Гацалов: Настоящее искусство театра - то, что творится на твоих глазах

На Новой сцене Александринского театра прошла премьера спектакля "Новое время", современная версия судилища над Галилеем. Здесь же состоялся фестиваль "Новая пьеса для детей" (во второй раз, и на конкурс было прислано свыше 100 пьес со всей страны). Почему понтифик не может защитить Галилео Галилея? В чем кризис "детского жанра"? И что такое сегодня "театр"? Об этом - наша беседа с главным режиссером Новой сцены Маратом Гацаловым.

Почему вы решили поставить "драму идей", отказавшись от главного героя? В вашем спектакле "Новое время" о Галилео Галилее на сцене только говорят, самого его не видно. Это потому, что сегодня нет героя?

Марат Гацалов: Галилей, как известно, совершил открытие, изменившее судьбу человечества. До тех пор ученые рассматривали Землю неподвижной, надежной опорой, он же доказал, что нет никаких опор - все подвижно. Наступило время нового знания, время пересмотра всех прежних истин и рождения новых.

Написанная по заказу Александринки пьеса замечательного петербургского драматурга Татьяны Рахмановой - об этом поворотном пункте в истории человечества. Да и разговоры о героическом, как мне кажется - из какой-то прошлой системы координат: жестко иерархической, четко выстроенной - когда есть деление на черное и белое, на героев и антигероев. Сегодня хочется более сложного взгляда на человека - история учит нас тому, что не все так однозначно, как представляется на первый взгляд. А спектакль, на самом деле - о внутренней свободе. О том, как человек совершает поступки не потому, что это его осмысленный выбор, а потому, что он является рабом существующих внутри него систем - освободиться от них невероятно сложно.

В пьесе четыре персонажа - Ученый, Философ, Торговец и Папа Римский. И именно Философа, интеллигента в кубе, вы сделали палачом, смакующим пытки. Почему же?

Марат Гацалов: Потому что именно он отвечает в нашей истории за идеологию - и в своем желании защитить породившую его систему способен дойти до жестокости. Он ведь, по сути, инквизитор, палач. Это и есть фашизм - когда душатся сомнения, когда нет возможности мыслить иначе, не как все, нет возможности задать вопрос "почему так, а не иначе". Наш Философ - из узнаваемой породы людей, которые вообще против того, чтобы люди задавались какими-либо вопросами.

Но почему, вопреки исторической правде, именно понтифик вызывает наиболее уважение и сочувствие у зрителей? Он - единственный реальный герой, мучающийся, сомневающийся - до последнего отстаивает Галилея.

Марат Гацалов: В "Новом времени" Папа Римский воплощает образ человека, наделенного властью, но одновременно и являющегося заложником системы. Понимая, что Галилео Галилей прав, он не может встать на его сторону - Папа вынужден защищать структуру: если он не будет этого делать, произойдет непоправимое, начнется хаос: "Люди не хотят сложности мира, им нужна простота, внятность".

В "Новом времени" на сцене десятки сварных ферм, похожих то ли на металлодетекторы, то ли на кубические решетки, изображенные Леонардо да Винчи…

Марат Гацалов: Пространство спектакля наталкивает на множество ассоциаций - с абсолютно пустой библиотекой, с кладбищем, бог знает с чем еще. К такой неоднозначности я и стремился. Но прежде всего я имел в виду, конечно, мемориал жертвам Холокоста в Берлине, символизирующий безумие, в которое погрузился немецкий народ в 30-40-е годы прошлого века.

Сегодня все чаще режиссерам и сценографам хочется выбить зрителя из зоны комфорта. Ваш спектакль работает на тот же дискомфорт.

Марат Гацалов: Поверьте, это отнюдь не было самоцелью. И вообще - дискомфорта-то легко добиться, а вот погрузить зрителя в непривычную для него ситуацию, дезориентировать, чтобы прорваться к новому качеству восприятия- это куда более сложная и интересная задача.

Прежде, о театре говорили: это - театр Товстоногова, это - театр Владимирова, Плучека, Ефремова, Захарова и т.д. А современный театр становится площадкой для проектов кочующих режиссеров, работающих в разных стилях.

Марат Гацалов: Почему нет? Зачем надевать шоры, загоняя себя в узкий "коридор", занимаясь только современным танцем или только документальным театром, или только психологическим. Сегодня театральный спектакль может напоминать инсталляцию, которую вполне можно выставить в галерее современного искусства, - а может быть похож на музыкальное произведение, написанное композитором для исполнения в концертном зале. Современный театр многообразен и всеяден. И что отличает все премьеры Новой сцены - пожалуй, принципиальная непохожесть всех наших спектаклей друг на друга. Прошло время театров с монолитной афишей: мы - за максимальное репертуарное разнообразие.

Вам так важен эффект неожиданности?

Марат Гацалов: Да, и я надеюсь, что за три года работы Новой сцены мы добились того, что зритель приходит к нам с запросом на неизвестное - наша публика любит и хочет рисковать. Не считывать привычные культурные коды, а пытаться узнать нечто новое - о театре, о себе, наконец, о жизни. При этом мы вовсе не стремимся создать Новой сцене имидж театра для избранных - мы максимально открыты для любой публики. Когда я только начинал работать в Петербурге, думал, что на Новую сцену будет ходить в основном молодежь. Но сегодня у нас очень разный зритель…

Все-таки, что такое для вас сегодня театр?

Марат Гацалов: Чем меньше мы понимаем, что такое театр - тем лучше. Главное - не загонять его в рамки. Пусть театр будет живой, меняющей очертания и характеристики материей. Неизменно одно: и во времена древних греков, и в век Шекспира, и сегодня театр - это то, что происходит здесь и сейчас. Театр, который был вчера, мог быть прекрасен - но он был вчера. А настоящее искусство театра - то, что творится на твоих глазах.

Руководя в свое время в Москве "Мастерской на Беговой", вы проводили "детскую" лабораторию. В Петербурге взялись за фестиваль. Вы в поиске - чего?

Марат Гацалов: С детским театром в России полный швах - им, по большому счету, никто всерьез не занимается. Принято считать, что детей не обманешь, но практика доказывает, что это вранье. Еще как обманешь, и обманывают - бесконечно, повсеместно, цинично! Чтобы разговаривать на равных с современным ребенком, театр должен найти адекватный его сознанию язык - понять его внутренний мир, его страхи, переживания, желания. Вместо этого ему скармливают откровенную пошлятину - мол, это же дети, зачем напрягаться?
Но дело, разумеется, не только и не столько в хорошем вкусе создателей спектаклей возрастной категории "6+". Дети, выросшие в эпоху интернета, совершенно по-другому воспринимают окружающую реальность. Почему спектакль Андрея Могучего "Счастье" идет в Александринке при полных аншлагах уже четвертый сезон? Он предложил принципиально новый способ взаимосвязи с маленьким зрителем. Нужно расширять границы детского театра. Одно из сильнейших впечатлений этого года на фестивале "Новая пьеса для детей", который курирует шеф-драматург Новой сцены Екатерина Бондаренко, - читки пьес, написанных подростками 15-17 лет. Юный зритель из пассивного соучастника превращается в соавтора…

Весной Александринский театр приедет на гастроли в Москву. Новая сцена покажет четыре спектакля - "Теллурию", "Новое время", "Макбета" и "Землю". Понятно, что выбор не случаен.

Марат Гацалов: Прошлой весной мы показали в Центре имени Мейерхольда два спектакля, "Камера обскура" и "Экспонат/Пробуждение", которые были выпущены в самый первый сезон Новой сцены и, что невероятно приятно, номинированы на "Золотую маску" (постановка Анны Абалихиной "Экспонат/Пробуждение" удостоилась двух наград, в том числе, как лучший спектакль современного танца).

Теперь мы возвращаемся в ЦиМ с главными премьерами двух сезонов - и по этим спектаклям можно понять, в каком направлении мы движемся. "Земля" Максима Диденко продолжает начатый "Экспонатом" курс в сторону невербального, пластического театра - этим спектаклем мы представляем в Москве молодых артистов Новой сцены, владеющих разными театральными техниками. В "Макбете" лидер новой волны польской режиссуры Кшиштоф Гарбачевский демонстрирует, как плодотворно театр может взаимодействовать с медиатехнологиями. "Теллурия" продолжает традицию спектаклей Александринского театра по большой русской литературе.

Откроем же мы гастрольную декаду моей последней премьерой - "Новым временем", современной версией судилища над Галилео Галилеем.