04.02.2016 11:55
    Поделиться

    В Калмыкии вспомнили годы депортации в Сибирь

    Жители Калмыкии рассказали, как Сибирь проверила на прочность дружбу народов
    В марте 2016-го исполняется 60 лет реабилитации калмыцкого народа - 17 марта 1956 года был принят указ, снявший ограничения со спецпоселенцев из Калмыкии. Огульно обвиненные в борьбе против советской власти и пособничестве фашистам, переселенные из южных степей в холодную Сибирь, получившие клеймо врагов народа калмыки смогли не только выжить и не сломаться, но, главное, не озлобиться. Наоборот, жертвы депортации с благодарностью вспоминают простых сибиряков.

    Первая любовь

    - Нехорошие слухи ходили еще до начала операции "Улусы" - именно так назывались готовящиеся зимой 1943-го мероприятия по депортации, - рассказывает историк Владимир Убушаев, переживший депортацию в семилетнем возрасте. - Мы жили в хотоне (селении - прим. ред.) Иван-Караул и мой дед, подсчитав машины и военнослужащих, прибывших в окрестности, велел женщинам сшить большие мешки и собрать в них теплую одежду. Думаю, это нас и спасло, иначе мы бы замерзли по пути в Сибирь.

    Депортированные семьи вывозили к железнодорожным станциям на американских "студебеккерах", не боявшихся степного бездорожья, и пересаживали в вагоны-теплушки. А уже за Уралом порой происходили удивительные встречи.

    - Председатель президиума Верховного совета Калмыцкой Республики Эренжен Сангаев рассказал мне такую историю, - вспоминает Владимир Убушаев. - Когда он был первым секретарем улан-хольского улускома, то есть райкома партии, ему поручили арестовать и отправить в Сибирь знатного калмыцкого дворянина-зайсанга Джогу Эрниева. Со временем зайсанг стал в ссылке председателем колхоза, который большей частью состоял из высланных кулаков. Узнав от железнодорожников, что на станции ожидают прибытие состава с депортированными калмыками из его родных краев, Эрниев собрал несколько мешков картошки и муки и поехал встречать земляков. А когда поезд прибыл и стало известно, что среди депортированных находится секретарь улускома с семьей, зайсанг отправился искать его по вагонам. Сангаев узнал об этом и спрятался под нарами. Эрниев его нашел, обнял и укорил: "Что ты прячешься, дурак? Я же понимаю, что ты арестовал меня не по своей воле, а выполняя приказ сверху. Я знаю, что у тебя большая семья. Вот привез вам картошки и муки".

    Семья Владимира Убушаева поселилась в селе Нижний Коен. Русский язык ему помогли выучить сверстники, да так, что ссыльный окончил школу с серебряной медалью и поступил в Новосибирский пединститут на исторический факультет.

    После реабилитации Владимир Убушаев задержался в Сибири, чтобы уладить сердечные дела: его первой любовью была однокурсница, чемпионка Новосибирска по художественной гимнастике Нина Ульянова.

    - Потом я уехал в Калмыкию, а Нина - в Караганду, и связь потерялась, - вздыхает Владимир Убушаев.

    Зато со школьными и студенческими друзьями он поддерживает отношения до сих пор, и о Сибири, где прошла ссылка, Владимир Убушаев вспоминает с ностальгией, как когда-то тосковал о родине.

    - Меня в Сибири и сейчас ждут. Иван Фоминых, Гена Колмаков, Тамара Теремихина (Ремова), - с улыбкой перечисляет Владимир Убушаев старых друзей. - И сибиряки ко мне в гости приезжают. И их дети.

    "Людоеды" и киржаки

    Евдокии Куваковой в 43-м было пять лет, она жила с мамой, братом и сестрами в селе Шарнуты и прекрасно помнит ранее утро 28 декабря, когда в дом постучали автоматчики. Военные объявили о выселении и велели собираться, но, увидев, в какой ступор впали от такой новости хозяйка и дети, сами собрали им теплую одежду, забили корову и загрузили мясо в дорогу.

    В селе Таловка на Алтае семья Евдокии Куваковой поселилась в зажиточном доме Будюкиных. Киржаки - так их называли местные - Будюкины приняли постояльцев неожиданно хорошо.

    - Нам отдали большую комнату, а сами хозяева разместились в кухне у выхода. Уже позднее выяснилось, что кто-то распустил слух, будто из Калмыкии привезли дикарей-людоедов. Будюкины в это не верили, но на всякий случай все-таки решили жить там, откуда можно быстро выскочить на улицу. Позже мы вместе с ними смеялись над этими глупыми страхами, - улыбается Евдокия Кувакова.

    Две семьи быстро сдружились. Сибиряки и калмыки ели за одним столом. Чтобы хоть чем-то отблагодарить хозяев, мать Евдокии начала шить, а дети всячески помогали по хозяйству.

    - Сибиряки - народ добрый и отзывчивый. У меня была старшая подруга Аня Шишкина. Она меня в школу водила. А однажды сибирячка спасла мне жизнь, не побоявшись отогнать коромыслом напавшего на меня огромного одичавшего пса, - говорит Евдокия Кувакова.

    Позднее она устроилась на работу в швейную мастерскую. Мастер - бывшая белошвейка Марта, тоже из ссыльных поволжских немцев - обучила девушку секретам ремесла и главному принципу хорошей портнихи: надо все делать красиво, чтобы самой нравилось. Так в Сибири начиналась карьера будущего руководителя Элистинской трикотажной фабрики.

    Большое счастье

    Председатель Союза репрессированных народов Калмыкии Борис Очиров в память о депортации открыл в Элисте уникальный музей, ставший частью мемориального комплекса "Исход и возращение". Музей разместился в двухосном вагоне-теплушке. Именно в таких калмыков вывозили в Сибирь.

    Среди экспонатов вагона-музея есть печка-буржуйка, благодаря которой в пути удавалось хоть как-то отапливать холодный вагон. На стене висит домбра, поддерживавшая калмыков в самые тяжелые минуты. А напротив двери стоит старый стол, привезенный из сибирской ссылки. Его хозяин, умирая, завещал жене передать стол в музей.

    - Нас высадили из поезда в городе Купино Новосибирской области и оттуда развозили по окрестным колхозам, - продолжает свой рассказ Борис Очиров. - Поначалу на новом месте было непросто, ведь нас объявили врагами народа. Но калмыки не отчаивались. Моя мать говорила так: "Под этим голубым небом, под этим желтым ярким солнцем, на этой тленной серой земле прожить еще один день - большое счастье".

    Прожитых дней под холодным сибирским солнцем становилось все больше. Местные, поняв, что переселенцы - такие же люди, как они, помогали чем могли, порой делясь последним.

    - Я подружился с сибирскими мальчишками. Мы любили играть в лапту, вместе бегали за девчонками, а бывало, и дрались улица на улицу. Потом я научился фотографировать и стал единственным фотографом в округе. Ох, как меня зауважали! - смеется Борис Очиров.

    В некоторых семьях дружба перерастала в большее: сибиряки брали в жены калмычек, а депортированные калмыки - сибирячек. Тогда на свадьбе шутили: мол, степняк женился на картошке. Но когда от смешанного брака рождался ребенок, радовались все.

    Дословно

    - Я помню, как в вагоны набивали по несколько десятков человек, - рассказывает Борис Очиров. - В пути люди нередко погибали от истощения и холода, и место освобождалось. Мертвых грузили в специальные "нулевые" вагоны. С одним из таких вагонов связана жуткая история. Девятилетний мальчишка выскочил на станции за дровами без разрешения конвоиров. За это его заперли на ночь с мертвецами в "нулевом" вагоне. Когда утром мальчика выпустили, он весь поседел.

    Поделиться