Учителя назвали современных школьников патриотичными

Школьная история может быть фантастически увлекательной и безнадежно скучной. Дело и в учебниках, и в степени творческой свободы учителя, и во времени за окном кабинета истории. Слово - учителям, участникам съезда.

Перестройка - одна из тем, которые относятся к списку "трудных". Ими больше всего интересовались СМИ и дольше всего обсуждало профессиональное сообщество, которое решило: учителям понадобятся специальные методички к урокам о "роли варягов в образовании Древнерусского государства" или "роли Бориса Ельцина в истории России". Ближайшее прошлое - это ваш предмет?

Оксана Авилова, Москва: Для детей Ельцин или Горбачев не современники. Поэтому отношение к перестроечным лидерам у современных школьников достаточно отстраненное и более объективное, что ли. Но это не то, что их особенно интересует. Так же, как и Александр Невский с Иваном Грозным. Впрочем, я думаю, что недавнее прошлое - это и не дело школьного историка. Слишком сложно исторические факты очистить от идеологии и от политики.

Ольга Печорная, Алушта (Крым): А я поспорю: мы изучаем историю прямо до сегодняшнего дня, включая начало 2016 года. И, поверьте, уроки по присоединению Крыма к России никаких сложностей не вызывают. Дети наши были участниками этих событий, они все прекрасно понимают: у нас в школах было огромное количество беженцев, и ребята в курсе, откуда и почему они бежали.

А вот 90-е, согласна, объяснить гораздо сложнее. Трудно расставлять приоритеты, а ребятам всегда хочется знать, что хорошо, что плохо. Страна была в таком расшатанном состоянии (под страной я понимаю Россию и постсоветское пространство).

Новое поколение многое уже из той жизни не понимает. Вот это ощущение - родиться в Советском Союзе, которое у некоторых из нас живо в памяти, им абсолютно неведомо. Есть вещи, вызывающие искреннее удивление: "А что такое дефицит?" Рассказы о длиннющих очередях воспринимаются как сказки. Задают абсолютно естественные, с их точки зрения, вопросы: "А зачем стоять в очередях?" Отвечаешь: "Ну поймите, ничего же не было", - что вызывает еще большее недоумение: "А почему люди не протестовали?" Это поколение, выросшее на демократических ценностях.

Лариса Алексеева, Казань: Я думаю, что объективно оценить события истории можно только по прошествии не менее трех десятилетий, когда большинство архивных документов будет введено в научный оборот. Должно смениться не одно поколение.

Татьяна Баскакова, Белгород: Для современных, зацикленных на сиюминутной информации школьников такой исторический период, как перестройка, актуален, только если у родных что-то важное тогда случилось. Вот тогда они приносят в класс старые газеты, заботливо сохраненные бабушками и дедушками, а там заметки о приходе к власти Михаила Горбачева, об апрельском пленуме ЦК партии. Пленумы, съезды, ЦК, генеральные секретари - приходится объяснять в этих документах почти каждое слово. Учим обращаться к историческим источникам. К слову, перестройка - вот уж благодатный материал, чтобы сравнивать разные точки зрения на событие. Ведь бывает, что и в одной семье нет "консенсуса" (на уроке отмечаю, что слово это тоже с ароматом эпохи).

Вы наблюдаете молодых людей на уроках, где отношение к своей стране раскрывается, наверное, более полно, чем, скажем, на физике или химии. Современные школьники патриотичны? Чем сейчас они гордятся?

Ольга Хлытина, Новосибирск: Вне сомнения, патриотичны. Был период, лет десять тому назад, когда Великая Отечественная война стала уходить куда-то из сферы приоритетных исторических событий, стираться из памяти что ли. Вроде бы и каждый год праздновали Победу, и уроков истории никто не отменял, а какое-то отстранение происходило. В медиапространстве не было ресурсов, которые бы показывали это событие на понятном детям языке. Сейчас - другое. Новые фильмы, порталы, сайты, к которым можно обратиться и найти информацию о своих родственниках, людях, которые в то время воевали, любили, жили. Это совсем не то, что читать сухие строки учебника...

Патриотизм, на мой взгляд, заключается в умении сопереживать людям, которые жили и живут в твоей стране. А также в желании менять их жизнь к лучшему. Патриотические акции не ограничиваются смотром строя и песни. Ведь если каждому отдельно взятому старику, сироте, инвалиду живется хорошо, то и страна процветает. Когда я просто задаю своим бабушке или дедушке вопрос, как они себя сегодня чувствуют, это тоже патриотизм...

Оксана Авилова: Современные школьники патриотичны однозначно. К примеру, мои ученики не сомневаются в том, что русская культура - это великая культура. Их чувство патриотизма объясняется всей нашей историей. Поэтому гипертрофированное выпячивание и даже мифологизация каких-то довольно спорных исторических подвигов только вредит. Дети очень тонко чувствуют фальшь. Скажем, вряд ли стоит им рассказывать о гениальных тактических способностях и военных победах Александра Невского. Его роль в истории нашей страны связана не с этим. Он сумел сохранить страну, наладив в очень тяжелой дипломатической работе отношения с Ордой, и уберег народ от набегов.

И мне кажется, что в современном детском патриотизме очень заметна любовь, которая идет не от того, что "мы самые-самые", а от того, что это наша Родина. Можно любить Родину за то, что красивая и богатая, а можно любить как маму за то, что она такая, какая она есть. От своих детей я никогда не слышала выражения "эта страна".

Общество до сих пор делится в оценке исторической роли Сталина. Появляются новые социологические исследования, измеряющие отношение россиян к отцу народов, к его роли в Великой Отечественной войне, а в связи с этим и к оценке "цены Победы".

Татьяна Баскакова: Сталинистов среди наших учеников, конечно, нет. Но нет и однозначности в оценке деятельности "отца народов". Их пугают репрессии, дети просто не понимают, что такое возможно. Но вот не раз слышала на уроке такие актуальные сейчас высказывания: "Работали фабрики и заводы, все люди были трудоустроены". Нынешнее поколение вообще в любом времени пытается найти не только плохое, но и хорошее.

Оксана Авилова: Вопрос этот недетский и слишком политизированный. А ученики наши свое понимание сталинизма формируют на основании семейного опыта жизни во время "однопартийной диктатуры и единовластия И.В. Сталина", как сформулирована эта тема в списке трудных. Я думаю, что здесь в оценке роли Сталина учитель может даже свою оценку не давать. А просто знакомить детей с фактами. И учить делать выводы. В частности, о том, какой ценой далась Победа. И станет ясно, что войну выиграл не Сталин и даже не наши военачальники, а народ, страна, потерявшая при этом 27 миллионов жизней.

Для современных школьников Ельцин и Горбачев не современники

Ольга Хлытина: В последнее время я наблюдаю, что, рассуждая о цене побед и о роли личности в истории, старшеклассники подчеркивают непреложную ценность человеческой жизни. Пусть это будут реформы Петра I или различные войны, вопрос цены достижения для ребят очень актуален. То же касается и обсуждения сюжетов истории ХХ века. Да, конечно, прорывы, но какой ценой?

Как в таком случае, как ваши ученики ответили бы на вопрос одного из телеканалов, помните: "Не стоило ли отдать Ленинград нацистам, чтобы спасти тысячи жизней?"

Ольга Хлытина: Мы обсуждали этот опрос. Ответивших "да, стоило" были единицы. Большинство возмущались некорректностью вопроса по отношению к тем людям, которые пережили блокаду, для кого та страшная война разделила жизнь на мирное "до" и кровавое, с потерей самого дорогого, "после". Те, кого во время блокады вывезли в Новосибирск, до сих пор живут в нашем городе. Сама торгашеская постановка вопроса - "стоило ли?" - вызвала негодование. Ребята понимают разницу между ситуацией "страна защищает себя от уничтожения" и репрессиями.

Оксана Авилова: Так сложилось, что до разгоревшегося скандала с опросом мы с ребятами сравнивали судьбу Ленинграда и судьбу Парижа...

- Фашистам понадобилось около месяца, чтобы захватить всю Францию...

Оксана Авилова: Да, Париж - это открытый город, а Ленинград оборонялся больше двух лет. И здесь сыграло огромную роль историческое эхо. Вспомните, к примеру, осаду Смоленска в Смутное время: и сильной страны-то, по сути дела, не существовало, и центральной власти не было, а город держался до последней кошки и собаки. Это менталитет русского человека, его особое отношение к своей земле. В западноевропейской традиции было принято городам сдаваться без боя и встречать победителя музыкой, цветами и ковровыми дорожками. Этого невозможно представить у нас. Сдать Ленинград, рационально это или нерационально, просто было немыслимо.

Есть в нашей истории нерациональные, но сакральные вещи, о которых холодным умом рассуждать просто неэтично. Вопрос о Сталине и "цене Победы" относится к трудным вопросам истории, которые выделены особым образом, и по ним вышло несколько методичек в помощь учителю...

Ольга Хлытина: Но как раз темы, которые трудно объяснять, и вызывают у ребят самый живой интерес. Это касается и "холодной войны", и диссидентского движения, и брежневской эпохи, и "шоковой терапии"... А из более ранней истории - эпохи Петра I, например. Школьники привыкли давать оценки фактам, но история, как они выясняют на уроках, учит тому, что нельзя делать однозначных выводов. Надо пытаться смотреть на событие с разных позиций, сопоставлять "за" и "против", искать аргументы каждой из сторон.

Кстати, важно ведь не просто детям показать, что есть разные оценки той или иной эпохи, а попытаться выяснить, почему авторы предлагают столь противоречивые интерпретации одних и тех же событий. Может быть, потому что принадлежат к разным политическим партиям? Или потому что принадлежат к разным историческим школам? Вот здесь-то и таится опасность уйти от научности в обвинения или в одобрение. Не в обиду журналистам будет сказано, но очень важно, чтобы подрастающий человек научился критически относиться к исторической информации, которую транслируют СМИ. Дети очень любят разбираться, как рождается миф, как все начинается с достоверной фактуры, со ссылок на источники. А потом идет блок правдоподобной информации, которую нельзя проверить, ну а уж затем, когда внимание притупляется, - явный вымысел. Зная эти приемы псевдонауки, школьники уже не будут слепо доверять тому, что транслируют медиа.

Специальные секции съезда посвящены истории регионов. Обещают доклады по истории Чечни, Саратовского Поволжья, Татарстана. Согласитесь, иногда события нашей общей истории с мест и из центра выглядят по-разному. Как же вписать историю регионов в общий контекст преподавания истории России?

Ольга Печорная: У нас наконец появился предмет "Крымоведение". Очень важный и обязательный, с моей точки зрения. Дети должны понимать, где они живут. Вы не поверите, но на Украине на историю полуострова не выделялось ни часа времени. Школьники ничего не знали ни о Крымской войне, не о защите Севастополя. Мы их приводили на экскурсию в музей "Панорама "Оборона Севастополя 1854-1855 гг.", а дети не понимали, о какой обороне идет речь, то ли от фашистов, то ли от кого-то еще. Но сами понимаете, что история Крыма слишком тесно связана с историей России, об этом нужно было бы говорить. Поэтому никакого регионального компонента на уроках в украинских школах и не было.

Татьяна Баскакова: У Белгородчины со страной никаких противоречий никогда не было. Поэтому историю России можно изучать даже по летописи нашей школы. Школьное здание переходило из рук Красной армии к белогвардейцам, и обратно. Здесь был и учительский институт. Но первый выпуск не состоялся: началась Великая Отечественная война и школу опять занимали по очереди то Красная армия, то фашисты. А потом в ней расположился госпиталь, в котором лечился от ран наш знаменитый артист Зиновий Гердт. Помню, как в 80-м году он приезжал в Белгород и с большой теплотой вспоминал врачей и медицинских сестричек, поставивших его на ноги.

Впрочем, от школы к концу войны остались только стены. Выпускники участвовали в восстановлении разрушенного здания. У нас до сих пор работает учительница из первого послевоенного выпуска 1957 года. Она пишет историю нашей школы, а по сути - историю России. Вот вам и региональный компонент.

Когда обсуждался региональный компонент, возник вопрос о корректности слова "иго", которое в советских учебниках называлось "татаро-монгольским"?

Лариса Алексеева: Насколько мне известно, компромисс по данному вопросу найден. В любом случае история России должна объединять, а не разъединять.

Где и как опробуются новые учебники?

Ольга Печорная: Две школы в Алуште в нескольких классах уже попробовали запустить новую линейку учебников. Никаких сложностей это не вызвало, потому что на Украине мы уже работали по линейной системе. И самый проблемный для учителя XX век читался в самой старшей школе - в 10-11-х классах, когда дети уже что-то начинают понимать. А в России до введения новых учебников была концентрическая система преподавания: вся история "вычитывается" до старшей школы, а затем повторяется на другом уровне. В девятом классе понять, что такое репрессии и перестройка, сложно. Мы рады переходу на новую систему, потому что знаем: это будет удобнее для детей.

Ольга Хлытина: В Новосибирской области ситуация такова: некоторые школы нашего региона участвовали в пилотном проекте по апробации Федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС). Они как работали по старым учебникам, так по ним и будут работать. В тех же школах, которые перешли на ФГОС только в этом учебном году, в сентябре по новым пособиям начнут заниматься шестые классы.

Татьяна Баскакова: У нас в Белгородской области примерно та же история. В будущем году в шестой класс пойдут дети, которые с самого начала учатся по новым образовательным стандартам. Сейчас они изучают историю Древнего мира, а в следующем году, когда предполагается деление истории на всеобщую и российскую, начнут заниматься по новым учебникам. Мы этому очень рады, ведь вопрос перехода на линейную систему преподавания неоднократно поднимался самими учителями. Концентрическая система изучения истории, которая была до сих пор, слишком сложна для школьников: ну не могут они в 7-8-м классе зарубежную историю осилить. Да и 9-м классе разобраться в сложнейших дискуссионных событиях XX-XXI веков.

Какие учебники лучше?

Оксана Авилова: Я убеждена, что на любом предмете приоритет отдается учителю, а не учебнику. При нынешнем богатстве выбора информации учебник превращается только в один из источников. Поэтому не стоит, наверное, считать, что сейчас преподавание истории изменится кардинально. Вот вы спрашиваете, есть ли у учеников возможность поспорить с точкой зрения, изложенной в учебнике, отстоять свою? Да, такая возможность сохранена. Но были учебники, в которых эта возможность была выражена еще ярче. Но захочет ли учитель "осложнять" себе этим жизнь?

Ольга Хлытина: Все три новые линейки учебников - "Просвещения", "Дрофы", "Русского слова" - учитывают историко-культурный стандарт, который так широко обсуждался и среди профессионалов, и в обществе. Но я бы не стала противопоставлять новые учебники старым. Конечно, в них гораздо богаче иллюстративный материал и выше качество полиграфии, больше исторических источников. Но говорить о том, что это какой-то абсолютно новый уровень познавательной деятельности школьников, прорыв, мне кажется, пока преждевременно. Наверное, нужен и период доработки новых учебников, чтобы они начали выполнять миссию, которая на них возложена.

В повестку съезда

Участники съезда получат этот номер журнала в подарок. В нем беседа со Львом Аннинским - выдающимся литературоведом, обозревателем "Родины". Он написал десятки книг, но главным делом своей жизни считает 13-томник под названием "Родословная" - историю своей семьи. Он написал ее для своих дочерей, внуков и правнуков. В конце интервью есть добойка под рубрикой "Вопрос съезду", в которой автор размышляет, нужна ли школьнику семейная история. Сам же он считает, что "для начала можно провести урок семьи. Дать ребятам задание написать сочинение о дедах-прадедах...".

Подписаться на "Родину" можно в почтовых отделениях связи РФ по каталогам: "Роспечати" - индекс 73325, "Почта России" - индекс 63436, "Пресса России" - индекс 40687.