Мирослав Руденко: В ДНР власть легитимнее, чем в Киеве после майдана

Седьмого апреля 2014-го была провозглашена Донецкая народная республика. Депутат народного совета ДНР, один из инициаторов становления республики Мирослав Руденко вспоминает, как все начиналось два года назад. Весной 2014 года он был активистом общественного движения "Народное ополчение Донбасса".

- Какова была ситуация в постмайдановском Донбассе?

Мирослав Руденко: Сначала антимайдановские митинги проводили Партия регионов и местные элиты, для которых такой протест был средством сохранить свое влияние и возможностью для политического торга. Мероприятия организовывались бездарно, без внятной идеологии и не смогли сплотить людей, а между тем после событий на киевском майдане в Донецке царили гнетущие настроения. Непонятно было, что будет дальше. И народ стал постепенно самоорганизовываться. И 23 февраля состоялся митинг, на котором жители города встречали донецкий "Беркут", вернувшийся с майдана. Тогда губернатор Донецкой области Шишацкий заявил, что не допустит прихода бандеровцев. А уже 24 февраля на официальном сайте областной администрации появился пресс-релиз, в котором говорилось, что руководство области готово конструктивно работать с новой украинской властью. Народ возмутился. Но регионалы еще пытались удержать протест под контролем и организовали 1 марта очередной митинг, на котором звучали успокоительные речи, но не было предложений, как реагировать на происходящее и как действовать. Люди попросту не воспринимали заявленных спикеров, а других на сцену не пускали. Там кроме милиции дежурили похожие на полицаев неформальные проукраинские активисты с повязками. Пришлось прорываться сквозь оцепление с боем.

- В буквальном смысле?

Мирослав Руденко: Да, была драка. Милиция хотела нас оттеснить, нам отключали микрофон. Но удалось пробиться на сцену. Тогда и была озвучена идея референдума о самоопределении. В общем, удалось перехватить инициативу у местных элит. Это был решающий момент. Позже, кстати, руководитель активистов, охранявших сцену, в откровенном разговоре со мной признался, что у них не хватило 8 человек, чтобы остановить нас. "А если бы мы вас тогда не пустили к сцене, ДНР не было бы", - сказал он.

- Что происходило дальше?

Мирослав Руденко: Сначала был первый поход на администрацию. Потом 2 марта люди вышли снова. 3-го был понедельник, но, несмотря на это, собралось несколько тысяч человек. И когда народ вошел в здание, депутаты, собравшиеся на внеочередную сессию, разбежались. Потом были различные провокации. Но проукраинские силы уже не смогли удержать ситуацию под контролем. В середине марта начали стихийно появляться блокпосты - пока еще гражданские и предназначенные для блокирования техники. Войны еще не было. Были столкновения на митингах и полицейские операции. Это первый этап становления ДНР. Я четко вижу это как историк по образованию. Кстати, среди активистов ДНР было очень много выпускников истфака, и сейчас мы как раз пытаемся систематизировать то, что произошло за эти два года с исторической точки зрения.

- А когда начался второй этап?

Мирослав Руденко: 6-7 апреля, когда дончане заняли здание СБУ и провозгласили Донецкую народную республику. Правда, изначально планировалось, что это произойдет неделей позже, но кто-то раскачал ситуацию раньше времени. А когда народ вошел в здание, стало понятно, что второго шанса не будет. Милиция, кстати, практически не сопротивлялась. Ее оттеснили, взяли в СБУ первое оружие. Не очень много - несколько десятков автоматов и пистолеты. А 7 апреля была провозглашена Донецкая народная республика.

- Как это произошло?

Мирослав Руденко: Декларацию независимости ДНР подготовил Борис Литвинов - сейчас он депутат народного совета. Документ принимали представители от территориальных общин и политических партий, движений и организаций. От каждой - по два делегата, и весь зал заседаний областного совета оказался заполнен. На основе этого съезда был создан народный совет и назначено временное правительство. Называлось оно тогда по-разному. Самое распространение название - президиум народного совета. А его участников называли сопредседателями, чтобы никого особо не выделять. Ведь тогда еще хватали и "закрывали" людей. Я, кстати, тоже входил в состав временного правительства. Нашей основной задачей была подготовка к референдуму о самоопределении ДНР. Референдум состоялся 11 мая. А 12-го был провозглашен государственный суверенитет ДНР.

- А как прошел апрель 2014-го?

Мирослав Руденко: Непросто. Мы понесли первые потери. Погиб наш активист Рубен Аванесян. Я хорошо помню этот день. Мы тогда базировались в здании администрации. Женщины помогали готовить пищу, люди приносили продукты. Мы разговаривали с Рубеном о будущем новой республики. А на следующий день нужно было везти в Славянск гуманитарную помощь. Он не должен был ехать, но вызвался сам. Отправились на двух машинах. Никакого оружия у ребят, конечно, не было. А на въезде в Славянск украинские националисты обстреляли машину. Рубен погиб, еще один парень был тяжело ранен. Вообще, в апреле провокации стали жестче. Их почему-то проводили и на православные праздники. А позже, когда украинская сторона стянула силы, конфликт перешел в полномасштабную военную стадию. Донецк почувствовал войну уже в мае. Сначала была психическая атака: самолеты низко-низко пролетали над городом. Потом начались бои за аэропорт и обстрелы Донецка.

- Которые, кстати, продолжаются до сих пор. Два года уже!

Мирослав Руденко: Да, это тяжело. Вначале мобилизующий эффект оказывали трагедия в Одессе, мариупольские события. Но нельзя долго находиться в мобилизованном состоянии. К тому же никто тогда даже предположить не мог, что будут такие жертвы и разрушения. Но, несмотря ни на что, ДНР состоялась как государство, пусть пока и непризнанное. Республика смогла отстоять свой суверенитет и защититься от проукраинских радикалов. У нас прошел процесс легитимизации власти. В ДНР власть даже более легитимна, чем в Киеве после майдана. У нас действуют полноценные госинституты, и жители республики получают паспорта ДНР.

- Как вы думаете, к чему приведет строительство мирной жизни на фоне продолжающихся обстрелов?

- На эту двойственность я обратил внимание еще в 2014 году. В моем районе было спокойно, ходили люди, ездили машины, работала моя любимая кондитерская. А неподалеку грохотали взрывы. Это было непонятно для меня, но постепенно я привык к тому, что все-таки живу в мирной зоне. А потом война пришла и в наш район. Снаряд попал в машину, в которой ехала семья - мужчина, жена и ребенок. Под огнем оказалась и кондитерская. А вот свежий пример: казалось бы, совсем недавно мы ездили по Ясиноватской трассе. Теперь эта дорога находится под постоянным обстрелам и движение там перекрыто. Так что всякое может быть. Сейчас у нас конфликт низкой интенсивности, но в любой момент он способен перерасти в большее. Но все равно рано или поздно мир должен наступить. По-другому не бывает.

Текст публикуется в авторской редакции и может отличаться от вышедшего в номере "РГ".