Поделиться
Но "Ладушки" вышли в свет не так уж и давно - чуть более полувека назад. Главный редактор "Мурзилки" писал тогда Васнецову: "Получаю со всех концов страны письма с просьбой помочь купить "Ладушки". Пишут из самой дальней дали..."
В 1965 году "Ладушки" были в центре советской экспозиции на международной книжной ярмарке в Лейпциге, где книга Васнецова получила серебряную медаль. "Ладушки" были выдвинуты на Ленинскую премию - вместе со спектаклем "Маскарад" Ю. Завадского, фильмом Г. Козинцева "Гамлет" и книгой "Брестская крепость" С. Смирнова. По этому поводу один из друзей разыгрывал доверчивого Васнецова: "Композитору Шостаковичу заказан гимн на слова "Ладушки, ладушки, где были - у бабушки".
Премию Васнецову не дали, зато "Ладушки" неожиданно получили золотую медаль ВДНХ. Один из друзей писал Васнецову: "По поводу этой медали по Москве пошли самые разные слухи... Думают, что медаль Вам присудили потому, что узнали, будто на Ленинскую премию у Вас шансов маловато. Там, говорят, больше ценят показ положительных образов советских людей. По-моему, было бы правильно, если бы Вам дали и за свиней, и за коров, и за мышей, и за комаров, а также за прочую тварь, и еще, хорошо бы давали за искусство. Но за искусство редко медали дают, за это больше по шее дают..."
Сегодня происходит настоящий васнецовский ренессанс. Нет такого детского издательства, которое не стремилось бы переиздать что-нибудь из васнецовского наследия. Недавно завершилось издание уникального книжного проекта - в свет вышел последний, пятый том "Материалов к биографии великого художника" (издательство "Красный пароход", проект Сергея и Остапа Биговчих). В эти пять исключительно красивых книг вошли множество никогда не публиковавшихся работ художника, а также письма, фотографии, воспоминания... Все это было любовно сохранено дочерьми художника - Елизаветой и Натальей.
Сегодня мы беседуем со старшей дочерью мастера, художницей Елизаветой Юрьевной Васнецовой, приехавшей в Москву из Петербурга на открытие своей выставки.
На ваш выбор профессии повлиял, конечно же, папа?
Елизавета Васнецова: На меня повлияла его работа. С малых лет я настолько была заворожена тем, как папа рисует, что стояла у него за спиной, не дыша. А папа, чувствуя это мое благоговение, говорил, рисуя кота или медведя: "Вот сейчас я буду делать в глазу зрачок и тоже дышать не буду..."
Он был такой заботливый отец, что до седьмого класса нас в школу провожал. Свою мастерскую на Васильевском острове - просторную, с высоким потолком - папа отдал нам, а сам ушел в четырнадцатиметровую комнату, и его "Ладушки" были сделаны именно там.
Удивительно: современные малыши так же любят васнецовские картинки, как их любили дети в 1960-е годы. В этом есть что-то загадочное...
Елизавета Васнецова: Для меня тут загадки нет. Я в детстве видела весь процесс папиной работы - от начала и до конца. У папы каждая деталь была продумана. Вот какая-то травинка, которую никто и не заметит, а он над ней думал...
Вдыхал в нее жизнь...
Елизавета Васнецова: Он все делал от души, а ребенок это чувствует.
Откуда у Юрия Алексеевича было такое тонкое понимание детской психологии?
Елизавета Васнецова: Папа сам оставался в чем-то ребенком и поэтому многие вещи чувствовал интуитивно. Например, он считал, что для ребенка важна подлинность. Если медведь, то медведь. Не натуралистичный, но узнаваемый. Посмотрите, какие медведи в "Трех медведях"...
А кто вам в детстве читал сказки - мама или папа?
Елизавета Васнецова: Мама. А папа часто слушал вместе с нами.
Он часто вспоминал свое детство?
Елизавета Васнецова: Каждый день! Все, что он рисовал, - это было из его вятского детства. Если бы папа родился не в Вятке, он не стал бы таким художником. Из Вятки он принес в детскую книгу и ярмарки, и игрушки, все эти шарманки, свистульки, дудочки, а гуси, поросята, лошадки! - все оттуда. Наш родовой дом в Вятке не сохранился, но стоит дом Чарушиных. Они дружили с девяти лет - папа и Евгений Чарушин. Когда были мальчишками, вместе выпускали рукописные журналы со стихами и рисунками.
Удивительно: два самых ярких художника детской книги родились в одном городе в одно время и всю жизнь дружили!
Елизавета Васнецова: По характеру они были очень разные: если Евгений Иванович - шутник и рассказчик, то папа сходился с людьми трудно и больше жил внутренней жизнью. В последние годы они виделись редко, но часто перезванивались, и так интересно было слышать, как папа говорит с Евгением Ивановичем: "Женечка..." А тот: "Юрочка..."
Папа был очень деликатным, тонким.
А какие работы отца вы больше всего любите?
Елизавета Васнецова: Те, за которые он пострадал. Ведь было такое время, когда его преследовали. В начале 1930-х папу обвиняли в формализме. Его первая книга "Конек-Горбунок" так и не вышла свет.
Как он это переживал?
Елизавета Васнецова: Очень переживал. Он был ранимым человеком, не переносил грубости. С тех пор как погиб "Конек-Горбунок", папа ушел в себя. Никогда не выступал ни на каких собраниях, даже в Союз художников заходил редко.
А что ему приносило радость?
Елизавета Васнецова: Живопись. Он ведь окончил живописное отделение академии художеств и в книгу пришел через живопись.
У него были прижизненные выставки?
Елизавета Васнецова: Живописных не было. Он сам отказывался. Его даже в Италию с выставкой приглашали, а он отнекивался: "Никуда не поеду..." Не любил вокзалов, суеты...
А как же публичность, к которой сейчас так стремятся многие?..
Елизавета Васнецова: Да что вы! Однажды режиссер Валентина Гуркаленко снимала фильм о его творчестве и попросила папу сказать несколько слов на камеру. Папа - ни в какую. Лицо у него от ужаса стало красным. Валя уговаривала-уговаривала, а потом... встала на колени. И только после этого папа согласился. Он настолько тяготился обществом, что даже в гости не любил ходить.
А что он любил, чем увлекался?
Елизавета Васнецова: Как-то пришел к папе искусствовед и спрашивает: "Какое у вас хобби?" - "У меня хоббей нет", - сказал папа.
А вообще-то он многое в жизни любил. Очень любил рыбачить. Ему нравилось чинить обувь. В юности, когда учился в академии, он этим деньги зарабатывал. Любил цирк. В нем самом было что-то от циркового артиста. А еще папа любил голубей. У нас дома была огромная клетка на окне.
И главное, что папа любил, - он любил быть дома, в семье. Сядем вчетвером, и ему хорошо. Когда приходилось уезжать в Москву сдавать книгу, то, прощаясь, всегда плакал.
Очень любил праздники. В детстве ложился под Рождество на отцовскую шубу, чтобы отец не ушел без него на ночную службу.
Его отец ведь был священником?
Елизавета Васнецова: Да, поэтому папа все детство провел в храме, около него. При нас он уже в церковь не ходил, но на Пасху мы всегда шли к Владимирскому храму. Внутрь не заходили, а ждали выноса плащаницы, крестного хода.
А Первого мая папа водил нас гулять по Ленинграду. С демонстрацией мы не шли, а просто глазели по сторонам. А потом кто-то в гости приходил из самых близких - Чарушины чаще всего. Танцевали. Несмотря на свою комплекцию, папа танцевал легко, пластично. Однажды мы зашли в ателье звукозаписи, и папа напел для мамы песенку. Он пел и в такт танцевал, и на записи слышно, как он топает ногами и громко поет. Эта пластинка до сих пор у нас хранится.
Не устаю поражаться тому, как у вас в семье все сохраняется.
Елизавета Васнецова: Мама завела когда-то фанерную коробку, скорее даже короб, куда мы складывали все папины любимые вещи. Шарик-раскидайчик, который ему когда-то понравился. Какая-то необычная этикетка от конфеты. Зеленые и фиолетовые крышечки от кефирных бутылок. Фанерка с голубыми разводами, подобранная нами во дворе. Глиняная свистулька, куда наливаешь воду и она поет как соловей. И, конечно, мы не выбрасывали предварительные папины рисунки, эскизы. А еще мама сохранила пять или шесть моих детских рисунков, сделанных во время войны. Мы были в Перми в эвакуации. Я уезжала туда, прижимая к груди куклу, подаренную мне Маршаком...
У меня до сих пор не было никаких ремонтов. Папин, еще холостяцкий, шкаф стоит на своем месте, бутылка, подаренная Чарушиным, - в шкафчике, папины грампластинки, сухие букеты, им собранные. Не представляю, как бы я жила после какого-нибудь евроремонта. Это же как на Марсе. Я не могу жить без воздуха, которым дышали мои мама и папа. Вспоминаю их и чувствую себя защищенной и не одинокой.
В вашей большой семье кто-то вслед за вами продолжает художественную линию?
Елизавета Васнецова: Пока нет, но вот меня обрадовала Галя, младшая дочь Наташи. Она живет в Англии, а англичане очень любят открытки. И Галя решила издавать там открытки с работами своего дедушки. Говорит: "Тетя Лиза, я и с ваших работ хочу сделать открытки".
Кстати, у нас сохранились открытки, которые папа рисовал во время войны, ему заказывали. Он их всего две или три сделал: "Арест диверсанта" и что-то тому подобное. Еще он в 1942 году сделал нам настенные календари из фанеры с окошками и ставенками. На одном календаре в окошке - мальчик в военной форме, а на ставенках написано: "Христос Воскресе!"
Милая, дорогая Лизочка!
Целую тебя крепко. Наконец получили от тебя письмо. Очень беспокоились... Ты написала обстоятельно и интересно, где и как ты побывала. Работай только серьезно. Это все пригодится в жизни...
Как все твои товарищи? Мирно ли живете? Не обижают ли вас, девочек?..
Живем хорошо, мама все комнатки очень красиво прибрала, у тебя уже стоит мольберт и бумага...
Мама кричит привет. Целую тебя крепко и обнимаю.
Твой папа
***
Мы соскучились, дорогая Лизочка! Но скоро и увидимся. Приезжай скорее, когда кончится практика... Ничего не уничтожай. Пусть есть и неудачные работы. У меня тоже не получается, но стараюсь...
Целую тебя крепко-крепко.
Твой папа
***
Дорогая моя Лизочка!
Крепко целую тебя. Пора и домой, мы соскучились. Пиши, не тяни с ответом, когда вы выезжаете... Как работается? Надо, милая, работать, когда и не хочется... Оказывается, мне еще надо к книжке "Ладушки" сделать два рисунка...
Сегодня 1 мая. Я посмотрел демонстрацию. Погода холодная и дождливая, это неприятно. Я буду сидеть дома и работать. Девочки уходят с мальчишками. Одна вчера вернулась в 6 утра, другая - в 3 часа ночи. Интересно! Я перестаю волноваться. Испорченное сердце болит, просит валидола. Сейчас пойду куплю пива...