Поделиться
В романе-эпосе писателя, оказавшегося сейчас в центре внимания литературных критиков и жюри самых престижных премий, описана история трех поколений семьи, показанная на фоне глобальных перемен, происходящих в мире. Прежний жизненный уклад становится достоянием былого, и одновременно рождается миф о прошлом.
В последнее полнолуние весны 1849 года отряд индейцев напал на дом поселенцев в Техасе. Уцелел только тринадцатилетний мальчик, которого команчи взяли с собой. Вскоре подросток привык к новой жизни. В прошлом для него не было ничего кроме позора и горя, а здесь он практически начал все сначала. Среди индейцев он "спал, когда хотел, ел, когда хотел и делал только то, что хотел. Бледнолицый, что жил внутри меня, все ожидал - вот сейчас заставят заняться каким-нибудь скучным делом, но ничего подобного так и не случилось. Мы объезжали мустангов, охотились, боролись, мастерили стрелы… Наши стрелы настигали лосей, пум и медведей любого возраста, и мы швыряли свою добычу к ногам женщин и уходили, гордо расправив плечи, как настоящие мужчины. По берегам реки мы находили кости огромных бизонов и окаменелые раковины, такие тяжелые, что невозможно поднять…".
Мальчик подрос, стал воином, многие индейцы говорили, что из него выйдет хороший вождь. Но жизнь сложилась так, что юноша снова вернулся к белым, и ему довелось столкнуться с теми предрассудками, которые существовали у них по отношению к традициям индейцев. А что на самом деле унаследовали его потомки, один из которых задумал воссоздать биографию его сына?
Недавно переизданная одна из самых лучших биографий полководца, вышедшая более века назад, и дополненная комментариями современных историков, содержит уникальные материалы, в том числе - Государственного музея А.В. Суворова в Санкт-Петербурге, заместитель директора которого, А.Н. Лукирский, - научный консультант издания.
В книге подробно освещены Первая и Вторая Турецкие войны, Польские и Итальянские компании, и последний поход под командованием Суворова - Швейцарский, а также возвращение полководца в Россию, его болезнь, опала и смерть.
По мнению автора, Суворов "заслуживает особенного внимания как тактик и военный педагог. Он воспитывал и обучал войска исключительностью. Суворовское воспитание строилось на закалке человеческой души и развитии в духовной натуре солдата и офицера активных боевых качеств, с притуплением чувства самосохранения. А для того, чтобы приучить войска смотреть смело опасности в глаза, проводилось принципиальное правило - не выжидать ее, а идти ей навстречу, не обороняться, а нападать".
В тексте рассказывается о взаимоотношениях Суворова с князем Г.А. Потемкиным и императором Павлом I. В книгу включены цветные иллюстрации униформы российской армии разных видов войск, репродукции картин, изображающих победы войск под командованием Суворова, портреты его родных, фотографии его личных вещей, и памятников ему в разных городах.
Новый сборник научных работ, вышедший под эгидой Института востоковедения РАН, содержит множество захватывающе интересных статей, посвященных одной из самых актуальных проблем современного гуманитарного знания.
Долгие годы и даже столетия никто не сомневался в оправданности существования науки, посвященной экзотическим странам Востока. Переводились трактаты тамошних мудрецов и стихи прославленных поэтов. Издавались монографии о далеких городах и незнакомых европейцам обычаях, о причудливых зигзагах караванных троп и диковинных птицах, порхающих по ветвям неведомых деревьев. Но ближе к концу ХХ века, после крушения колониальной системы появилось мнение, что не все так просто, и одной из главных задач ученых было оправдание захватнического отношения к землям, населенным "дикарями"… Наиболее громко это прозвучало в книге американского ученого Эдварда Саида "Ориентализм", вышедшей в 1978 году. С тех пор вокруг этой темы не смолкают бурные дискуссии. Появилось даже подчеркнутое разделение на ориентализм, который и впрямь близкий соратник колониализма, и ориенталистику с ее приоритетом чистого научного знания.
В этот международный сборник включены исследования, содержащие аргументы в пользу различных точек зрения на эту проблему, а также интересные исторические факты. "В течение 1920-х годов советское правительство уделяло большое внимание так называемому зарубежному Востоку, рассматривающемуся в качестве объекта для экспорта большевистской революции. Уже в то время изучение Советского Востока оказывается в фокусе власти, но Гражданская война, институциональная анархия и сложные отношения с интеллигенцией делали невозможным серьезные и широкомасштабные исследования… Значение Советского Востока как научной темы государственного значения привело к созданию Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ) в Москве в 1921 г.". В книге рассматривается эволюция образа Востока в разное время, современное значение прежних трудов по востоковедению и другие важные темы.
В издании рассказывается об истории тысячелетней цивилизации, о том, как менялись ее взаимоотношения с соседями и Римом, роли византийской культуры, оказавшей влияние на страны Восточного Средиземноморья, Балканы, Западную Европу и Русь.
Описано устройство обширного дворцового комплекса - императорского дворца, помимо множества различных автоматов, производивших впечатление на гостей (например, поднятие к потолку огромного трона), упоминается большая библиотека, "вскормившая" нескольких правителей-интеллектуалов. "До XV в. императоры и патриархи продолжали поддерживать высшее образование в столице. В их библиотеках копировались манускрипты и хранились тексты, которые могли использоваться учащимися. В большинстве провинциальных городов епископы организовывали школы, чтобы учить мальчиков, которым предстояла служба в городской администрации, в армии или церкви… Один из видных интеллектуалов ранней средневековой Византии - Фотий, достижения которого являются символом книжной культуры и научных усилий". Отдельная глава посвящена святым Кириллу и Мефодию.
Историческое исследование посвящено восьми векам освоения северных земель русскими путешественниками, купцами, полярниками. Уже в Несторовской летописи говорилось, что новгородский боярин Гюрата Рогович в 1096 году посылал своих дружинников за данью в Печорский край и на Северный Урал. В уставной грамоте князя Святослава Ольговича от 1137 года упомянуты заонежские погосты, в том числе и Иван-погост, впоследствии включенный в состав города Холмогоры как Ивановского посад.
Но особое значение Арктика обрела в ХХ веке. Во время Великой Отечественной войны здесь проходили не только конвои с помощью от союзников по антигитлеровской коалиции из британских портов, но и караваны судов с восточных берегов СССР, куда также доставляли по ленд-лизу стратегические материалы, боеприпасы и военную технику. Также совершались важные перевозки на более близкое расстояние: "Первый арктический конвой вышел из Архангельска 10 июля 1941 г. В его составе были транспорты "Революционер", "Герцен", "Сакко", "Сталинград", "Вытегра" и "Правда" и ледокольный пароход "Сибиряков". Охрана состояла из одного ТЩ-55 (бывшего траулера "Пассат"). ТЩ-55 довел конвой до пролива Югорский Шар, а далее он следовал самостоятельно".
В книге говорится и о современном отношении к Арктике, о перспективах освоения ее природных богатств, которые обрели актуальность в свете возможного уменьшения ледяного покрова приполярных областей.
В издании анализируется, как происходило изменение роли культуры в городах в последние десятилетия, значение организации потребления, рост символической экономики, связанной с возникновением и развитием новых музеев, культурных инициатив и ресторанов.
"В течение многих веков процветание городов зависело от их визуальной репрезентации. Изображения - от первых карт до почтовых открыток - не просто воспроизводили городские пейзажи. Это, скорее, были воображаемые реконструкции - определенных точек зрения - монументальной мощи города". По мнению автора, способность культуры создавать образ города, влиять на его восприятие, сделалось особенно важным с той поры, население стало более мобильным и разнородным. При этом большое значение имеет сохранение старых зданий и небольших исторических центров городов, что является репрезентацией дефицитной "монополии" на визуальное прошлое места.
Рассматривая взаимосвязь капитала и высокого искусства, Зукин подчеркивает, что производство символов (больше искусства) требует производства пространства (больше пространства), потому что чем больше пространства отдается под искусство, тем шире становится аудитория учреждений культуры.
Роман известной писательницы, финалистки одного из прошлых сезонов "Большой книги", посвящен сложностям человеческих отношений, причем именно тем проблемам, о которых еще сравнительно недавно было не принято говорить. А именно - противостоянию поколений, тому, как выворачиваются наизнанку доброта и родственная привязанность, превращаясь в изощренную манипуляцию, калечащую души и судьбы. И, конечно, не обходится без уже традиционных, но от этого не менее печальных размышлений о том, как давно фактически развалившиеся семьи существуют во взаимной ненависти вроде как ради детей, которые на самом деле задыхаются в атмосфере родительской неприязни друг к другу.
"- Ты уже взрослая. Только ради тебя все это держалось. А теперь… Прости. Я должен был… Ну, не умею я женщинам укорот давать, не умею… А ты уже взрослая, сама работаешь… И я тебя… В общем, не брошу. Буду тебе на работу звонить, встречаться будем… - И вдруг Илона поняла - вот такие, тихие, потрепанные и пожеванные жизнью, не мечтающие о вершинах, скромные винтики больших машин, могут вдруг принять решение - и больше от него не отступиться".
Но кроме замечательно выписанных психологических моментов и колоритных житейских зарисовок в романе присутствует и слегка мистическая тема. Будто кто-то нашептывает, учит новые и новые жертвы потертым стандартным словам, в которых жалость к себе неразрывно сливается с хищной алчностью к чужим жизням. Ведь иначе трудно понять, как настрадавшиеся сами превращаются в мучительниц, неся дальше зловещую эстафету. Удастся ли новому поколению остановить ее?
В издании рассказывается о той метаморфозе, которую на протяжении трех тысячелетий испытали жилища и общественные здания, дворцы и сады. Как же зародилась архитектура, что было ее истоком? Примитивные первобытные сооружения? Многие писатели и философы XIX -XX веков - Генри Торо, Марк Твен, Вирджиния Вульф, Роальд Даль, Бернард Шоу, Мартин Хайдеггер создавали свои произведения в деревенских домиках, удаляясь от городских соблазнов, но при этом лишаясь части привычного комфорта.
Среди описанных архитектурных шедевров древности - Вавилонская башня, римский Золотой дом, Джингереберская мечеть в Тимбукту, флорентийское палаццо Ручеллаи, пекинский Сад совершенной ясности. "Каменные обломки, оплаканные китайскими правящими кругами, - все, что сталось от одного из величайших дворцов в истории - Юаньминъюаня, Сада совершенной ясности. Парк, строившийся в течение полутора столетий правления Цин - последней императорской династии Китая, - был не просто уголком для летнего отдыха, а главной резиденцией пяти сменявших друг друга на престоле императоров и заодно хранилищем обширной коллекции картин, книг и других ценностей".
Среди современных шедевров архитектуры - Байройтский фестивальный театр и пешеходный мост в Рио-де-Жанейро. Автор подчеркивает, что архитектурные памятники только кажутся вечными и неизменными - люди могут их не только разрушить, но и восстановить, наполнить новым смыслом.
В чем заключается главная сущность человека, что он по-настоящему из себя представляет? Это волновало во все времена и философов, и писателей, и художников. Новая книга известного ученого-библеиста и переводчика с древних языков позволяет современному читателю понять, каким предстает человек в притчах Нового завета.
Автор подробно и тщательно анализирует евангельские образы, отмечая, например, что в Первом послании к Фессалоникийцам "…названы три составляющих человека: дух, душа и тело. В греческом тексте это "пнеума" - "дух", "псюхэ" - "душа" и "сома" - "тело". В других текстах упоминается еще и четвертая составляющая - "пноэ" - "дыхание". Это слово встречается в древнем греческом переводе Библии - Септуагинте в качестве эквивалента древнееврейского "нешама" - "дыхание (жизни)". А дальше вдобавок выясняется, что тело, "жилище души", и плоть - далеко не всегда одно и то же. И нигде в канонических текстах, на самом деле, не говорится, что наступит день, когда мертвецы всех времен восстанут из могил. Это - метафора совершенствования души, яркая, сложная и полная глубокого смысла.
Впервые на русском языке издано одно из последних произведений прославленного автора. Пратчетт со свойственным ему размахом и остроумием обыграл в этом романе историческую атмосферу Лондона времен Диккенса или Уилки Коллинза.
Утопающий в потоках ливня грязный огромный город, зловещие тени на его улицах, стремительные и неожиданные повороты сюжета… "Под проливным дождем, озаряемым вспышками молний, первая фигура попыталась бежать, но споткнулась, упала, - к ней тотчас же метнулись двое других; голос ее почти потонул в общем шуме, но - чудо из чудес! - контрапунктом к нему прозвучал железный скрежет, канализационный люк сдвинулся в сторону, и наружу с проворством змеи выкарабкался щуплый юнец".
Разумеется, как того требует классический сюжет, этот парень из подземелья спасает от злодеев таинственную красавицу. Но благородный поступок приводит его в водоворот событий, частично соответствующих исторической правде, а в чем-то решительно отличающихся от того, что написано в учебниках об Англии XIX века. Подлинные герои того времени столь же органично вписаны в красочную галерею образов, созданных авторским воображением, при этом все персонажи наделены богатой эмоциональной выразительностью.
В книге дается более чем двадцатилетний анализ становления современного кураторского дискурса - со времени возникновения независимого кураторства. Исследуя причины возникновения кураторства как особого режима дискурса, автор изучил обширный и разрозненный корпус текстов, изданных с 1987 по 2011 год, включающих в себя историческую литературу, относящуюся к области современного искусства и музейному делу, антологии текстов о кураторской практике, эссе из выставочных каталогов, дискуссии о кураторской практике и интервью с современными кураторами.
В тексте показано, как кураторство изменило искусство и как в свою очередь - искусство изменило кураторство. "Выставки имеют не только лингвистический или семиотический характер, но еще и пространственный. Они включают формы, которые перемещаются между полями тактильных, визуальных и акустических отношений. Групповая выставка - драматургические декорации для инсценировки пространственных отношений между произведениями и зрителями, курированию же отводится роль структурирования подобных опытов для зрителя и произведения". Помимо этого, архитектура выставочного пространства является задним планом и первым слоем выставки.
Игра, как таковая, сопровождает человечество на всем протяжении его исторического пути. Однако европейская цивилизация признала игру как важное и значимое явление хотя бы для полноценного развития и взросления детей только в XIX веке, когда детству стали уделять особое внимание.
Азартные игры взрослых практических во всех культурах осуждались, а вот утонченный игровой досуг интеллектуалов признавался в соответствующих кругах общества вполне достойным занятием. А детские игры не только позволяют подрастающему поколению примерить на себя различные образы взрослой жизни, но и представляют собой ее своеобразную квинтэссенцию.
"Складывается впечатление, что различия в ролевых играх современных детей и детей, живущих в архаичных обществах, заключается не столько в самом игровом действе, сколько в той взрослой внеигровой реальности, которая "питает" ролевую игру… В этом смысле детская игра "во взрослых" рассказывает одновременно "о времени и о себе", она чуткий индикатор происходящего". Автор рассматривает не только игровые универсалии и то, как меняются, отражая требования времени, игрушки, но и примеры столкновения детской игровой реальности с нешуточным взрослым миром, от средневековой охоты на ведьм с детьми-обвинителями до процессов над "врагами народа".