Масленников: Антикризисный план должен стать "искусством возможного"
Сейчас уже всем ясно, что неизбежны корректировки бюджета-2016, "поплывшего" вслед за нефтью и курсом валют. И они зависят от содержания антикризисного плана. Работа над ним идет полным ходом. Вероятно, к середине февраля он будет готов к исполнению. Пока просматривается симбиоз мер, требующих определенных финансовых ресурсов и действий, дополнительной нагрузки "здесь и сейчас" на госказну не налагающих.
С финансами примерно понятно - "день простоять и ночь продержаться". Поставить подпорку в 310 миллиардов рублей региональным бюджетам (по итогам-2015 76 из них сведены с дефицитом). Удержать автопром от самораспада (уровень загрузки мощностей в нем около 40 процентов, что уже критично). Помочь агробизнесу укрепить продовольственную безопасность. А еще докапитализировать фонд развития промышленности и завершить эту же операцию с банками. Все цели имеют социальное измерение. Ясно также, что немалая часть мер окажется "подвешенной" по источникам - их придется отыскивать по ходу исполнения бюджета. Уже заложенный в нем антикризисный фонд тоже будет, видимо, распределен не полностью - с "заначкой" в несколько десятков миллиардов рублей. Страховка же доходной части бюджета задумана приватизацией госпакетов, скорее всего "Роснефти", "АЛРОСА" и "Башнефти", текущая рыночная капитализация которых позволяет рассчитывать на 700 миллиардов рублей.
Теперь что касается действий. Они по сути должны стать драйверами приспособления к "новой реальности", имя которой структурный кризис. По этому поводу обещан целый раздел антикризисного плана, ориентированный на среднесрочный результат. Кое-что, как, например, меры поддержки малого предпринимательства, уже публично обозначено, вызвав заинтересованную реакцию у бизнеса (повышение порога "упрощенки" до 120 млн рублей, продление ЕНВД за пределы 2018 года, единый вычет по налогу на имущество, льготные условия на аренду госсобственности и т.п.).
По "гамбургскому счету" - это конкретизация структурной повестки правительства, в целом сформулированной в основных направлениях его деятельности по 2018 год включительно. Сюда же следует отнести анонсированный минэкономразвития аудит издержек инфраструктурных монополий (первый кандидат - РЖД). И вообще госкомпаний. Добавим сюда запускаемую в этом году в пилотном режиме оценку фактического воздействия нормативно-правовых актов на деловую активность. Примеров таких инициатив немало, и это уже позитивный признак.
Но вопросов еще больше. Так, необходимость докапитализации ВЭБа (на 150 - 200 миллиардов рублей в этом году) понуждает задуматься об эффективности институтов развития и, строго говоря, его актуальных приоритетах. В свою очередь сохраняющаяся неясность по полной индексации пенсий (цена вопроса в сотни миллиардов рублей) ставит перед необходимостью определиться, как "доводить до ума" пенсионную систему, когда начинается реальное сокращение экономически активного населения (по оценкам до миллиона человек в ближайшие два года).
Ожидать ответов на это только в антикризисном плане означает впадать в безразмерный оптимизм. Если на "выходе" сложится перечень первоочередных структурно-политических мер, это уже шаг вперед, создающий основу для новых мотиваций субъектов экономики "вдолгую". Поскольку речь идет об управлении среднесрочными и долгосрочными рисками, число которых отнюдь не убывает. Экономическая политика при этом как раз и оказывается тем самым умением балансировать возможное и необходимое. Что, повторю, дело в нынешних условиях нелегкое.
Тем более когда сетка координат принятия решений постоянно сбивается. Год начался с явного ухудшения глобально-хозяйственных метеоусловий. Рынки, нефтецены и валютный курс обнаружили такую сверхволатильность, что прогнозы-2016 уже мало кого впечатляют. Анестезия к спорам о десятых долях процента динамики ВВП столь же скоропреходящая, как и "заморозка" по ходу визита к стоматологу. Ноющий болевой синдром возвращается воспоминанием о среднесрочных ожиданиях, когда даже при лучшем "раскладе" (то есть без санкций и низких цен на Urals) экономика до конца десятилетия оказывается запертой в своего рода 2-процентном "гетто". При этом уверенное исполнение государством взятых на себя социальных, оборонных и прочих обязательств требует минимум 3,5 - 4 процента.
Пару лет назад сложился консенсус-диагноз, равно разделяемый и экспертным сообществом, и правительственными аналитиками: текущая жидкоуглеводородная модель развития свой ресурс исчерпала. Но практических последствий оказалось не слишком много. В "зачетной" книжке, пожалуй, можно проставить таргетирование инфляции (4 процента - цель в 2017 году) и плавающий курс. В принципе это уже приоткрытая дверь в другую экономику.
Денежно-кредитный авангард ушел в отрыв. Но скорость перезагрузки бюджетной политики, особенно в повышении эффективности госрасходов и готовности изменить их структуру, оставалась весь 2015 год как бы нейтральной. Теперь предстоит наверстывать. И это уже из разряда необходимого.
Однако объявленное 10-процентное сокращение расходов бюджета вряд ли позволит сэкономить более 0,5 триллиона рублей. Так что ждем антикризисный план. Он как раз и должен стать "искусством возможного".