Конечно, исторически аксиоматично именно "право сильного". Но я говорю о современном цивилизованном мире, в котором голый цинизм не в моде. И пытаюсь понять, как реально соотносятся в нем наши и американские представления о справедливости.
Читал я тут на днях эссе Дэвида Ремника о Джоне Керри. Само по себе не бог весть какое интересное: чуть ли главное в нем - показать, на какой короткой ноге автор-журналист, бывший корреспондент "Вашингтон пост" в Москве, возглавляющий в последние годы журнал "Нью-Йоркер", находится с госсекретарем США. Они с ним вместе летали недавно на Венские переговоры по Сирии, много общались и в поездке, и дома.
И вот в одном из таких разговоров Керри, присев на край своей походной кровати на борту самолета, устало рассуждал о том, сколько всякой всячины ему ради дела приходится безропотно переносить в общении с коллегами, включая главу МИД РФ Сергея Лаврова. Вот этот отрывок: "Я без конца это слышу, - сказал мне Керри. - От Лаврова слышу. Ну, то есть, мы профессионально работаем и конструктивно занимаемся разными вещами, но он не позволяет мне забыть ни о Ливии, ни о Египте, ни об Ираке, ни о "цветных революциях"" - на Украине, в Грузии и других странах, где, по мнению кремлевского руководства, США сеют смуту. "Я все это терплю, но важно это понимать. То есть, если пытаешься над чем-то работать вместе с Россией, то надо понимать, до какой степени важны эти вещи".
По контексту очевидно, что важны - для России. Сам же Керри лишь терпит напоминания о них. Есть ли правда в этих напоминаниях, нет ли ее - ему безразлично. Важно одно - добиться результата. По свидетельству Ремника, госсекретарь глубоко убежден в том, что его все равно никто не переспорит, что "ему достаточно собрать все стороны под одной крышей - и он не сможет проиграть".
То есть мерило в конечном счете - выигрыш, успех. В отличие от правоты это категория политическая, а не моральная. И подход в целом получается в прямом смысле а-моральный, то есть чуждый моральных соображений, оставляющий их "за скобками".
Кроме того, на мой взгляд, в приведенном отрывке следует обратить внимание еще и на то, что все перечисленные ситуации сопровождались в свое время пропагандистскими бурями. Москву стыдили и увещевали - убеждали, будто она видит угрозы, где их нет, и чуть ли не ставит палки в колеса историческому прогрессу. Задним числом выяснилось, что она была права. И что же?
А ничего. Ровным счетом. Ни Керри, ни Ремник ничего подобного не признают, а просто делают вид, будто все это уже и не имеет значения. Лавров - и не он один - говорит правильные и зачастую даже самоочевидные вещи, но американцев это совершенно не интересует. Они действуют, как кот в крыловской басне: "А Васька слушает, да ест"...
Кстати, так происходит не только с Россией. После недавних терактов в Париже президент Франции Франсуа Олланд приезжал в Вашингтон с идеей формирования единого антитеррористического фронта мировых держав. Кто из нормальных людей усомнится, что идея эта сама по себе безусловно правильна? Но при этом она очевидно схожа с тем, к чему прежде настойчиво призывала Москва, да и вообще требует партнерства с Россией, причем на равных. В итоге Олланд уехал из Белого дома не солоно хлебавши, хотя перед визитом его американский коллега Барак Обама публично распинался в симпатиях к Франции, называл ее "старейшим союзником США" и обещал дать ей все, о чем бы та ни попросила для борьбы с террором...
Провал миссии Олланда никого не удивил. Американцы вообще сделали вид, что иначе и быть не могло. Да и мне такой исход изначально казался настолько неизбежным, что было даже удивительно: неужели же сам гость этого не понимал? А если понимал, то на что рассчитывал? Я спрашивал об этом знакомых французских журналистов в Вашингтоне, но те в ответ лишь разводили руками: "C'est la vie". Примерно так же, кстати, реагировали в свое время и коллеги из Германии на вопросы о том, почему их канцлер Ангела Меркель безропотно "проглотила" вопиющий факт прослушки американцами ее личных телефонных разговоров.
Ведь с точки зрения традиционной морали в отношениях между друзьями и союзниками, разделяющими "общие ценности", подобное не просто неправильно, а немыслимо, недопустимо. Но с официальных трибун в Вашингтоне тогда лишь досадливо морщились: ну при чем здесь мораль? Это же политика. Все так делают...
Действительно ли вся политика аморальна, - вопрос достаточно интересный, но схоластический. На практике в отношении к нему политической элиты США для меня все точки над "i" давным-давно расставил Билл Клинтон, при котором я начинал работать в Вашингтоне. Оценивая задним числом свою скандальную связь со стажеркой Белого дома Моникой Левински, он однажды сказал: "Я сделал это по наихудшей возможной причине - просто потому, что мог себе это позволить... На мой взгляд это, наверное, самый непростительный в моральном плане резон для всего, что только может сделать человек"...
Клинтон говорил о личных грехах, пусть они у него и переплелись с политическими и едва не стоили ему президентства. Вряд ли он претендовал в данном контексте на некое обобщение. Но, на мой взгляд, оно у него получилось. Вольно или невольно он указал на первопричину львиной доли и политических грехов своей страны - гордыню и ощущение вседозволенности.
Понятно, что именно из-за такого высокомерия США позволяют себе пытаться строить отношения с другими странами, включая Россию, с позиции силы. Говорить с ними языком диктата, объявлять бойкоты, вводить санкции и т.п. Формально все это делается во имя неких принципов, ценностей и идеалов, часто именуемых всеобщими и универсальными. Но интересно, что при этом тот же Обама, обращаясь к Москве, регулярно призывает ее задуматься не о морали, а об экономических и политических интересах. И удивляется, почему Россия не хочет отказаться от своих представлений о справедливости ради чечевичной похлебки.
На взгляд со стороны, он судит по себе и совершает ошибку. Не сознает, что русских бессмысленно пугать неодолимой силой, если они верят в свою правоту. Это же о нас Саша Башлачев пел, что мы "вытоптали поле, засевая небо". Впрочем, этого американцам вообще не понять. Они и имени-то такого не слышали.
А у нас... Вот меня летом в отпуске на подмосковной даче местный работяга, молодой парень, попросил рассказать об Америке. Я рассказал и в свою очередь спросил его, как он относится к нынешнему жесткому противостоянию с Вашингтоном. Он ответил, что вместе со всей своей семьей, начиная с деда, такой подход горячо поддерживает. А на напоминание о том, что жить-то от этого труднее, сказал, что нам, мол, не привыкать, и заговорил о патриотизме. Даже слово это выговорил, смущаясь и запинаясь...
Что касается Обамы, то он своим утилитарным подходом подсказывает, как следует обращаться к нему самому и к его стране. Да, США вызывают у многих в мире возмущение тем, что стараются пресекать малейшие попытки других стран "свое суждение иметь", поскольку видят в них чуть ли не посягательство на собственное "глобальное лидерство". Но стыдить их за это, апеллировать к понятиям справедливости и моральной правоты бесполезно. Они на самом деле реагируют только на силу, способную "менять факты на местах". Что и доказывается событиями последнего времени, в том числе на Украине и в Сирии.
Правда, и в Москве, кажется, тоже склонны судить о других по себе. Вот взять хотя бы знаменитый вопрос: "Вы хоть понимаете теперь, чего вы натворили!?", прозвучавший с трибуны ООН. Он показывает, что для россиян важно ощущение правоты, пусть хотя бы и задним числом, что это своего рода самоцель. И предполагает, что американцы настроены так же и, когда им колют глаза правдой, по меньшей мере чувствуют себя неловко.
Более того, по нашим понятиям, когда человек не прав, это влечет за собой практические последствия. Коли он это осознает, то по идее должен как-то скорректировать свои взгляды и поступки. Если и не раскаяться публично, то хотя бы "больше так не делать". Правда - как у Бодрова - должна придавать сил и приносить победу.
Но это наш менталитет. А у американца логика обратная. Ему важно, чья позиция выигрышная, а не чья правая. И никакой неловкости от этого он не испытывает.
Прежде всего, он никогда не признает, что был не прав. А если даже и признает, то скажет или подумает: и что с того? Велика важность! Зато сделал по-своему - как мне удобно, как хотелось. Да и вообще я сильнее, а историю пишут победители. Вот тебе и весь сказ.
Малые дети в России знают, что "кто первый обзывается, тот сам так называется". Взрослым дядям и тетям вроде бы и невдомек, что это тоже универсальный принцип, вполне применимый и к нынешнему "выяснению отношений" между Вашингтоном и Москвой.
Выше уже говорилось, что американцы в высшей степени прагматичны и расчетливы. Но при этом сами себя они считают идеалистами, а циничный, прожженный прагматизм в международной политике приписывают Кремлю. Они открыто провозглашают себя "незаменимым" мировым лидером, пытаются насаждать на всей планете Pax Americana, - но постоянно подозревают Россию в вынашивании неоимперских амбиций. Они уже не первое десятилетие непрерывно воюют, - но именуют себя миротворцами, а в агрессивности и нарушении мировой стабильности обвиняют Москву.
Наконец, они утверждают, будто "Россия понимает только силу", - не замечая, что говорят о себе. Они абсолютно зомбированы собственной пропагандой и шагу не способны ступить за пределы навязанных ею стереотипов, - но не видят этого, зато хором сокрушаются о бедных россиянах, якобы находящихся под тотальным идеологическим контролем властей, и стращают друг друга угрозой распространения этого контроля по всему миру.
Заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии Ричард Стенгел, курирующий по должности весь американский внешнеполитический агитпроп, в конце прошлого года выступал перед студентами и преподавателями журфака в Колумбийском университете в Нью-Йорке и заявил, что Россия "ведет не столько информационную войну, сколько войну против информации, войну против идеи правды". "Они хотят не столько внушить вам свою точку зрения, сколько заявить, что любые точки зрения... что вообще все и всегда искажается, и правды, которую можно было бы удостоверить, нет вообще", - утверждал он.
Это говорил человек, который год назад публично заявил мне, что американские факты - "факты", а российские - "фикция". Я его просил тогда прокомментировать те общеизвестные и бесспорные истины, что правительство Виктора Януковича на Украине было свергнуто без соблюдения конституционных норм и что бомбежки Сирии без согласия правительства этой страны нарушают международное право. Теперь же Стенгел договорился до того, что соблюдение одного из ключевых канонов американской журналистики - "сбалансированного отражения двух точек зрения" - в условиях нынешнего идеологического противостояния США с Россией не обязательно и даже вредно, поскольку "равновесие между правдой и ложью - это фальшивое равенство".
Госчиновнику от пропаганды, наверное, простительно веровать, будто он обладает монополией на правду и способен безошибочно отличать ее от лжи. Но Стенгел всю жизнь был журналистом и до прихода в госдеп возглавлял такое солидное издание, как журнал "Тайм". Уж кто-кто, а он-то должен был бы, по образному выражению Леонида Филатова, в сфере своей профессиональной компетенции "отличать незабудку от дерьма". Ан нет, идеологические шоры свет застят.
С пропагандой вообще ситуация анекдотичная. В Америке, по моему убеждению, пропаганда гораздо сильнее российской. Население - от элиты до рядовых обывателей - в нее свято верит. Но само этого не сознает, зато пребывает в полном убеждении, что во многих других странах, особенно постсоветских, граждане тотально оболванены.
Между тем как раз люди, имеющие за плечами советский опыт, не склонны доверять ничьей пропаганде - ни своей, ни тем более чужой. Вера американцев в идеологические клише их только раздражает, кажется им притворной, т.е. лживой. Дипломат одной из стран СНГ как-то в сердцах сказал мне об американцах: "Ладно бы они только с трибун вещали, как на партсобрании. Так ведь они и между собой так же разговаривают".
Получается парадокс. В принципе все - за честность. Но при этом одни верят в свою и чужую искренность, а другие - нет. И откуда же при этом взяться взаимопониманию и доверию?
Да что там доверие! Его и в хорошие-то времена между нами бывало не густо, а теперь и подавно. Ныне американцы уже снова бьют тревогу по поводу нехватки у них в стране людей, которые бы просто сносно знали и понимали Россию. В начале января об этом писала, например, "Вашингтон пост".
Казалось бы, что за проблема? В США сотни тысяч, если не миллионы граждан, с рождения владеющих русским языком, - от стародавних эмигрантов до переселенцев последних лет. Но вот, оказывается, объяснить властям своей новой родины, что и почему происходит на родине исторической, они толком не могут.
Меня это, честно говоря, не удивляет. У одного моего доброго московского приятеля дочка училась в том же Колумбийском университете. Я как-то раз поинтересовался ее мнением об однокашниках, и она сказала, что люди они в целом хорошие, но общаться с ними скучновато, поскольку мысли у них словно причесаны под одну гребенку. Дескать, у нас спроси десяток студентов, что те думают про Америку, и услышишь чуть ли не столько же разных мнений. А в Нью-Йорке такой же десяток будет пережевывать две-три мысли, причем не собственные, а заемные, общепринятые. И не только о России, но и по любому другому поводу, если только тот не затрагивает их личные интересы.
Собственные мои впечатления - схожие. Я лично знаком практически со всеми ведущими вашингтонскими специалистами по России, много лет с ними общаюсь и регулярно интересуюсь их мнениями и оценками по самым разным вопросам. По опыту знаю, что услышать от кого-то точку зрения, серьезно отличающуюся от общепринятой, удается крайне редко. Как правило люди - умные, знающие, опытные специалисты - мыслят в рамках того, что здесь принято называть "conventional wisdom", т.е. "расхожая мудрость", общее мнение. А если чем и разнятся, так уровнем осведомленности о настроениях и намерениях властей и степенью открытости в рассказе о них.
Обычная, а не политологическая русскоязычная среда здесь также не балует разнообразием подходов. В целом она поделена на "патриотов" и "западников", с огромным преобладанием последних. И те, и другие в оценке текущих событий опираются больше не на факты, а на свои убеждения и предубеждения, выкованные той же пропагандой. И спрашивать их всех по сути надо не "что знаешь", а "како веруешь"...
Конечно, политологи могут сознательно приберегать свежие да оригинальные мысли про запас. Они сами все люди пишущие и цену нестандартному мышлению понимают. Но сознают и то, что если слишком настойчиво плыть против течения, то можно и в "апологеты Кремля" угодить. Примеры подобного публичного наклеивания ярлыков здесь известны и для репутации губительны.
Как бы то ни было, для разговора о чувстве правоты более существенно, что американцы, на мой взгляд, вообще не склонны доказывать кому бы то ни было, особенно посторонним, эту самую правоту. Они не любят пустопорожних разговоров и тем более споров, а уж коли те возникают, склонны скорее слушать, чем возражать и твердить свое. Но молчание у них при этом, как я множество раз убеждался, совершенно не является знаком согласия.
В этом можно увидеть разные психологические корни. Например - пресловутый американский индивидуализм, привычку полагаться на собственные силы. А вместе с ней - и отсутствие внутренней потребности кому бы то ни было что-то объяснять и доказывать насчет себя, своих взглядов и своих правил.
Есть и еще одна любопытная психологическая установка. Однажды мне довелось присутствовать при разговоре двух приятелей-американцев "за жизнь". Один пожаловался, что поругался с женой, а другой в ответ спросил: "Тебе что важнее - быть правым или быть счастливым? Если счастливым, - так и не спорь". Подход, как я позже убедился, здесь очень даже распространенный.
Понимание того, что правда конкретна и индивидуальна, что она "у каждого своя", а некой всеобщей "универсальной" истины вообще не существует (что бы ни говорил на этот счет Стенгел), на мой взгляд, заложено у американцев даже исторически.
Страна их создавалась переселенцами, многие из которых бежали от преследований - от необходимости следовать чужой правде. И на новом месте они превыше всего поставили свободу. Прежде всего - свободу жить по-своему, верить (или не верить), как собственной душе угодно, поступать, как сам считаешь правильным. Все это предполагало и определенную терпимость к чужой свободе, чужому мнению, поскольку ясно было, что другие рассуждают точно так же.
В итоге свободу обоготворили. Она стала главной моральной ценностью, мерилом всех остальных. В ряде областей Конституция США прямо запрещает ее ограничивать. Получается парадоксальная ситуация: свобода ограничивает несвободу.
Казалось бы, всему этому можно только радоваться. Но и священникам, и полицейским известно, что свобода может быть направлена не только на благо, но и на зло, причинение вреда себе и другим. И Америка регулярно платит страшную кровавую дань, например, своей свободе купли-продажи стрелкового оружия. Но любые попытки хоть как-то обуздать эту свободу воспринимаются, как святотатство, и торпедируются. Удастся ли очередная такая попытка, только что предпринятая президентом Обамой, - бабушка надвое сказала.
Все это - чистая правда, причем достаточно самоочевидная. Но она настолько колет американцам глаза, что произносить ее вслух здесь не рекомендуется. Я как-то попробовал сделать это на брифинге в Белом доме и нарвался на скандал. Причем по сути поднятой темы со мной никто не спорил - табу есть табу, да и крыть было особо нечем. Просто огульно записали меня в идеологические диверсанты и поджигатели новой "холодной войны". Сами же американцы, начиная с Обамы, говорят в этом контексте о чем угодно - от психического здоровья нации до технических способов сделать оружие более безопасным, - но только не о "теневой стороне" свободы.
Стрельба по своим согражданам - лишь наиболее одиозное, но далеко не единственное проявление того внутреннего напряжения, в котором постоянно находится американское общество. Мне вообще чем дальше, тем больше кажется, что такие негативные черты характера местных обитателей, как своеволие, эгоизм, личная корысть - не оборотная, а самая что ни на есть лицевая сторона их свободы. Никто ведь не манит - и не едет - в Америку поработать на благо общества. Наоборот, подразумевается, а то и открыто говорится, что думать исключительно о собственной выгоде, делать для собственного преуспевания "всё, что не запрещено законом", - правильно и даже почетно.
Вот и получается, что "у каждого своя правда" и каждый любыми доступными способами отстаивает собственные узкие интересы - личные, групповые, корпоративные. А обуздывают всю эту стихию, с одной стороны, пропаганда, превозносящая преимущества "американского образа жизни" в сравнении с внешним миром, а с другой - жесткий закон, страх наказания.
Таким образом, по сути хваленая американская "власть закона" - всего лишь защитный механизм, выработанный обществом из-за того, что без него дикая вольница одержимых личным успехом людей, к тому же имеющих беспрепятственный доступ к оружию, просто опасна. Но все-таки реально работающую судебную систему я считаю высшим достижением американской демократии. Согласен с приятелем, высокопоставленным дипломатом, который мне в свое время сказал, что главное различие между Россией и США - в том, что в Америке люди в целом чувствуют себя защищенными, а у нас - нет. И этого не отменяет даже опыт всех и всяческих американских Фергюсонов...
Для нации индивидуалистов естественно, что с особым пристрастием здесь защищаются права и свободы личности. Для общества в целом это означает медленное, но неуклонное признание нормой все новых и новых социальных явлений, слоев и групп, которые прежде маргинализировались. Действующая администрация гордится, например, тем, что при ней по всей стране легализованы однополные браки.
Но возникает и встречная реакция, отстаивание традиционных ценностей. Американские консерваторы подчеркивают, что выступают от имени "морального большинства" населения страны. Сейчас фактическим выразителем настроений этой части общества стал Дональд Трамп - эксцентричный мультимиллиардер, ведущий борьбу за президентское кресло.
Его растущая популярность, поражающая и пугающая истэблишмент, во многом объясняется тем, что он на дух не приемлет и постоянно нарушает так называемую "политкорректность". Это одна из главных опор местной внутриполитической пропаганды, табуирующая все, что может обидеть, например, тех же маргиналов (недавно, кстати, в журнале "Атлантик" была напечатана интересная статья Грега Лукьяноффа и Джонатана Хайдта о том, до каких крайностей насаждение этой самой политкорректности доходит в вузах США).
В целом противники Трампа утверждают, что он своим поведением расшатывает основы общественного согласия и стабильности в стране, население которой и без того сильно поляризовано. Сторонники же его ликуют, что кто-то наконец осмелился сказать "правду-матку" в глаза самозванной либеральной "элите". Той, между прочим, можно напомнить еще и мысль Вольтера, приписываемую также одному из "отцов-основателей" США Патрику Генри: "Я не одобряю того, что вы говорите, но готов отдать жизнь за ваше право это говорить".
Как минимум со времен Великой французской революции идеалами социальной справедливости считаются наряду со свободой равенство и братство. Обама после терактов в Париже подчеркивал, что вся эта троица - "liberté, égalité, fraternité" - суть принципы, которые "мы тоже разделяем".
Однако, конечно, положение их в американском общественном сознании несравнимо. Свобода, воплощенная, в частности, в знаменитой Первой поправке к Конституции США, занимает центральное место в пантеоне местных ценностей, по сути считается краеугольным камнем всего общественно-политического устройства в стране. Равенство же подменяется паллиативами - "равенством возможностей" и равенством людей перед законом. Это, конечно, тоже дорогого стоит, но о каком реальном равенстве возможностей можно говорить в стране, где, по недавним оценкам, два десятка мультимиллиардеров богаче, чем половина населения? Да и психологически "быть как все" - не очень американский идеал: здесь все хотят быть "богатыми и знаменитыми", как на кино- и телеэкранах. А уж что касается братства, о нем вообще почти не принято упоминать, хотя положенное французами в его основу золотое правило морали - относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе, - в США тоже помнят и любят.
В жизни этот нравственный идеал практически недостижим, и при возникновении коллизий американцы как правило идут в суд. Соответственно и справедливость на практике понимается ими прежде всего, как результат взвешивания двух индивидуальных "правд" Фемидой. Понятно, что при таком подходе нет и не может быть концепции универсальной правоты, она всегда конкретна. Больше того, она может даже быть сомнительна, но все же признаваться обществом - как в нашумевшем деле "звезды" профессионального спорта О.Дж.Симпсона. Никто не сомневался, что он был виновен во вменявшемся ему убийстве, но суд его оправдал. Впрочем, возможно, как раз поэтому дело более чем двадцатилетней давности до сих пор не забыто...
В России с тех пор, как "погиб поэт - невольник чести", все знают и верят, что "есть Божий Суд,... есть грозный Судия, он ждет". Существует ли у американцев такое понимание высшей справедливости, судить трудно. Мне встречаться с ним в местной жизни не доводилось.
А говоря о справедливости земной, можно добавить, что если внутри собственной страны американцы еще худо-бедно соблюдают демократический принцип равенства, то во внешнем мире отвергают его напрочь. Там они как раз со своим "лидерством" беззастенчиво пытаются всех учить жить на свой американский манер. И, конечно, берутся при этом судить, в чем заключаются - для других! - благо и зло, справедливость и несправедливость. На это им много раз за последние годы публично указывал глава МИД РФ Сергей Лавров; серьезного ответа на этот упрек не было и нет.
Эти строки дописывались в тот день, когда Обама произносил свое прощальное послание "О положении страны". Доказывал главный и неизменный тезис всей вашингтонской пропаганды - что Америка - не только самая богатая и сильная, но и самая человечная и справедливая нация в мире.
Говорил складно, порой можно было заслушаться. Приходилось делать усилие, чтобы вспомнить, что президент - хромейшая из хромых уток. Что обращается он к Конгрессу, в котором большинство на дух не переносит ни его самого, ни его политику. И что все его прочувствованные слова - миражи, наподобие горбачевских.
Кстати, все обратили внимание, что даже в этой речи Обама с горечью признал, что ему за все годы президентства так и не удалось сплотить страну. Межпартийная идеологическая поляризация, недоверие населения к власти и окружающим при нем только усилились. Политологи с удивлением констатируют, что при первом темнокожем главе государства обострилась даже межрасовая напряженность.
При всем том, критикуя американцев и не признавая за ними монополии на справедливость, нам самим не худо почаще оглядываться на себя. В конце концов СССР тоже пытался навязывать внешнему миру свою правду. Известно, чем это кончилось.
Да и герой Бодрова, если я правильно помню, по сюжету выбивает у американца долги - деньги, которые тот зажал и не отдавал. Верит, что отстаивает справедливость, а сам - подобно скорее братку, а не брату - сражается по сути за ту самую "американскую" правду, которую отрицает.
Подписывайтесь на основные новости "РГ" в Telegram telegram.me/rgrunews