Почему Берлинский кинофестиваль обходится без русских фильмов

"Сейчас в России просто не было подходящих картин, которые мы могли включить в конкурсную программу", - ответил директор фестиваля Дитер Косслик на вопрос нашего корреспондента в Берлине Анны Розэ. В какой мере это так?

Для справки: еще в 2000 году в программах Берлинале были показаны такие заметные фильмы, как "Русский бунт" Александра Прошкина, "Пугало" Александра Котта, "Страстной бульвар" Владимира Хотиненко, "Подвиги Геракла" Сергея Овчарова, "Ворошиловский стрелок" Станислава Говорухина, "Земля обетованная. Возвращение" Александра Рехвиашвили. Затем доля наших картин неуклонно падала, и русское кино было представлено в побочных программах либо короткометражками, либо анимацией, либо любительскими "диссидентскими" видео уровня скандального ролика о разогнанном гей-параде в Москве 2006 года. Из мастеров и перспективных режиссеров в Берлин пробились Александр Зельдович, Игорь Волошин, Павел Бардин, Анна Меликян, Анна Фенченко, Андрей Зайцев, Элла Манжеева и вот теперь - Михаил Местецкий. Но никто из них не был удостоен чести бороться за главные призы фестиваля в его конкурсе.

Конечно, на вопрос о том, объективна ли взыскательность берлинских отборщиков, нет простых ответов. В числе произведенных в России 2015 года почти ста игровых картин действительно не было шедевров, способных перевернуть весь ход киноискусства. Но их уже много лет подряд не было и в мировом кино - а фестивали продолжают функционировать. Они вообще живут не шедеврами - они показывают панораму современного мира, какой ее видят талантливые мастера разных стран.

Были в России за последние годы интересные в этом смысле картины? Бесспорно. Были даже такие, что непосредственно касаются общей для Германии и России истории - и трудно объяснить, почему внимание отборщиков Берлина не привлекла, например, такая картина, как "Искупление" Александра Прошкина о послевоенном синдроме в СССР, где затронуты больные темы отношений между русскими и немцами. Зато этот фильм потом был приглашен Всемирным фестивалем в Монреале и получил там приз за художественный вклад. Или "Милый Ханс, дорогой Петр" Александра Миндадзе, где предвоенный СССР увиден глазами немецких специалистов, которые затем придут в его пределы уже как завоеватели, - серьезное и всегда актуальное исследование общественных настроений, предваривших начало Второй мировой войны. Эти картины не соответствуют высокой планке, заданной Берлинале? Но после просмотра всей конкурсной программы Берлинских фестивалей не я не раз с горечью думал о том, что абсолютное большинство показанных там картин по своим художественным качествам сильно уступали иным отвергнутым российским фильмам. Внимательное штудирование программы этого года также заставляет предположить, что ее уровень, мягко говоря, не будет олимпийским. Стало быть, причины столь удивительной взыскательности только по отношению к российскому кино лежат в какой-то иной области. Неприязнь фестиваля к России, обусловленная политической конъюнктурой? Уверен, что нет: верить в теории заговоров - удел либо недалеких, либо плохо осведомленных. Здесь мотив чисто субъективного свойства.

Вспомним, как и когда началась размолвка Берлинале с русским кино. Она началась с назначением на пост директора Дитера Косслика, который сменил энтузиаста киноискусства, признанного аса фестивального движения Морица Де Хадельна. Если прежде программы восточноевропейских стран отбирал знаток нашего кино Ганс Шлегель, то Косслик поручил это дело некоему Николаю Никитину, эмигранту. А тот, судя по всему, своей селекцией наших картин стремится не столько показать сегодняшний день российского кино, сколько оправдаться в собственных глазах: мол, не зря я все-таки свалил с этой помойки!

В этом нет ничего экзотичного - довольно расхожий эмигрантский синдром. Но именно поэтому в 2000-х годах Россия в Берлине если и была представлена, то в большинстве чисто маргинальными фильмами, невесть где откопанными Никитиным сообразно своим вкусам, представлениям и склонностям. Так, в 2003 году был отобран полулюбительский мусорный "Ледоход", снятый в московской гей-тусовке, в 2004-м - картина о нежных чувствах московского интеллигента к приезжему пацану-калмыку "Я люблю тебя" и дебютная картина Тани Деткиной "Пакостник" с элементами триллера. Кто такая Таня Деткина, в российском кино никто не знает и теперь, не делают погоды в российском кино и авторы фильма о любви москвича к калмыку. Список картин, действительно невесть на какой помойке найденных Никитиным и показанных в Берлине, можно продолжать долго, но даже если делать поправку на неизбежную субъективность выбора, ясно, что никакой картины русского кино эти произведения дать не могут. И ясно, что такой задачи берлинский отборщик перед собой не ставит. Характерно, что большинство отобранных им фильмов не входят даже в "длинные списки" российских национальных кинематографических премий "Ника", "Золотой орел" и "Белый слон": они в России попросту неизвестны.

Так что ответ Дитера Косслика на вопрос нашего берлинского корреспондента Анны Розэ, почему в Берлин так редко отбирают фильмы из России, звучит как минимум неубедительно: "Я не знаю, почему их не отбирают, но это точно не из-за содержания, которое нам не подходит".