слова меняют смысл. В этом отношении правильнее говорить не просто о словаре года, а о внелингвистических явлениях, о которых свидетельствует появление тех или иных слов. В прошлом году наше внимание было приковано к конфликту на Украине: народ упражнялся в наклеивании взаимных ярлыков: "ватники", "сепаратисты", "укропы", "бандеровцы"... Но время лечит. Парадоксальным образом самые обидные клички люди стали использовать для позитивной самоидентификации: "Я ватник!", "Я укроп!". С "Крымнаш" тоже произошла история. Это слово как обозначение чрезмерной гордости родилось с украинской стороны. В реальной жизни трудно представить человека на улице какого-нибудь российского города, который бы восклицал "Крымнаш". Это приписанная нам чрезмерность.
Взаимный обмен ярлыками тенденция прошлого года. Но в этом она уже не так заметна. Нет взаимных оскорблений и обвинений, и слов с негативной окраской стало значительно меньше. А новых уже не появляется.
Наметился спад лингвистического раскола общества?
Алексей Михеев: Эта тенденция перешла в другое качество. Исчезли оскорбительные ярлыки, но раскол остался, и он выражается в том, что коммуникации между "своими" и "чужими" практически нет. Люди вроде бы общаются, повторяют одни и те же слова, но картину мира, которая уже сложилась у тех и других в головах, это не меняет. Картина эта предшествует выяснению истины. Люди уже знают, как все устроено, кто есть кто и что есть что. Поэтому бессмысленно что-то объяснять, приводить новые аргументы. Это не приведет к пониманию оппонента. Посмотрите, что творится на телевизионных "ток-шоу". Никто никого не может переубедить, каждый усвоил свою роль и пользуется затверженным набором аргументов. И с позиции своей никогда не сойдет.
По данным ФОМ, россияне считают войну в Сирии событием года. Как на него откликнулся русский язык?
Алексей Михеев: Говорить об этом рано, но появление нескольких новых словосочетаний уже зафиксировано. К примеру, словосочетание "удар в спину" использовал Владимир Путин, говоря о сбитом турками самолете. Оно приобрело новый смысловой оттенок и стало относиться к конкретной сирийской ситуации. Еще одно - "умеренная оппозиция" - само по себе любопытно, потому что отчасти это оксюморон - сочетание противоречивых понятий. Получается, что есть группа людей, которые выступают с оружием в руках против действующей власти, но тем не менее их называют умеренной оппозицией, противопоставляя той, которая неумеренная и экстремистская. К слову, феномен этого года - появление множества парадоксальных словосочетаний. Вот оксюмороны-2015. "Летальная помощь" - словосочетание связано с Украиной. "Бытовой сепаратизм" - тоже украинский вариант оксюморона.