Про собрание Владимира Семеновича Голенищева (1856-1947), легендарного египтолога, именем которого назван научный центр в Париже и к 150-летию которого в саду у Каирского музея поставлен мраморный бюст, наслышаны, как правило, только специалисты. Меж тем именно его коллекция египетских древностей, насчитывающая около 6000 экспонатов, которую Владимир Семенович собирал тридцать лет, и превратила Музей изящных искусств имени Александра III уже в момент открытия в 1912 году из учебного музея слепков и копий в музей мирового уровня.
Собственно, нынешние египетские залы ГМИИ им. А.С.Пушкина - это часть его собрания, доступная публике. И все раритеты здесь, будь то знаменитые фаюмские портреты, или косметическая ложечка в виде плывущей девушки с лотосом, без упоминания которой не обходится ни одна экскурсия, даже виртуальная, коптские ткани или комплекс рельефов из гробницы Иси, - это вещи, которые Голенищев купил во время своих путешествий по Египту, на французских и немецких аукционах, иногда - даже на Невском проспекте. Можно сказать, он был счастливчиком, этот Голенищев. Ну, кто еще, заглянув по случаю в антикварный магазин на Невском (по иной версии - увидев в проезжающей телеге с вещами на продажу приоткрывшийся свиток), обнаруживает там папирус с "Гимном царским диадемам"? И кто еще может с ходу понять, какого уровня находка перед ним?
Так вот, среди памятников мирового уровня, которые приехали в 24-х ящиках из петербургского дома Голенищева в еще только создававшийся Музей изящных искусств в 1911 году, был и скульптурный портрет фараона Аменемхета III. Почти точно такой же хранится в Эрмитаже. Эрмитажная статуя фараона сделана из черного гранита, скульптура из ГМИИ им. А.С.Пушкина - из базальта. Эрмитажная - высотой без малого 90 сантиметров, а сбоку на основании выбиты иероглифы с именами фараона, бога Ра и богини Нехбет - в образе птицы-коршуницы. Базальтовое изваяние фараона из коллекции Голенищева - почти в три раза меньше, 29 сантиметров. И здесь лицо фараона выглядит более резким, напряженным, оно похоже не на маску верховного правителя, а на портрет властного немолодого человека.
Вряд ли мы узнаем, встречались ли эти портреты в одном пространстве при жизни Аменемхета III или хотя бы при правлении его династии - все-таки сорок (!) веков, которые пролегли между нами, не шутка. Аменемхет III был шестым царем в 12 династии эпохи Среднего царства. Это почти как наш XIX век, только в обратную сторону - до нашей эры. Он правил в 1853-1805 годах до н.э. Но в наше время, да и при жизни Голенищева, эти статуи никогда не показывались вместе. Можно сказать, что они встретились в Москве на юбилейных торжествах в честь 160-летия со дня рождения Голенищева (куратор выставки Ольга Васильева). Если учесть, что в ГМИИ до сих пор нет ни бюста, ни просто памятной доски в честь замечательного ученого, чья коллекция стала одним из краеугольных камней музейного собрания, то эта встреча портретов древнего царя из двух крупнейших российских собраний, московского и петербургского, - выглядит как дипломатическая встреча двух эпох, двух музеев на высшем уровне. Будем считать - для подготовки к созданию памятного знака в музее в честь Голенищева.
Естественно, вопрос - почему на юбилей Голенищева "приглашена" именно скульптура Аменемхета III из Эрмитажа. Тут надо пояснить, что в Эрмитаже Голенищев был хранителем древнеегипетских и ассирийских памятников - "сверх штата", иначе говоря - без оплаты, почти двадцать лет. Он был первым, кто систематизировал и составил каталог египетских древностей в Эрмитаже. И как человек основательный и увлеченный, по ходу работу обнаружил много интересного. Так, он догадался сравнить эрмитажный портрет Аменемхета III (который, как мы помним, подписан) со скульптурой из своей коллекции и с лицами сфинксов из города Таниса, доказав, что перед нами во всех случаях - одно лицо. А заодно и то, что и сфинксы, и скульптуры изображают не обобщенные маски, а вполне конкретных правителей эпохи Среднего царства. Так что Аменемхет III оказался одним из "проводников" ученого к временам древности.
Сложнее объяснить, почему нет памятной доски в честь ученого. Да, Голенищев не дарил свою коллекцию, а продал ее государству, когда семья оказалась на грани разорения в 1908 году, после краха Среднеуральского золотопромышленного акционерного общества. Но продал за очень умеренную сумму, как отмечали эксперты. Для него главным было, чтобы коллекция осталась в России - при том, что у него были очень выгодные предложения от зарубежных покупателей. Приобретение его собрание древностей специально обсуждала Государственная Дума в 1909 - для помещения их "в Музее изящных искусств имени императора Александра Ш на вечное хранение". Кроме того, ученому была обещана пожизненная пенсия. Но понятно, что после революции 1917 года никакой пенсии он не получал. Собственно, именно поэтому Голенищев, живя во Франции, стал искать место в зарубежных университетах. Откликнулся - Каирский университет Фуада I. Так русский ученый оказался у истоков академической египтологии …в Египте. Со своим 20-летним опытом работы в Эрмитаже он был полезен и Каирскому музею, участвовал в работе над его сводным Каталогом.
О Голенищеве в кругах востоковедов до сих пор рассказывают легенды. О "голенищевском сундуке" с тысячами карточек с древнеегипетскими словами и примерами их использований в текстах… О том, как он самостоятельно выучил древнеегипетский и коптский языки, как блестяще владел арабским... Знал, говорят, тринадцать языков. О том, как он мог "с листа" читать древнеегипетский текст любой сложности... О его неопубликованной работе над синтаксисом древнеегипетского языка… О том, как везло ему в поисках древностей и как щедро делился он своими находками с коллегами-учеными.
Среди тех ученых, чьи имена вписаны в историю мировой науки, имя Владимира Голенищева - одно из достойнейших. Памятная доска ему лично, конечно, не нужна. Ему и научные степени были не нужны - он этим даже не озаботился. Его авторитет ученого не на том зиждился. Памятная доска нужна нам - чтобы напомнить, какого уровня таланта и образования люди воспитывались и работали в России. Чтобы было к чему стремиться… Но в бурных дебатах вокруг монументальной пропаганды это имя даже не упоминалось. Не странно ли?
Текст публикуется в авторской редакции и может отличаться от вышедшего в номере "РГ"