Анатолий Вишневский, директор Института демографии НИУ "Высшая школа экономики"
Сегодня в России пальма первенства по родам перешла к женщинам 25-29 лет. В Европе этот поворот наметился еще в 1970-х годах, у нас - с 1990-х. Что дальше? И есть ли выход из замкнутого круга: меньше рожаем сегодня - меньше будем рожать завтра?
Сдвиг рождаемости в старшие возраста произошел не только в России, во всех развитых странах. В той группе женщин (20-24 года), которая рожала больше всех, рождаемость снизилась. Но выросла и продолжает расти рождаемость у женщин 25 лет и старше, а начиная с 2008 года первенство перешло к женщинам 25-29 лет. Думаю, этот сдвиг продолжится. Молодые люди стали по-иному планировать жизнь. И время от времени звучат депутатские инициативы создать условия, чтобы опять начали активнее рожать детей молодые женщины. Может быть, если поднапрячься, этого и удалось бы добиться, но только на короткое время. Прежняя возрастная модель рождаемости не соответствует новой демографической и социальной реальности.
Тем временем, если проанализировать коэффициент суммарной рождаемости с 1990 года, то получается, что население России не воспроизводит себя. И существенно "нарастить" население за "свой счет", за счет рождаемости сейчас нереально. Даже если мы повысим рождаемость, столько, сколько в Китае, в Индии мы за короткий срок не нарожаем. При этом, к сожалению, мы сильно превосходим по уровню смертности очень многие страны и, соответственно, отстаем от них по продолжительности жизни. Например, по мужчинам - на 13-15 лет по сравнению с Францией или Японией.
Мы пропустили целый этап развития - так называемую вторую эпидемиологическую революцию, которая началась на Западе примерно на рубеже 60-70-х годов. Эпидемиологическая модель смертности у нас за 50 лет практически не изменилась, а у них изменилась очень сильно. Эта модель имеет два измерения: во-первых, соотношение основных причин смерти, от которых умирают люди, а во-вторых, что особенно важно, - возраст, в котором они умирают от каждой из причин.
Возьмите такую причину смерти, как рак. Во Франции в 2010 году средний возраст смерти от этой причины составлял у мужчин 75,5 года, у женщин - 78,2. А в России соответственно 66,4 и 68,6 года. За этим может стоять и то, что они позже заболевают, и то, что заболевание у них раньше диагностируют, и то, что лучше лечат, но так или иначе люди, даже если их настигло онкологическое заболевание, живут теперь намного дольше, чем прежде. А у нас этого нет. То же и с сердечно-сосудистыми заболеваниями.
Еще одна наша беда - смертность от внешних причин: убийств, самоубийств, аварий на дорогах, утоплений, отравлений, в том числе алкоголем. То есть проблемы нашей высокой смертности - это некий системный дефект. И пьянство, как многие думают, тоже не первопричина. Не водка виновата в пьянстве. Надо понять, почему люди пьют, и выстроить правильную алкогольную политику. У нас ее нет, а скажешь, что таковая нужна, вам обязательно возразят: нам нужна не алкогольная, а антиалкогольная политика. И думают, что сказали что-то умное. Пьянство в России - проблема, которая заслуживает того, чтобы ею занимались постоянно квалифицированные люди.
Помимо прочего, надо изучать успешный опыт других стран. Когда-то в Финляндии был такой же тип потребления алкоголя, как у нас. Но они с проблемой справились.
И, конечно, надо решать проблемы здравоохранения. У нас однажды, в 2009 году, расходы на него достигли 6 процентов ВВП, но мы с этого максимума быстро скатились. Причем эти 6 процентов включали не только государственные расходы, но и расходы населения. С год назад Россия впервые вошла в список благополучных стран, где средняя продолжительность жизни превышает 70 лет. В этом же рейтинге есть и данные о затратах на медицинские услуги на душу населения в разных странах в 2014 году в долларах. В Германии, Франции или Японии это 4,7 тысячи долларов на человека, в Англии - 3,7, в Италии - 3 тысячи. А у нас - 887 долларов. Например, поляки тратят не больше нашего, а результаты у них лучше. То есть дело не только в деньгах, но и в эффективности их использования. На что хочу обратить внимание. С 2004 года у нас тенденции смертности позитивные. Но это не основание для того, чтобы расслабиться: груз нерешенных проблем, как видим, очень велик. И к ним прибавляется еще она. Такой огромной стране, как Россия, нужны мигранты. А их прием приносит с собой много вопросов, которые тоже надо решать.