Прошло 14 лет со дня смерти выдающегося комика Спайка Миллигана

Сегодня исполнилось четырнадцать лет со дня смерти выдающегося писателя, поэта, актера и сатирика Теренса Алана "Спайка" Миллигана. В нашей стране, к сожалению, о нем известно до обидного мало, однако хочется надеяться, что радость от знакомства с его творчеством еще только поджидает многих любителей юмористической эстетики Британских Островов. Неожиданно уроженец Индии еще колониальных времен, выросший в Англии, несказанно любивший Австралию, куда со временем перебрались его родители, отказавшийся от гражданства Соединенного Королевства в пользу Республики Ирландия, он безоговорочно считал себя ирландцем, откуда был родом его дед по отцовской линии. Такой непростой во всех отношениях человек тем не менее сумел стать слезами и смехом туманного Альбиона. На следующий день после его смерти британская газета The Daily Mirror посвятила ему целый номер без каких-либо изъятий. Поговаривают, что такой чести во второй половине двадцатого века удостоился только сэр Уинстон Черчилль.

Британский журналист Майкл Паркинсон, вспоминая Спайка Миллигана, как-то припомнил одну грустную мысль: когда комик умирает, единственное, что остается от него - это эхо забытого смеха. И добавил, что в данном конкретном случае волны будут создавать эффект вибрации гораздо дольше, чем обычно. В силу ряда причин: любимец публики и непревзойденный остряк стал автором ряда замечательных "взрослых" книг и столь же очаровательных произведений для детей в жанре "поэзии бессмысленности" уровня великих предшественников - Эдварда Лира, Льюиса Кэролла и других. За его авторством вышло также семь книг о смысле жизни через призму личного опыта участия во Второй Мировой войне. Будучи вдохновителем и бессменным автором популярнейшей юмористической радиопередачи The Goon Show на ВВС и участником абсурдистского телепроекта "Q", он, по словам самого Майкла Пэйлина, в далеком 1969-м оказал мощнейшее влияние на участников "Монти Пайтона", проекта несравнимо более известного за пределами Великобритании. Блестяще освоив на лету совершенно новый, телевизионный формат шоу, эти самоназванные "простаки-недотепы" проторили дорогу, между прочим, и "Черной змее" (Blackadder), давшей начало юмористической школе следующего поколения, выкристаллизовав огромные таланты Стивена Фрая, Хью Лори, Роуана Аткинсона и других.

Британский юмор может быть уничтожающим, блестящим, обаятельным, но очень жестоким и беспардонным, стоит только перевести реплики на другой язык и вложить их в уста других людей. Спайк это прекрасно чувствовал и понимал. Сознательно или нет - но он вырастил в себе типичного ирландца, человека с тяжелой судьбой и непростым характером, которому хочется рыдать, глядя вокруг себя и вовнутрь, но на деле приходится лишь добродушно посмеиваться, прекрасно понимая, что своими муками заслужил это право. И подтрунивает он, прежде всего, над собой, приглашая к этому увлекательному занятию и других. Чего только стоит великолепная маленькая книжица "Пакун", наконец-то вышедшая и у нас!

Ее действие происходит в многострадальной Ирландии двадцатых, где в революционном угаре смешались кони, люди и все прочее. В один прекрасный день дошло до самого приземленного - демаркирования границы между двумя государствами, обрубающих прошлое обычных людей, уроженцев мифического Пакуна. Казалось бы, настал их час. Но они, сердешные, никак не могут поверить тому, что от них, ирландцев, после стольких веков унижения, теперь что-то зависит. Ну а что именно - на это у каждого свои представления. Обезоруживающий трагикомизм происходящего бросает читателя из стороны в сторону с громадной амплитудой, сотрясая смехом через дотошно выверенные интервалы, так что сил продолжать чтение уже не остается: скулы сводит, воздуха в легких отчаянно не хватает, глаза то и дело закипают водопадом слез. И тут происходит странное - чтение как сугубо отвлеченное академическое занятие отходит на второй план - а на поверхность выходит ощущение практически физической сопричастности и сна наяву. В какой-то, неизбежно малой степени это передает и недавняя экранизация "Пакуна" Теренса Райана 14-летней давности.

В литературе Спайку удалось реанимировать и развить традиции Гэльского возрождения, которое, достигнув расцвета, так и застыло во всем своем великолепии, став предметом национальной гордости и обожания. Протянув руку "Поющим Лазаря или на редкость бедным людям" Флэнна О’Брайена, он сумел подняться на ступеньку выше, чем все его современники. Не боясь обнажить в себе ирландца с его наивной поэтической душой, восторженностью и умением до самозабвения увлекаться чем-то до страшного идеалистическим, далеким от жалкой земной жизни, он показал жителям Изумрудного острова, что таким можно оставаться и сегодня, в наш разочарованный век. Англичанам же урок был без особых назиданий - быть, а не казаться, иметь свободу на острие бритвы, которая может поранить другого, но часто больно саднит того, кто держит в руках ее лезвие, заодно снабжая смельчака отменным средством самозащиты.

Его ждали, чтобы он рассмешил, развеял скуку, показал несуразность бытия, и он это делал, оплачивая иссякающими душевными силами каждую новую эстрадную программу. Костлявая рука бизнес-проекта по-старчески требовательно душила его, требуя постоянства и рыночной регулярности антреприз. Не всякий одаренный человек, не то что творческий гений, сможет работать по расписанию. Периоды подъема сменялись страшными провалами, за которыми, как казалось, не наступит уже ничего. В 1983 году, в одном из таких пароксизмов отчаяния Спайк Миллиган адресовал письмо участнику The Beatles Джорджу Харрисону, которому, к раздражению адресанта, невозможно было никак дозвониться. Следует отметить, что среди преданных почитателей The Goon Show были и короли музыкальной сцены, и члены ныне правящей в Великобритании династии. Письмо заканчивается так: "Похороны состоятся в крематории Голдерс-Грин. Пожалуйста, не надо цветов. Только деньги. Ты меня узнаешь, покойный - это я. Любви, света и мира. Спайк Миллиган". Именно этих трех составляющих словесной формулы, которой он неизменно заканчивал все письменные послания, ему не хватало - первой в его жизни было много, был трижды женат, а света и мира никогда не было достаточно для того, чтобы забыть об их противоположностях. И это доводящее до умопомрачения чувство, что ты - ходячий мертвец. В таком состоянии человек очень хочет, но не может увидеть не только в себе, но и в других теплокровного биения жизни и ее всепобеждающей энергетики. Миллигану, по всей видимости, интуитивно ощущавшего присутствие потустороннего мира в джойсианском разрезе, было так же сложно в своем сознании провести черту между двумя мирами, как жителям Пакуна - поставить пограничные столбы.Очень интересный проект Letters Live, согласно многозначному названию призывающий нас жить, а также помнить, что письма, как и рукописи не горят, дает возможность в любой момент насладиться аудиовизуальным восприятием эпистолярного наследия выдающихся личностей в исполнении талантливейших актеров современности, включая двух звезд "Шерлока", Бенедикта Камбербэтча и Эндрю Скотта. Он содержит подборку очень разноплановых свидетельств эпохи, растянувшейся на весь двадцатый век. Среди них - то самое письмо к Харрисону, прочитанное ирландцем Эндрю Скоттом.

Совпадение? Нисколько. Граф Джим Мориарти из дома Роландов был один из персонажей The Goon Show, которого озвучивал в 50-е Миллиган, правда, с шерлокианой он ничего общего не имел. Но ведь именно тогда условный Мориарти впервые стал Джимом. У Миллигана, а не у Моффата. И вот, во все стороны пошли круги, как и было предсказано Майклом Паркинсоном… Скотт-Мориарти читает с экрана обращение Миллигана-Мориарти, теперь уже адресованное Холмсу? И тот ведь тоже отвечает. Как и Молли. Возможно, именно к наличию альтер-эго вездесущего злодея нас подводят уже создатели современной эпопеи? А вдруг Мориарти "воскреснет" и скажет: "Я же говорил вам, я был болен". Эта сакраментальная фраза, заставляющая улыбнуться и опечалиться одновременно, высечена под кельтским крестом на надгробном памятнике Миллигана. Dúirt mé leat go mé breoite.